Ублюдок Баннермен

5

Я обогнул дом и подошел к черному ходу, заметив через окно, что Анни прибирается на кухне. Когда я осторожно постучал в дверь, она подняла голову, отставила грязный стакан и выглянула в темноту.

— Кто там?

— Это Кэт, Анни. Открой, пожалуйста.

Она радостно улыбнулась, отодвинула засов и впустила меня.

— Что за фокусы, Кэт? Почему с черного хода? Ты ведь тоже Баннермен!

— Разве ты забыла, Анни, что меня и раньше всегда пускали с черного хода? Неужели не помнишь?

— Но сейчас-то это совершенно ни к чему!

— На этот раз все-таки «к чему». Я хочу поговорить с тобой, а уж потом встретиться с ними.

Она поджала губы и отвернулась.

— Если не возражаешь... Я всего только служанка... Не стоило бы тебе об этом забывать. Так что, пожалуйста, Кэт...

— Что за чепуха, Анни! Ты здесь единственная, самая лучшая пожилая леди, которую я когда-либо знал. Если в не ты и не Анита, они бы вышвырнули меня задолго до того, как я сам собрался уйти. Я прекрасно знаю, что у тебя глаза орла и уши кролика, и в доме нет ни одной замочной скважины или достаточно толстой стены, которые бы стали тебе препятствием. И у тебя есть собственные секреты, как у Баннерменов. И если ты даже рта не раскроешь, сути дела это все равно не изменит. Если секреты не раскрываются с доброй целью, это хорошо и вполне понятно, но сейчас у них скверный душок, и если это дело принесет кому-то горе...

— Но ты... ты же можешь сделать так, что будет еще хуже.

— Значит, ты знаешь, в чем дело?

Она замешкалась на какое-то время, потом посмотрела мне прямо в глаза.

— Я... я думаю, будет лучше, если я тебе ничего не скажу.

— Конечно, я могу выяснить все по-другому, гораздо более суровым способом, но тогда это доставит кое-кому действительно очень большое горе.

Некоторое время она теребила скалку на столе, и наконец на что-то решилась.

— Это все из-за Руди, — тихо сказала она. — Это он убил дежурного на стоянке у «Чероки-клуба».

— Что!?

— Да, — кивнула Анна. — Он тогда был пьян, а когда он пьян, то не терпит, чтобы ему перечили. Когда он вышел из клуба и пошел к машине, дежурный решил, что он слишком пьян, чтобы садиться за руль, и машину ему не выдал. Тогда Руди вернулся в клуб, раздобыл нож и... и ударил дежурного.

Я посмотрел на нее со значением и спросил:

— А ты откуда все это знаешь?

— От тех двоих... Они тоже были там. Вернее, только что отъехали.

Картина начинала проясняться.

— И теперь они шантажируют его этим ножом с его отпечатками, так?

— Да...

— А что Руди?

Она печально покивала.

— Вообще ничего не говорит, и как будто ничего не помнит. Руди был слишком пьян, чтобы хоть что-то запомнить.

— А эта парочка, скорее всего, хочет деньги за молчание?

— Да, наверное... Я тоже так думаю, но точно сказать не могу.

— Сейчас есть кто-нибудь дома?

— Да, все ждут Вэнса, а те двое только что уехали.

Я поднялся, пожал ей руку, попросил особо не расстраиваться и вышел из кухни. Пройдя через холл, я распахнул дверь и увидел все семейство. У них был такой вид, точно они с минуты на минуту ждали взрыва. Мое появление оказалось совершенно неожиданным. Дядя Майлс судорожно вцепился в подлокотники и страшно побледнел. Руди, расхаживавший по комнате с руками за спиной, резко остановился и, пытаясь казаться безразличным, вцепился в кресло, на котором сидел Тэдди.

И только Анита, казалось, была рада мне. Но в ее улыбке сквозило беспокойство. И все-таки она спокойно встала с дивана и пошла мне навстречу. Наверное, я правильно прочитал ее мысли. Мне показалось, что она хочет увести меня отсюда до того, как я открою рот.

Ну нет! Даже она не помешает моим планам. Я взял ее под руку и провел к письменному столу, за которым восседал дядя Майлс, по-прежнему вытаращив глаза. Я прекрасно понимал: у присутствующих есть что сказать, но никто не решается начать первым.

