Зона поражения

— Ладно, ребята! Потом разберетесь. Хуанито, бедняга действительно оказался тем англичанином?

— Да, к сожалению.

— А как он попал в Луарку? Это же почти сотня километров!

— Не знаю, — вздохнул «хефе де пренса». — Когда мы приехали, он уже умер. Так и не приходя в сознание.

— Значит, ограбление…

— Нам показали фотографии, — нарушил затянувшуюся паузу Владимир Александрович. — Ужасно!

— Такое возможно в любом уголке мира! И в Москве, и в Париже…

— Да, конечно. У нас вообще разгул преступности!

Человек за рулем продолжил:

— Видимо, его заманили в машину или похитили где-нибудь в Хихоне. Потом уже вы везли за город, в безлюдное место.

— Может быть, таксисты? Или кто-то под видом таксистов?

— Полиция говорила об этой версии… Тем более англичанин был здорово пьян — так, что мог и не сразу сообразить, что едет в другую сторону.

— Он же почти не пил! — припомнила Габриэла.

— Все мы здесь… почти не пьем, — даже намека на веселье в голосе Виноградова не звучало.

— Так вот, милые девушки… — в течение некоторого времени пресс-секретарь объяснял пассажиркам, почему не стоит делать сенсацию из происшедшего.

— Ладно, договорились! — кивнула Дэльфин и посмотрела на сидящую впереди итальянку: — А ты как?

— Пожалуй… Хуанито, красавчик, но тогда с тебя — обед! Это сейчас, а потом — право «первой ночи» для моей газеты и ее радиостанции. Договорились?

— Нет проблем, маленькая зубастая акула! Как раз пора перекусить. — рассмеялся водитель, снижая скорость и высматривая ресторан посимпатичнее. — Выбирай!

Остановились в какой-то деревушке. Виноградов даже не запомнил названия. Ресторанчик под открытым небом находился всего в нескольких метрах от трассы, но, чтобы пройти к столикам, требовалось миновать густой палисадник и выложенный тесаным известняком бассейн с неторопливо журчащим фонтанчиком. Несмотря на полуденное солнце, вода создавала иллюзию свежести, и ненавязчивый звук ее без труда перекрывал шум и грохот несущихся по дороге автомобилей. Казалось, что и само течение жизни здесь не подвержено суетливым страстям и порокам.

Разумеется, они были здесь единственными посетителями… Дамы выбрали столик в тени какого-то векового растения — то ли дуба, то ли платана: Владимир Александрович никогда в деревьях не разбирался и от этого

не страдал.

— «Map Кантабрико», — придвинула ему француженка меню. И на всякий случай пояснила: — Рыбный ресторанчик. Не возражаешь?

— Ну у нас в России говорят: кто платит, тот и заказывает музыку!

— В данном случае наоборот, — хихикнула Габриэла. — Заказывать будем мы, а платить — вы!

— Не возражаю, — без малейшего намека на огорчение отмахнулся пресс-секретарь. — Все можете считать себя моими гостями.

— И я? — уточнил постепенно привыкающий к европейской конкретности Виноградов.

— Разумеется! Должен же я как-то компенсировать тебе загубленное утро…

Что-то ответить майор не успел — Хуан уже обсуждал с подошедшим дядькой в переднике выпивку и указанные в меню горячие закуски. Впрочем, много времени процесс не занял: почти сразу же единогласно остановились на фирменном блюде заведения.

— Русский, ты что будешь пить?

— А вы что?

— Мы? — удивился Хуан. — Пиво!

Потом, сообразив, что спутник почти ни слова не понял из их диалога с хозяином заведения, пояснил:

— Лучше всего запивать осьминога холодным пивом.

Оставалось только кивнуть с видом бывалого рыбоеда…

Вскоре компания уже не торопясь прихлебывала из высоких запотевших бокалов местное бочковое пиво — светлое, потому что любимого своего темного Виноградов в Испании почему-то так и не встретил.

Одновременно с пивом появились салаты и разная съедобная рыбная мелочь для разжигания аппетита — и только потом, торжественно, был вынесен откуда-то из кухонного чрева — сам! Огромный, фиолетово-розовый, источающий ни с чем не сравнимый запах моря и специй осьминог… Он внушал уважение, даже будучи поданным на тяжелом и плоском деревянном блюде. Разрезанный так, что казался целым, посланец таинственной бездны в такт размеренной походке повара покачивал одним из будто случайно свесившихся щупалец.

Гости, не сговариваясь, зааплодировали — это была дать уважения былому могуществу жертвы и кулинарному мастерству хозяина…

Обед затянулся, но, как и все хорошее в жизни, в конце концов подошел к завершению.

— Понравилось тебе, русский? — лениво шевельнулась в плетеном кресле Габриэла.

— Великолепно! — Виноградову тоже с трудом давались движения — даже языком. Веки, и те норовили замереть.в закрытом положении.

— Пиво и морепродукты очень благотворно влияют на потенцию… — пробормотал со своего края столика неугомонный Хуан.

— …но создают большие проблемы для мочевого пузыря, — подала голос француженка. — Мне нужно в туалет.

Она подтянула за ремешок упавшую рядом сумочку и с усилием оторвалась от сиденья.

— Мы будем скучать без тебя, дорогая! — Попытался сострить Владимир Александрович. Получилось не очень…

— Я, пожалуй, также вас на минутку оставлю, — импульсивный Хуан вскочил и чуть не опрокинул кресло. — Прошу прощения!

— Вы будете делать ЭТО вместе? — подняла удивленные брови его язвительная подруга.

— Нет, мне надо к машине. Там сигареты остались, а то у нас уже вон — кончаются!

Оказавшись наедине с итальянкой, Виноградов решил не утомлять ни себя, ни ее разговорами, так как послеобеденный процесс требовал созерцательности. И умиротворения — чему в полной мере способствовал открывающийся из ресторанчика вид: бухта внизу, разорванное со стороны моря полукольцо скал, дорога, петляющая вдоль берега, и аккуратная темная арка тоннеля вдали.

— Хотите, скажу о чем вы сейчас думаете? — нарушила установившуюся тишину итальянка.

— Ни о чем, — пожач плечами Владимир Александрович.

— Вот и нет! Вы думаете сейчас о том, что если поставить во-он там, на господствующей высоте, несколько безоткатных орудий — можно контролировать и трассу, и прилегающие районы побережья.

— Странные какие-то мысли, Габриэла, — моментально выскользнул из полудремы Виноградов. — С чего вы взяли?