Страсти гневных амазонок

– Я считаю, что нам всем нужно оставить в покое мистера Робертса.

Девушки молча покинули комнату.

– Спокойной ночи, мистер Робертс, – она направилась к двери. – Если что – я у Дорис, второй этаж, первая дверь направо.

Когда она вышла, я осмотрелся тщательнее, прикидывая, как изменить обстановку. В комнате была еще одна коротенькая кушетка и несколько кресел. Не придумав ничего лучше, я решил перетащить кожаный диван так, чтобы его спинка закрывала дверь на террасу. Он оказался весьма тяжелым, я ворочал его с проклятьями, а когда перетащил – взмок от пота. Но теперь, по крайней мере, если я буду спать как сурок, меня никто не увидит с улицы.

Я решил, что честно заработал выпивку, вытер пот со лба и на цыпочках прокрался к кабинету Либби через холл. Дверь была заперта на ключ, но я не успел разозлиться.

– Что вам здесь нужно? – прорычал над самым ухом низкий и грубый голос.

Я резко обернулся, держа револьвер наготове. В следующий миг я ощутил мощный удар по руке и услышал, как мой смитвессон брякнулся об пол. А потом я стоял с самым глупым видом и рассматривал приземистую, широкоплечую женщину, стрижка, у которой была еще короче, чем у меня. «И уши больше, чем у меня», – злорадно констатировал я.

– Это ты стрелял в Дорис? – проскрежетала она.

Стоящее передо мной существо явно готовилось к схватке – ноги были широко расставлены, руки сжаты в кулаки. И несмотря на то, что она была ниже, я понял, – эта дама расправится со мной как с сосунком.

– Вы глубоко заблуждаетесь, – начал я учтиво. – Мне захотелось выпить, а спиртное в кабинете у Либби. Поверьте, я ваш друг.

– А зачем тогда револьвер?

Ее глубоко посаженные глаза настороженно следили за мной, и мне подумалось, что они еще усиливают ее сходство с гориллой.

– Либби вам все объяснит, – сказал я уже спокойнее. – Понимаете ли…

– Не рассказывай мне сказок, дружочек! – резко оборвала она. – Выкладывай-ка все, как есть, а не то живо проломлю череп!

Я посмотрел на нее со всем своим презрением, на какое только был способен. Это, похоже, заставило ее о чем-то задуматься.

– Либби мне ничего не говорила. Кто ты такой, собственно?

– А вы кто? – спросил я. – Мне Либби тоже не сказала, что держит в доме обезьяну.

Ее реакция оказалась молниеносной. Придя в чувство, я обнаружил себя у противоположной стены холла, нестерпимо ныл большой палец левой руки.

Будучи до невозможности сильной, моя противница оказалась до такой же степени глупой – револьвер все же лежал на полу и совсем недалеко от меня.

Я закрыл глаза, сосредоточился и одним броском захватил оружие. Держа гориллу под приделом, я отполз обратно к стене.

– А теперь слушай, сумасшедшая баба! – рявкнул я. – Не могу сказать, что мне очень нравится быть мячиком, который швыряют об стены, поэтому…

– Ты меня застрелишь? – перебила она, но голос ее был абсолютно спокоен.

– К твоему счастью, я адвокат, а не наемный убийца. Я Рэндол Робертс, и меня наняла Либби. Сегодня она попросила меня остаться на ночь в вашей чертовой обители, чтобы никто не попытался снова проникнуть во владения.

– Для подобной цели нанимают сыщика, – недоверчиво сказала она.

– Либби не хотела этого! О Боже, как у меня болит затылок! А кого и зачем вам нанимать, разбирайтесь сами!

– И ты будешь ночевать в доме? – на ее лице появилась такая гримаса, словно я тифозный больной.

– А ты думаешь, что мне лучше спать в цветочной клумбе, не так ли? Да кто ты такая!..

– Садовница, – неожиданно ответила она. – И только попробуй забраться на клумбу! Я ухаживаю за ними уже много лет, меня наняли родители Либби, когда ей самой было только шестнадцать.

– Хм, вероятно, чета Холмсов решила сэкономить, взяв в дом садовника и цепного пса в одном лице, – сказал я со злостью.

В ее глазах вспыхнул испепеляющий огонь, тем не менее, ни одной дырки она во мне не прожгла.

– Меня зовут Фрэнсис Коутори! – прохрипела садовница.