Я пристально посмотрел на своего братца Руди и объявил:

— Я слышал, тебя обвиняют в убийстве, милый кузен.

Эти слова ударили их, как молния. Послышалось какое-то сопение и свист в чьей-то груди, и все как по команде вздрогнули, когда до них дошло, что я сказал. И только Анита крепко сжала мою руку и опустила глаза.

— С чего... с чего это ты взял?.. — наконец выдавил дядя Майлс.

Не поворачиваясь, я ответил через плечо:

— Только не волнуйтесь, дядюшка. Я просто прислушиваюсь к тому, что говорят в городе. А кроме того, я своими глазами видел здесь Гейджа и Матто, а зная этих ублюдков, мне оставалось только умножить два на два и получить результат. Уверен, что он вполне правильный. Во всяком случае, судя по физиономии Руди, он здорово влип, и я даже немного рад этому... Очень хочется разобраться во всем этом, но только для того, чтобы унизить вас всех. Не только Руди, а и вас, дядя, и тебя, Тэдди... Вам все равно не ходить тут больше с задранным носом. После всей этой истории над вами будут смеяться, а если им еще удастся припугнуть моего брата, убийцу, то всем Баннерменам придется очень не сладко.

Руди совершенно растерялся. Дядя сделался похож на тень, и в его груди что-то подозрительно заклокотало.

— А как же я, Кэт? — спросила Анита.

— Ты же собираешься стать миссис Колби, дорогая, так что к тебе это не будет относиться.

— А ты не думал, что он после этого не возьмет меня?

— Откуда мне знать?

— Может, и не откажется. Он всегда помогал мне, но...

— Что «но»?

Анита посмотрела на отца, молча спрашивая разрешения ответить, и наконец решилась.

— Он и так уже пытался утрясти все с этими двоими... Он и угрожал, и пытался по-хорошему, но пока ничего не добился. Они... Им нужны большие деньги.

— Сколько?

Тут Руди не выдержал и визгливо закричал:

— Анита! Уж не хочешь ли ты...

— Заткнись, Руди, — приказал я.

Он послушался.

— Давай дальше, Анита.

— Они хотят... они хотят миллион.

Я присвистнул.

— Так, так... И это, конечно, пробьет огромную дыру в семейном бюджете Баннерменов. Ну и что вы собираетесь делать?

Вместо ответа они молча переглянулись. Я усмехнулся. Наконец дядя сказал:

— Мы отлично понимаем, что... во всяком случае... одним словом, тебя это не касается...

— А в итоге получится, — я посмотрел прямо ему в глаза, — в итоге получится, что Руди соскользнет с крючка, и полицию заинтересует Сандерс. Он уже сидел и у него были причины убить Мелонена. И алиби у него нет, и когда ему сказали про убийство, он реагировал весьма своеобразно. Орудие же убийства, судя по всему, так и не нашли. А суд считает эту историю из ряда вон выходящей и наверняка присудит парню электрический стул. Как же тогда будут чувствовать себя Баннермены, зная, что один из них виновен в смерти двух человек и живет себе среди них?

Руди стало совсем плохо. Он громко застонал, схватился за живот и выскочил из библиотеки.

— Зачем ты это все говоришь... — начал было Майлс, но замолчал.

Я выпрямился и осмотрел присутствующих.

— Сам не знаю... Но я уверен, что над вашими головами висит топор. Вы всегда издевались надо мной, а я был тогда слишком маленьким и беспомощным, чтобы постоять за себя. Так что теперь можете рассчитывать на кое-какие шуточки и от меня.

— О, Кэт... — глаза Аниты наполнились слезами. Она поочередно оглядела родственников. — Не надо мстить, Кэт... пожалуйста... Они... так ничтожны... что недостойны... мести...

— Не беспокойся, дорогая. Может быть, у меня получится как-то повлиять на их характеры. Может, Руди поймет, что надо быть честным до конца и сам выйдет из этого дела.

Но при взгляде на вернувшегося Руди я понял, что он расценил мои слова как злую шутку. Руди ни в чем не собирался исповедоваться. У меня на языке вертелось еще кое-что приятное для их уха, но мне помешал Вэнс Колби. Он вошел в библиотеку как хозяин. Мгновенно оценив ситуацию, он повернулся к Аните и укоризненно спросил: