Паранойя

— Но вы сказали, что, когда пришли из бара, ваша жена была дома.

— Совершенно верно, но и Даг был здесь в тот вечер, а вам об этом не сказал, так ведь? Может быть, он пытается что-то скрыть?

— Это, конечно, внушает подозрение.

— Поговорите с ним еще раз. Выясните — вдруг он что-то скрывает?

— Не беспокойтесь, мы обязательно проверим все версии в кратчайшие сроки. Я дам вам знать, как только будут какие-нибудь новости. Рассчитываю на то, что и вы поступите так же.

После того как Химото ушел, я постоял внизу и поговорил с Реймондом о Поле.

— Уверен, что с ней все в порядке, — успокаивал меня Реймонд. — Она, наверное, сегодня вернется домой. Вот увидите.

— Надеюсь, вы правы. — В моих глазах стояли слезы. — Если с ней что-то случилось, я даже не знаю, что буду делать.

— С ней все будет хорошо, не волнуйтесь.

Вернувшись обратно в квартиру, я не выдержал и заплакал. Сказалось напряжение последних дней. Я опустился в прихожей на колени, рыдал и не мог остановиться.

Потом, постепенно приходя в себя, я начал думать о Даге. Способен ли он в самом деле причинить ей зло? Я вспомнил Дага на теннисном корте, как он рычал, как сумасшедший, каждый раз, когда бил ракеткой по мячу. Не трудно было представить его убийцей, совершающим преступление в состоянии аффекта.

В который раз обходя квартиру, я рисовал себе картину событий вечера вторника. Около девяти Пола звонит Дагу. Она очень расстроена, и Даг настаивает на том, чтобы прийти — во что бы то ни стало. Какое-то время Даг проводит в квартире, пытаясь уговорить Полу пойти к нему. Пола чувствует себя виноватой из-за того, что закрутила с ним, и отказывается. Около десяти Даг уходит один. Потом, примерно в одиннадцать, когда возвращаюсь я — пьяный, вонючий, избитый, — Пола проникается таким отвращением, что в конце концов все же решает пойти к нему. Потом что-то происходит. Может быть, между ними возникает ссора или даже драка. Пола решает порвать с ним, и Даг безумеет от ревности. Я представил, как Даг, с покрасневшим перекошенным лицом, избивает Полу, а потом убивает ее.

Я так сильно сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Мне хотелось узнать, где живет Даг, пойти к нему и вытрясти из него правду. Но я понимал, что именно этого он и добивается. Он уже наврал обо мне Химото, и похоже, что именно он посылал мне и-мэйлы с угрозами. Видимо, Пола рассказала ему, что полиция допрашивала меня в связи с убийством, и у него возникла блестящая мысль разделаться со мной.

Я решил предпринять ответные действия.

Я пошел к себе в кабинет и выкинул Отиса в коридор. Я до сих пор еще не убрал за ним его лужи и кучи, и комната жутко воняла.

Я запустил компьютер, подключился к системе своего офиса и открыл свой почтовый ящик. Я выбрал один из последних мэйлов с угрозами и напечатал ответ:

Я нажал «отправить», потом выключил компьютер. Убрав за Отисом, я долго стоял под холодным душем.

В течение всего вечера я несколько раз проверял почту, но новых сообщений не было. Около полуночи я взял Отиса на прогулку. Он вел себя лучше, чем накануне, только казался немного грустным.

— Я понимаю, я тоже скучаю по мамочке.

Квартира без Полы производила впечатление особенно пустой и тихой. Чтобы создать хоть какой-то фон, я включил в спальне телевизор, отчего стало только хуже. Я подумал, что, возможно, мне придется провести так всю оставшуюся жизнь, что я теперь так и буду всегда один — в пустой квартире, с включенным телевизором.

Я снова заплакал. Слезы свободно стекали по щекам к подбородку. Потом я выключил телевизор и лег в постель. Обычно в квартире всегда слышался шум машин с Третьей авеню, но почему-то именно сегодня город казался необычно тихим.