– Очень рад познакомиться, – небрежно откликнулся я.

– Я сейчас же узнаю у Либби, что ты делаешь в доме! – угрожающе заявила она. – И скажу, зачем ты ломился в ее кабинет.

– Это я сам могу сообщить, – раздраженно заметил я. – Кажется, прав мой отец, говоря, что мужчин делают алкашами только женщины.

– Ага, значит, ты еще и алкоголик! – пробухтела она. – Ладно, сходи на кухню, может у Тины найдется бутылка водки.

Она кивнула головой на заднюю часть дома и стала подниматься на второй этаж. Я отправился на кухню.

В первый момент мне показалось, что Тина – просто копия моей новой знакомой, но, присмотревшись, я заметил, что она миниатюрней Фрэнсис и вроде бы немного приветливей. Когда я появился на кухне, женщина в ужасе отшатнулась, хотя я и спрятал заблаговременно револьвер.

Я быстро втолковал ей, кто таков и зачем пожаловал, и кухарка сразу дала мне полбутылки водки, а поспешность, с какой это было сделано, давала понять, что от меня хотят избавиться как можно скорее. А я и не думал задерживаться.

Вернувшись в приемную, я выпил изрядную порцию водки и начал поудобнее устраиваться на диване. Ощутив какое-то беспокойство, я все же встал и выглянул в окно. Там, кроме луны и листьев, поблескивающих в ее свете, не было видно ни зги. Выпив еще немного, я блаженно растянулся на диване.

6

– Рэнди! – окликнул меня чей-то голос.

Я инстинктивно сжал ладонь, но она оказалась пуста, видимо, револьвер выпал из руки, когда я уснул. Я осторожно нащупал холодную сталь у подушки, но чтобы взять оружие, надо было повернуться, а делать лишних движений не хотелось.

– Рэнди! Проснись же!

Кто-то начал трясти меня за плечо. В моем воображении возникла физиономия гориллы, а затем еще и ухмыляющаяся Тина с кухонным ножом в руке.

– Какой из вас охранник! – начал сердиться голос. – Так и я могу охранять!

Пожалуй, для Фрэнсис Коуторн голос был слишком мелодичен, я решился и открыл глаза.

– Хелло, Линда! – воскликнул я бодренько. – Не спал ни минуты, только прикидывался. – Незаметно извернувшись, я захватил револьвер и показал ей.

– Уберите сейчас же! – со страхом выпалила она. – Терпеть не могу оружия!

– Понимаю, – усмехнулся я. – Но с ним чувствуешь себя уверенней, особенно в некоторых ситуациях.

– Я в любой ситуации буду свободна и самостоятельна, – заявила мисс Лазареф.

– Не совсем понимаю, – улыбнулся я, – мы говорим об оружии, или о мужчинах?

Линда была в просторной пижаме и казалась маленькой девочкой, присевшей доверчиво на краешек дивана, где мирно дремал ее папаша.

– Оружие, мужчины! – она взмахнула рукой. – Это две стороны одной медали. То и другое – просто символы бесчувствия, и как следствие – жестокости. Вы не согласны со мной?

– Не согласен. – Я сел. – Хотите верьте, хотите – нет, но мужчины тоже люди.

– Догадываюсь, – сказала она ласково, – и поймите, я никогда не была ненавистницей мужчин, и не упрекаю ваш род за жестокость. Общество сделало вас такими, и наша задача исправить ошибку. Нужно объяснить людям заново, что мы подразумеваем под женским началом, а что – под мужским. Ведь все давно уже смешалось в кучу!

– Мне знаком отличный способ исправить эту, как вы сказали, ошибку, – я улыбнулся. – Он еще никогда не подводил.

– А, чепуха! – отмахнулась она. – Эх вы, мужчины! Все-то хотите поправить постелью, но в этом и кроется самое большое ваше заблуждение!

– Линда, дорогая, – заговорил я слегка возбужденно, – мое мнение таково, что и женщины и мужчины должны иметь равные права в проявлении своих природных инстинктов. Разве, исходя из этого положения, я не могу надеяться, что ваше женское начало ответит моему – мужскому?

Она долго и пристально смотрела мне в лицо, словно оценивала.

– Конечно, вы правы… – сказала она тихо. – Но пока я не могу… Мне кажется, что я еще в какой-то степени люблю Чарльза, и было бы непристойно отдаться сейчас другому…