Не суди меня

Конечно, если бы Тид жил на одну весьма жалкую зарплату, которую всеми правдами и неправдами смог «выбить» для него Деннисон, такие апартаменты, само собой разумеется, были бы ему просто не по карману. Однако, получив наследство внезапно умершего отца, он распорядился им таким образом, чтобы основная часть оставалась нетронутой, а доходы от нее – приблизительно две тысячи долларов в год – можно было использовать по своему собственному усмотрению. А это, надо заметить, сделало его быт гораздо более комфортным, ибо различие между понятиями «жить по средствам» и «жить на уровне» довольно существенно.

Новый кондоминиум, помимо всего прочего, имел то явное преимущество, что в нем были центральный телефонный коммутатор, служба сообщений, а также специальная служба уборки помещений (для тех, кто пожелает)... Подъехав к своему дому, Тид остановился, аккуратно припарковал машину на стоянке и вошел внутрь. Стоявшая за высокой конторкой миссис Киддер, худенькая, застенчивая жена их управляющего, сразу же подняла на него глаза:

– Сэр, вам звонил по меньшей мере три раза мистер Деннисон. Последний раз просил передать, чтобы вы сразу же заехали к нему домой, если появитесь здесь до десяти вечера.

Тид бросил беглый взгляд на ручные часы – начало девятого. Он приветливо улыбнулся Эми Киддер:

– Спасибо, дорогая моя.

Она тут же покраснела:

– Мистер Морроу!

– Да, но, по-моему, пока нас не поймает на месте преступления ваш муж, мы в полной безопасности, разве нет?

Они давно уже играли в эту совершенно невинную игру, которая, похоже, доставляла ей искреннюю радость и при этом всегда заставляла краснеть. С серьезным видом подмигнув ей, Тид Морроу вышел из дома, сел в машину и отправился к Деннисону. Мысль, что его подзывают к себе, как собачку, свистком, сначала пробудила какое-то подспудное раздражение, однако ожидание того, что это может быть что-то важное, новое и «горячее», вскоре практически полностью приглушило неприятное чувство.

Пауэл Деннисон арендовал большой, отвратительного вида каркасный дом в одном из самых старых районов Дерона. В принципе он считался жилым, однако вокруг дома Деннисона находились одни только «коммерческие» здания. Подъехав, Тид аккуратно припарковал машину рядом с узенькой подъездной дорожкой.

Не успел он неторопливо подняться на последнюю ступеньку невысокого крылечка, как входная дверь распахнулась и в ее светлом проеме показался силуэт самого Пауэла.

– Рад, что ты все-таки решил вернуться в город, Тид, – вместо приветствия произнес он. – Входи, входи...

Голос крупного мужчины лет пятидесяти двух-трех, атлетическую фигуру которого уже покрыл заметный слой жира, был тягучим, теплым и искренним, а его светло-серые глаза на твердом, будто высеченном лице выглядели честными, открытыми и ничего не боящимися. Этот человек, как хорошо было известно Тиду, помимо абсолютной решимости, обладал настолько острым и быстрым умом, что, безусловно, добился бы блестящих успехов на любом избранном им поприще, не важно, будь то частный бизнес, промышленность или даже государственная служба. Но его сердце, увы, неизвестно почему, принадлежало только сфере городского управления. Пауэла интересовало только восстановление по тем или иным причинам пришедших или приходящих в упадок провинциальных городков, «пробуждение» живительных сил их вконец отчаявшихся жителей. А то, что ему приходится жить в эпоху, когда преданность делу, даже самому благородному и святому, оплачивается, мягко говоря, недостойно, – это не его вина. Впрочем, Тид Морроу давным-давно понял, что его друг-начальник Пауэл ни за что на свете не бросит начатое дело. Даже если ему за это не заплатят и ломаного гроша!

Пауэл, радушно улыбаясь, провел Тида в узкую гостиную с высоким потолком, довольно уродливой арендной мебелью, мрачными обоями темно-коричневого цвета, зияющей «глазницей» пустого, неиспользуемого камина... Марсия, старшая из двух дочерей Деннисона, сидела в обшарпанном кресле, поджав под себя одну ногу, с раскрытой книжкой на коленях. Ей было двадцать три. Она одна вела их скромное хозяйство – занималась покупками, готовила еду. И все это помимо того, что пять дней в неделю по утрам преподавала машинопись в местной школе секретарей. И хотя самому Пауэлу Деннисону конечно же не составляло бы никакого труда подыскать для нее неплохую работу на полставки в администрации города, это было одной из тех вещей, на которые он никогда в жизни не пошел бы. Ни при каких условиях!

