Красная лента

Возможно, он мог бы что-нибудь предпринять, но для этого ему нужно было название банка.

Миллер улыбнулся, прикинув, у кого он сможет узнать эту информацию. У Джона Роби. Он почти наверняка знал все о Кэтрин Шеридан.

Мог ли Рос запомнить название? Как знать. Но существовали границы, которые Рос не захотел бы пересекать. И не потому что боялся. Все дело было в его близких, в заботе об их благополучии, за что он нес ответственность.

Миллер снова залез в Интернет. В городе работали десятки банков. Вашингтонский финансовый банк, Американский союз, банк «Корпорейт лоан энд сейвингз», торгово-коммерческий банк Восточного побережья, «Капитал-банк». Миллер пролистывал страницу за страницей, пока названия не начали плыть у него перед глазами. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и снова попытался восстановить в памяти внешний вид квитанций, которые тогда держал в руках. Он точно помнил, что у этого банка была сине-зеленая эмблема. Сине-зеленая эмблема почти квадратной формы, возможно, овальной. Миллер выбрал поиск по картинкам и ввел в поисковую строку «вашингтонские банки».

Внизу второй страницы он нашел ее. Сине-зеленая эмблема вытянутой формы с закругленными углами. Он нажал на изображение, подождал секунду, и перед ним возникла страница банка. «Капитал-банк». Вот он. Определенно именно эту эмблему он видел на квитанциях Кэтрин Шеридан. Платежи из «Объединенного траста» в «Капитал-банк» на имя Кэтрин Шеридан.

Следовало выбрать это направление. Он мог кое-что предпринять.

Миллер записал адрес банка. Вермонт-авеню, та же улица, на которой располагается Американский траст Вашингтона, где находился счет Маккалоу.

Миллер разволновался. Он был даже напуган. С другой стороны, в этом не было ничего удивительного. Он собирался сделать то, чего делать не следовало. И хотя разум подсказывал ему, что это плохая идея, он не мог пойти на попятную.

В понедельник утром он поедет к Нэнси Коэн. Он задаст ей вопрос, по сути, не спрашивая ни о чем, а потом подастся в «Капитал-банк» на Вермонт-авеню и посмотрит, что можно будет выяснить.

Миллер на несколько сантиметров отодвинул штору и посмотрел на ночной Вашингтон. Уличные огни, отдаленный шум транспорта, приближающееся утро…

Внезапно Миллер со страшной силой ощутил, что за ним следят. Он задернул штору и сделал шаг назад. Внутри все замерло. Он почувствовал, как подкашиваются ноги, повернулся и направился к стулу, стоявшему у двери. Посмотрел на свои руки. Они дрожали.

Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Он становился одержимым. Его переполняло желание найти то, что ему было запрещено искать.

Он гадал, не выбрал ли его Роби с самого начала.

Убийство Кэтрин Шеридан было зарегистрировано, как любое другое убийство. Как он мог знать, что вызовут именно Миллера?

Миллер пытался убедить себя, что Роби не мог ничего рассчитать. Он не мог настолько хорошо контролировать ситуацию.

Он больше не хочет об этом думать! Миллер повалился на кровать и попытался заснуть, но не смог. Он снова включил телевизор и клацал по каналам, пока не наткнулся на что-то, что привлекло его внимание. Спустя пару секунд он потерял к происходящему на экране всякий интерес и принялся переключать каналы дальше. Так продолжалось до тех пор, пока и это ему не надоело. Около полуночи он взял машину и решил прокатиться по ночному городу. Он слушал радио и пытался сосредоточиться на дороге, чтобы не думать больше ни о чем.

Вернувшись домой около двух ночи, Миллер снова принял душ и лег в постель. Он знал, что не сможет заснуть. Ему понадобилось все терпение, чтобы дождаться, пока сквозь шторы начал пробиваться солнечный свет, возвещая приход понедельника.

Когда Миллер спустился вниз, у него на лице, вероятно, было такое выражение, что Хэрриет, бросив на него быстрый взгляд, понимающе кивнула. Она приготовила свежий кофе, поставила перед ним миску с супом и ушла помогать мужу. Миллер только выпил кофе.

