Убрать Картера

Мы подошли к машинам. Я посмотрел в сторону ворот. За оградой стояла блондинка в ярко-зеленом пальто с поясом.

— Это Маргарет? — спросил я. Дорин кивнула.

Я внимательнее посмотрел на женщину. Она не двигалась. Дорин забралась в машину.

— Я сейчас, — сказал я и окликнул барменов, которые шли к своей машине. — Подождите, пожалуйста.

Они переглянулись. Старший посмотрел на часы и кивнул. Я пошел к воротам. Маргарет стояла на том же месте. Она оказалась довольно привлекательной. Единственным ее недостатком было то, что она была похожа именно на то, чем являлась: дешевой певичкой.

— Кажется, ты утверждала, что не придешь, — сказал я.

— Я передумала, — заявила она.

Сквозь акцент уроженки севера в ее речи довольно хорошо слышался лондонский выговор.

— Я рад, — сказал я. — Я хочу поговорить с тобой.

— О чем?

— О Дорин, — солгал я.

Она устремила взгляд на ожидающие машины.

— Все… все прошло хорошо? — спросила она.

— Отлично. Организовано идеально. Спасибо.

Ее глаза были влажными — но глаза подобных женщин всегда блестят.

— Я хочу поговорить с тобой, — повторил я.

Она продолжала смотреть на машины.

— Как Дорин?

— А что ты ожидала? — спросил я. — Она знает о тебе и Фрэнке?

Маргарет улыбнулась. Ее улыбка означала, что она считает, будто я кое-что недопонимаю.

— Знала. А почему бы нет?

— Ну тогда поехали с нами. Прямо сейчас. Дорин нужна поддержка, а от меня проку мало.

Она покачала головой.

— Не могу, — сказала она, — и не проси.

— Тогда когда? Я тут должен кое-что уладить до отъезда. Позже сможешь?

— Нет, — ответила она.

— А завтра?

Она подняла на меня глаза.

— Ладно, — согласилась она. — Завтра утром. В «Сесиле» в двенадцать.

— Там, где работал Фрэнк, — уточнил я.

— Я знаю, — сказала она. — Я выбрала это место, потому что мужу слишком далеко идти туда от дома.

— Договорились, — сказал я. — До завтра.

Она повернулась и пошла прочь.

Я минуту наблюдал за ней, потом вернулся на кладбище.

Я отпер дверь. Дорин прошла в дом, за ней проследовали бармены. В холле Дорин сняла шляпку.

— Проходите, — обратился я к незнакомцам. — Я подойду через минуту.

Я поднялся наверх и достал из сумки имбирный эль и две бутылки виски. Когда я спустился вниз, Дорин чем-то занималась на кухне, а бармены стояли перед камином.

— Это подойдет? — спросил я, поднимая руку с бутылкой.

— О конечно, — ответил старший, — большое спасибо.

— Ага, — сказал младший.

Они старались выглядеть при исполнении и в то же время благодарными.

Я прошел на кухню. Дорин готовила чай.

— Дорин, дорогая, — сказал я, — где здесь стаканы?

Она указала на буфет. Я вынул стаканы и принялся разливать виски.

— Сколько они тут будут сидеть? — спросила она.

— Не знаю, дорогая, — ответил я. — Недолго.

Я открыл бутылку с имбирным элем и налил воды в небольшой кувшинчик.

— Выпьешь с нами? — спросил я. — Тебе пойдет на пользу.

Дорин пристально посмотрела на бутылку, потом налила себе виски и выпила его залпом, не разбавляя. При этом она скривилась, потом уставилась на дно стакана.

Я отнес три стакана в гостиную.

— Воды или эля? — предложил я. Старший захотел эля, а младший — воды.

Я вернулся на кухню. Дорин уже успела выпить вторую порцию.

— Ты присоединишься к нам? — спросил я.

Она помотала головой. Я положил руку ей на плечо.

— Устраивайся поудобнее, — сказал я. — Займись чем-нибудь приятным.

Я вернулся в гостиную, поставил бутылку с элем и кувшин с водой на журнальный столик перед диваном.

— Прошу, — пригласил я. Бармены приготовили себе выпивку.

— За тех, кто не с нами, — провозгласил я.

— За тех, кто не с нами, — повторили они. Мы выпили.