Марсия, изящная блондинка, с тонкими решительными губами, светло-серыми, как у отца, глазами и подчеркнутым спокойствием, никогда, ни разу не проявляла как-либо явную неприязнь к Тиду, и тем не менее он постоянно ее чувствовал. И еще, где бы Марсия ни находилась, всегда создавалось впечатление, будто она только и ждет, что туда вот-вот нагрянет целая толпа журналистов и начнет снимать ее для обложек самых модных журналов. Хотя он твердо знал: болезненным тщеславием эта девушка не страдала. Более того, ему всегда казалось, что именно такими, как Марсия, наверное, были женщины древних викингов. Мягкая природная грация скрывала явную мощь ее бедер и чресла настоящей львицы. Она сидела в кардигане из тонкой кашмирской шерсти, что было не совсем удачным выбором, поскольку желтоватый оттенок ткани несколько затушевывал блеск ее волос.

Темноволосая и безусловно яркая восемнадцатилетняя Джейк, вторая дочь Деннисона, которая не без оснований считалась любимицей Пауэла прежде всего потому, что очень напоминала его покойную жену, была девушкой совершенно иного типа: пухлые широкие губки, густая копна разметавшихся во все стороны темных волос, глаза, полные восторженного ожидания своего героя, еще не до конца созревшее женское тело... Одетая в облегающие темно-синие джинсы и тенниску с короткими рукавами, она лежала на полу, читая газету, и, когда Тид вошел, немедленно вскочила и подбежала к нему с сияющими глазами, радостной, хотя и чуть смущенной улыбкой на губах.

– Тид, Тид, как же хорошо, что ты пришел! Ведь сегодня твой день рождения! – воскликнула она, хватая его за руку.

Он сразу же почувствовал, как к его плечу прижалась сначала ее нежная щека, а затем ее маленькие, твердые, еще совсем девичьи груди, и вдруг ощутил внезапный прилив радостного, по-своему даже блаженного чувства: значит, кто-то все-таки помнит!

– А знаешь, мы приготовили для тебя торт! – объявила Джейк, заглядывая ему прямо в глаза.

Марсия чуть заметно улыбнулась:

– Под ее поистине чудовищным давлением. Я, как могла, убеждала ее, что тебе он совсем не нужен. Но Джейк даже слушать ничего не пожелала. Упрямо стояла на своем.

Тид выдержал ее ровный внимательный взгляд.

– Да, но он мне очень даже нужен. Так что я искренне вам за него признателен.

– Я бы и сама его сделала, но у меня пока не получается. Точнее говоря, получается, но почему-то просто чудовищно ужасно. – Джейк с сожалением пожала плечами.

– Девочки, я скоро верну его вам. Минут через десять, не больше, – сказал дочерям Пауэл. – Пошли в кабинет, Тид. Мне надо тебе кое-что показать.

Тид давным-давно подозревал, что Пауэл лелеет определенные надежды породниться с ним через его женитьбу на Марсии. И хотя насчет личной жизни Тида у Деннисона конечно же не было ни малейших иллюзий, наверное, он все-таки надеялся, что, став семейным человеком, тот со временем остепенится. Разумеется, в немалой степени этому способствовала твердая вера в надежность и благоразумие его дочери Марсии.

Пауэл Деннисон плотно прикрыл дверь своего небольшого кабинета и ткнул пальцем в сторону открытого сигарного ящичка на письменном столе:

– Угощайся, Тид. Чувствуй себя как дома.

– Спасибо, но я же не курю сигар. Мне казалось, ты знаешь, Пауэл.

Деннисон загадочно улыбнулся:

– Знаю, конечно, но сначала внимательно посмотри, что там внутри.

Тид глянул в открытую коробку. Одной сигары там уже не хватало, и через образовавшуюся пустоту виднелась привычная зелень американских долларов. Он нерешительно вынул еще несколько сигар из верхнего ряда.