Закрывая за собой входную дверь, он посмотрел на Хэрриет. Она ничего не сказала, и он тоже не проронил ни слова.

Возможно, она лучше остальных понимала, что он делает.

ГЛАВА 55

Миллер позвонил Росу около девяти часов и сказал, что хочет прокатиться куда-нибудь. Может, в Хэмптон, посмотреть на океан.

— Ты в порядке? — спросил Рос.

— Насколько это возможно.

— Если хочешь, приезжай попозже, посмотрим футбол.

— Нет, — отказался Миллер. — Хочу немного побыть на свежем воздухе. Нет, вру. Просто хочу уехать на пару часов.

— Звони, если что-нибудь понадобится, — сказал Рос.

— Все в порядке. Передавай всем привет.

— Приезжай и передай привет лично.

— Может, так и сделаю.

Миллер направился к офису окружного прокурора.

Помощник окружного прокурора Нэнси Коэн для своей работы была чересчур улыбчива.

Она послала одного из подчиненных за кофе. Она настояла на том, что Миллер просто обязан попробовать какую-то разновидность макиато. [19] У макиато был карамельный привкус, от которого Миллера начало подташнивать.

Нэнси Коэн принадлежала к тому типу женщин, который одобряла Хэрриет Шамир. Коэн всегда проявляла инициативу, интересовалась происходящим вокруг и никому не позволяла себя игнорировать.

— Вы не можете, — официальным тоном ответила она.

Это был прямой ответ, и спорить с ней было бесполезно. Что-то в ее прямоте заставило Миллера улыбнуться.

— Что? Вы считаете, что я шучу? — спросила она.

— Нет, я так не думаю.

— Тогда чего вы хотите? Вы улыбаетесь, словно мы с вами участвуем в комедийной постановке. У вас нет дела, детектив. У вас нет дела. Ничего. Все. Кто-то, у кого шары намного больше, чем у Ласситера и даже у шефа полиции, послал своих громил, которые забрали все ваше дерьмо. Ничего не осталось, детектив Миллер. Как я уже сказала, у вас нет этого дела. Вы не можете ничего предпринять.

— Так что, мне просто забыть об этом деле?

— Разве это единственное убийство, произошедшее в Вашингтоне? Конечно, вы должны забыть о нем. У вас нет выбора. Дело у вас забрали. Эти люди имеют право делать все, что им вздумается. Они забрали дело, изъяли ориентировку на Роби…

Миллер поднял голову.

— Они что?

— Они забрали ориентировку на вашего парня.

— Почему? Зачем они это сделали?

— Он убил офицера полиции, детектив Миллер. Джон Роби убил офицера полиции, находящегося при исполнении. Теперь это совершенно другое дело. Вы знаете, как это бывает.

— Нет никаких свидетельств, что это был Роби.

Нэнси Коэн понимающе улыбнулась.

— Не будьте так наивны, детектив. Убил он Оливера или нет, значения не имеет. Этот человек представляет опасность для общества, а также для полиции. Он… ну, вы понимаете, как это бывает. Об опасных людях рассказывают общественности. Их фотографии печатают в газетах, показывают по телевизору. О действительно опасных людях мы никогда не услышим. Вне зависимости от того, поймают их или нет. Концы в воду.

— Значит, у меня связаны руки, — ровным голосом произнес Миллер.

— Я бы даже сказала, что их вам отрезали начисто. Черт, возьмите пару выходных. Вы их заслужили. Я видела, как вы, парни, работали над этим делом, но теперь вас затормозили.

Миллер, пытаясь скрыть ярость и разочарование под маской философской покорности, встал со стула и улыбнулся Нэнси Коэн.

— Безобразие, правда? — сказал он. — Это форменное безобразие.

— Будьте благодарны судьбе, что вы этим безобразием больше не занимаетесь, детектив. — Она проводила его до двери. — Так что вы собираетесь делать?

— Съезжу в Хэмптон, посмотрю на океан.

— Верное решение, — заметила она.

Один из ее людей проводил Миллера до выхода.

Он зашел в магазинчик, купил колу, чтобы успокоиться, и поехал на северо-восток, в лабораторию. Миллер попросил у Рейда копию свидетельства о смерти Кэтрин Шеридан.