Как выяснилось, старшего звали Эдди Эпплайрд. Его длинные курчавые черные волосы были зачесаны назад, начавшие уже седеть длинные бачки тянулись вдоль обеих щек и напоминали заплатки. У него были искусственные зубы, которые были плохо подогнаны. И он был местным.

Младшего звали Кейт Лейси. У него были лицо и тело юного футболиста: лицо — плоское, а тело — сбитое и крепкое. Его светлые волосы завивались бы, если бы он не стриг их «ежиком». На безымянном пальце левой руки красовалось золотое кольцо. Родом он был из Ливерпуля.

Я снова наполнил стаканы.

— Итак, — сказал я, — мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что пришли.

— Не благодарите нас, мистер Картер, — сказал Эдди. — Фрэнк был отличным парнем.

— И то верно, — поддакнул Кейт.

— Одним из лучших, — добавил Эдди.

— Вы давно знали его? — поинтересовался я.

— Я? — переспросил Эдди. — Мы познакомились, когда работали в мужском клубе в Лингхолме. Это было — дай бог памяти — пять, нет, шесть лет назад. Мы сразу подружились. Через год я уволился, пошел в «Корону и якорь», но мы все равно продолжали видеться по субботам. Он тоже сменил работу, мы оба работали недалеко от стадиона и обычно встречались в половине четвертого, после того как подгребали все на рабочем месте. Мы брали по паре кусков горячего пирога и устраивались на стадионе. Конечно, мы опаздывали к началу матча на полчаса, но все равно ходили. Мы не пропустили ни одной игры, даже когда они опустились до третьего места.

— Да, — сказал я, — Фрэнк любил футбол. В детстве он всегда ходил на матчи.

— Я даже не поверил, когда услышал, — сказал Кейт. — Я имею в виду, я страшно удивился, когда он не появился к вечерней смене — Фрэнк всегда был пунктуальным, приходил первым. И пил только полстакана — ну, вы понимаете. Он всегда говорил, что оставляет машину, когда хочет выпить, чтобы получить удовольствие.

— Я знаю, — сказал я. — Фрэнк всегда был осторожен.

Повисло молчание.

— До сих пор не верится, — сказал Кейт.

Мы выпили, и я пустил бутылку по кругу.

— Все любили Фрэнка, — сказал Эдди.

Опять наступило молчание.

— Он много хорошего рассказывал о вас, мистер Картер, — сказал Кейт. — Всегда говорил, что восхищается вами, тем, как хорошо у вас идут дела.

Фрэнк действительно так говорил обо мне окружающим. Возможно, он даже так считал.

— Забавная штука получается, — сказал Эдди. — Знаешь парня шесть лет, видишь его тихим и уравновешенным — ни драк, ни пьянок, и вдруг он срывается с катушек, выпивает целую бутылку виски, садится за руль, начинает гнать во весь опор, срывается в карьер и заканчивает свой путь в трех футах от воды. Все это, понимаете ли, как-то неправильно, чертовски неправильно. — Он залпом опустошил свой стакан. — Такого не должно было случиться. С кем угодно, только не с Фрэнком. Он же был одним из лучших.

Его глаза стали наполняться слезами. Он сунул в рот сигарету, я налил ему еще виски. Он никак не мог найти спички, и я дал ему прикурить.

— Спасибо, — сдавленным голосом проговорил он. Неважно, что именно вызвало у Эдди такие бурные эмоции — виски или неподдельная скорбь по Фрэнку, — главное, что в настоящий момент он искренне верил в свои слова.

Некоторое время все молчали, наконец я сказал:

— А вам не кажется, что все это он сделал нарочно?

Оба удивленно посмотрели на меня.

— Что? Покончил с собой? — спросил Кейт.

Я промолчал.

Кейт на секунду отвернулся, потом снова посмотрел на меня, на этот раз с какой-то странной полуулыбкой.

— Нет, — уверенно проговорил он. — Чтобы Фрэнк? Покончил с собой? Да вы что!

Я продолжал наблюдать за ним. Полуулыбка исчезла, и на его лице появилось недоверчивое выражение.

— А зачем?

— Это-то мне и интересно, — сказал я.

— Да ладно, — махнул он рукой. — Фрэнк был… он… был… я имею в виду, он был не из тех, кто ввязывается в какую-нибудь дрянь, ну, лезет туда, откуда нет выхода. У него не было проблем, я знаю. Я хочу сказать, я бы знал. Черт, мы же работали вместе, виделись каждый день в течение последнего года. Это вылезло бы наружу.