Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть

— Как в прошлый раз. Большой Эл организовал все в прошлый раз, и вот что из этого вышло.

— Большой Эл мертв, — сказал Бенни. — Так же как человек, который дал информацию о сделке.

Они посмотрели друг на друга и все поняли.

— Кто-то, кого мы знаем? — спросила Эдна.

— Пендлтон.

Это они тоже поняли, потому что им говорил об этом Бенни, а в газетах не было ни строчки по этому поводу.

— Как насчет освобождения под залог, Левинсон?

— Они еще не утрясли это дело, но судья Николс…

— На него сейчас нажимают. Сегодня утром я послал человека.

Он еще какое-то время давал им указания, потом ушел, потому что запланировал нанести визит Хогану.

Они остались после того, как он ушел, и Сквинти Голд сказал:

— Ну, как?

— Что, «ну как»? У него все схвачено.

— Я с этим согласен, — сказал Лаки Блэк. — Теперь у него есть источник информации, и не похоже, чтобы он делал ошибки.

Все они подумали о Хогане, который не явился на встречу.

— И больше никакого Пендлтона, — сказала Эдна.

— Что-то я нервничаю, — процедил сквозь зубы Де Марко.

Человек, который приехал из Саратоги, откашлялся, и все они посмотрели на него.

— Не ты один нервничаешь, — сказал он, но его голос был твердым. — Мне все едино. Но там, на западе, занервничали.

— На западе?

— Они считают, что из-за всех этих событий в синдикате возникла брешь. Сперва старина Эйджер, потом Большой Эл, потом Пендлтон. Они нервничают. — Он скрестил руки.

— Но есть Бенни, — сказал кто-то.

— Кто такой Бенни? Они слыхом не слыхали ни о каком Бенни.

— Пожалуй, нам бы надо им рассказать, — сказал Левинсон. — У меня такое чувство…

— Ты хочешь, чтобы тебя убили?

Левинсон пожал плечами.

— По-моему, Тейпкоу хорошо смотрится, — сказал он, а потом откинулся назад, рассудив, что ему нужно просто еще послушать.

— Возможно, он слишком хорошо смотрится. — Лаки Блэк переводил взгляд с одного на другого. — Там, на западе, размышляют: как так получилось, что здесь вдруг возник Бенни Тейпкоу, а всего минуту назад была большая брешь?

— Мое дело — сторона, — сказал человек из Саратоги. — Просто, мне подумалось, что надо бы упомянуть об этом. — Он зажег сигарету и шумно задул спичку. — Потому что они посылают кого-то.

— Они, что? Кого они присылают?

— Синдикат их посылает. Двух людей с запада.

— Так… он в деле или не в деле?

Они не знали, к какому мнению прийти.

Глава 28

После того как Бенни закончил с делами, он задержался в городе допоздна, но преуспел ничуть не больше, чем Скотти. Вернувшись в Уэстчестер усталым, он никак не мог заснуть.

Все было сделано правильно, так, чтобы это окупилось, и в конечном счете не было ошибки, которую бы он не исправил. За исключением Пэт.

Он стоял у открытого окна над черным парком, некогда принадлежавшим Большому Элу Альверато. Бенни смотрел вниз на каменную террасу, выходившую на лужайку, и думал, что как-нибудь вечерком ему надо бы посидеть там, на террасе, и расслабиться.

Шторы дрогнули, медленно выгибаясь, но он этого не заметил. И он не услышал скрипа двери, потому что у нее никогда не было привычки закрывать ее.

— Любовничек. — Она проговорила это с теми металлическими нотками.

Он медленно повернулся, слегка засомневавшись — не ослышался ли, и вдруг оцепенение словно рукой сняло. У него вырвался глубокий вздох.

— Пэт. Ты вернулась.

Пэт выглядела прекрасно. Она улыбнулась, один раз ущипнув себя за мочку уха, и лишь ее глаза выглядели излишне живыми.

— Ну как ты, шофер? — Она кружила по комнате, словно не могла найти стул. — Как ты, шофер?

Он хорошо расслышал ее слова, но к нему это не относилось. Он больше не был шофером.

— У тебя рост десять футов, — сказала она. — Как у монстра.

Он понял, что дело плохо, и пошел к ней, выставив вперед руки, пытаясь дотянуться до нее:

— Пэтти…

Его удивило то, что она не отступила назад. Он обнял ее и заглянул в глаза. Они были веселыми и блестящими.