Когда я проснулся, я прошел прямо к компьютеру и проверил почту, но ответа на мой мэйл по-прежнему не было.

Химото не звонил, и я решил сам позвонить в участок и спросить, нет ли каких-нибудь новостей. Женщина, которая подошла к телефону, сказала, что, насколько ей известно, новостей нет, но она передаст Химото, что я звонил.

Когда я вышел из дома, чтобы идти на работу, на улице не переставая лил дождь. Каким-то чудом на углу Лексингтон и Шестьдесят четвертой мне удалось поймать такси. Я понимал, что, наверное, не стоило в такой день идти на работу. Подавляющее большинство мужчин, жены которых пропали, остались бы дома и ждали бы новостей из полиции. Я тоже остался бы дома, но у меня была назначена встреча с Джимом Тернером, которую я не мог пропустить.

Оказавшись у себя в закутке, я первым делом включил компьютер и проверил ящик. Ответа не было. Я позвонил Химото, и мне удалось коротко с ним переговорить. Он сказал, что говорил с Дагом и Даг признался, что во вторник вечером, около половины десятого, приходил к Поле, Но по его словам, он провел в квартире не больше десяти минут.

— Почему же он раньше не сказал вам об этом?

— По его словам, он думал, что это не важно, — ответил Химото.

— Не смешите меня. Он явно что-то скрывает.

Химото сказал мне, что собирается проработать еще какие-то варианты и что в конце дня обязательно со мной свяжется.

Я подтвердил свою готовность встретиться с Джимом Тернером, передав для него через секретаря соответствующее сообщение. В десять я был на внутреннем совещании, где шла речь о наших текущих проектах и решалось, как будет распределен персонал. Я докладывал о своих проектах с Джимом Тернером и Доном Чейни. Пока я говорил, мои мысли были далеко, я неотвязно думал о Поле, и доклад получился рваным и бессвязным. Я заметил, что Стив Фергюсон усмехнулся и что-то прошептал на ухо Джону Хеннесси. Закончив доклад, я гневно уставился на Стива. Он ответил вызывающим взглядом. Несколько секунд никто не хотел уступать, потом я отвел глаза.

Когда совещание закончилось, я вернулся за свою перегородку и проверил почту.

Глава двадцатая

На Сорок седьмой я сел на линию «Д» и сделал пересадку на Тридцать четвертой. Без чего-то двенадцать я был у маленького ресторанчика «Техас-Аризона», прямо через улицу от станции Хобокен.

Когда я вошел в бар, ко мне из зала подошла официантка. Она спросила, сколько нас. Я сказал:

— Двое, наверное.

— Наверное?

— Да, столик на двоих.

Во всем ресторане было всего человек десять, не считая меня. Я огляделся. Никого из этих людей я не знал, и на мое появление, как мне показалось, никто не отреагировал.

Официантка провела меня к столику у окна, и я сел лицом к входной двери. Она спросила, что принести выпить, пока я жду. Я попросил чай со льдом.

В ресторане играла музыка. Я пил маленькими глотками чай со льдом и смотрел в окно на людей, которые входили и выходили из здания вокзала, проходили мимо ресторана. Я решил, что последнее сообщение все-таки прислал Даг. Я представил, как он пересекает улицу, как потом сидит напротив меня и признается, что убил Полу. Потом я представил, как вскакиваю со стула и через стол втыкаю вилку ему в лицо.

Я промокнул лоб салфеткой.

В четверть первого я начал сомневаться, придет ли он. Я решил подождать еще десять минут.

Я посмотрел в другую сторону и увидел в дверях здоровенного качка в джинсах и майке. Он стоял скрестив на груди руки и был похож на вышибалу, но до сих пор я его не замечал.

Тут в ресторан вошел подросток лет шестнадцати, и я чуть не поперхнулся чаем. Должно быть, я спал и видел кошмарный сон, а может, у меня начались галлюцинации.

Подросток остановился в паре метров от моего столика и уставился на меня. Сейчас у меня уже не было сомнений, что у меня нервный срыв и он вызвал глюки. Прямо передо мной стоял Майкл Рудник лет шестнадцати.