— Все закончилось, Пэтти. Теперь мы возьмем старт.

Он наклонился совсем близко к ее лицу.

Она стояла неподвижно и ждала.

Поцелуй оказался сродни убийству. Его голова дернулась назад, вместо тепла губ он ощутил твердость ее зубов.

Он молча опустил руки:

— Где ты раздобыла дозу?

— Просто вошли в мое положение. Мы, наркоманы, держимся вместе.

Его ладони порывистыми движениями гладили, ее волосы.

— Пэт. Постарайся послушать меня. Я знаю, что ты сейчас витаешь в облаках. Я…

— Витаю в облаках! Я в таких высях, что ты кажешься карликом! — Он изменился в лице, она сделала шаг назад. — Ты хочешь, чтобы я ушла, Бенни?

Он наблюдал за ней:

— Разве ты не вернулась?

— О, Бенни! — воскликнула она, протянув руки. — Бенни…

Он воспринял это так, как только и был способен воспринять. Он подошел к ней. Она обмякла в его руках, и ее рот хотел этого поцелуя. Они стояли, прижавшись друг к другу. Потом он дал ей время отдышаться, наблюдая ее улыбку. «У нее тысяча разных улыбок, — подумал он, — это новая».

— А теперь можешь отпустить, — сказала она.

— Что ты сказала?

— Отпусти. — Она по-прежнему улыбалась той улыбкой.

— Пэт, иди сюда.

Она отошла назад ровной походкой:

— Тейпкоу, для меня ты мертв.

На какой-то момент ему показалось, что сейчас он убьет ее, и его пальцы непроизвольно сжались. Она заметила это и пригнулась. После внезапной перемены в голосе Пэт заговорила, как пластинка, поставленная не на ту скорость:

— Смотри, Бенни Тейпкоу, смотри, что у меня есть. — Она размахивала руками в воздухе, скрючив пальцы. — Крючки, Бенни Тейпкоу, посмотри на крючки!

— Заткнись!

У нее по-прежнему были скрюченные пальцы.

— Заткнись, полоумная сучка, заткнись.

Он резко отскочил от нее и бросился к открытому окну. Его плечи ходили ходуном, и он все вертел головой, как будто вывихнул шею. И когда она увидела это, сползла по стенке и села на пол. Потом она заплакала. Она плакала бы так, с дурью в крови или без нее, и никакой дури не хватило бы, чтобы заглушить страдания, которые она испытывала.

Это продолжалось какое-то время. Бенни не подходил. Потом ее снова обуяла горячка.

Но Бенни опоздал.

— Шофер, — позвала она. — Помоги мне встать с пола.

Бенни помог.

— Шофер, убери от меня руки.

Он понял, что она под диким кайфом, ее выдавали мятущиеся руки; выражение на измученном лице сменялось резко, без всякого перехода.

— Что ты хочешь, Тейпкоу? Ты глазеешь на меня. — Она положила ладони на свои груди.

— Вряд ли мне чего-то еще хочется, — сказал он.

Она неправильно его поняла. Отчетливая складка на лбу походила на дьявольскую мету, и она почти что выплюнула:

— Я готовилась это услышать, мразь ты эдакая. Я готовилась услышать эти гнусные слова, и вот теперь они сказаны. Ты насытился, ты поимел меня, и теперь я тебя больше не возбуждаю.

— Господи…

— Заткнись, святой Бенни, и дай мне сказать… Дай мне… Дай мне… — Она покачала головой, словно старалась вспомнить, что же хотела сказать.

Это дурь, подумал он. Скоро она выветрится. Он увидел, как она скользнула по комнате, схватила лампу со стола и закружилась с ней, как будто в танце. Когда она повернулась, лампа с силой угодила ему в плечо.

Еще больнее ранил смех.

— А дальше он сделает то, что сделал с папочкой. Вот он — карлик! — завопила она. — Вот он, святой Бенни-Ноль идет к своей Пэтти-Ноль. Нет, ты не идешь. — Она стояла у стены, где находился книжный шкаф.

— Я не двигаюсь, Пэт.

— Нет? — Она потянулась за подставкой для книг, маленьким слоником с поднятым хоботом.

— Ну тогда я буду двигаться.

Он наблюдал, как она приближается, но не шелохнулся. Когда она набросилась на него с подставкой для книг, он легко отошел в сторону, но как раз в этот момент она двинула ногой ему в пах. Он согнулся пополам.