Дело о наезде

Я стоял и разглядывал ее искаженное злобой лицо, и вдруг мне вспомнились пятна крови на правом заднем колесе машины. Вдоль позвоночника холодной скользкой змеей пополз озноб.

Мне сразу показалось, что с этими пятнами что-то не так, но только сейчас я понял, что они значили. Это не был несчастный случай. О'Брайен был убит, как были убиты Долорес и Натли.

– Вы с Россом убили его, – проговорил я. – А потом инсценировали случайный наезд. Вы стукнули его по голове, а потом переехали задним колесом «кадиллака». Только вы в спешке сделали серьезную ошибку. Вы переехали его не тем колесом. Нужно было левым, Люсиль, не правым, а левым. Одной такой ошибки достаточно, чтобы попасть в газовую камеру.

Она попятилась, лицо ее внезапно стало серым.

– Я не убивала его!

– Убивали, вместе с Россом. Вы хотели убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли? Избавиться от О'Брайена, а заодно расколоть меня на двадцать тысяч!

– Это неправда! – закричала она. – Вы ничего не сможете доказать! Я не убивала его! И если вы заплатите нам…

– И не подумаю, – отрезал я, подходя к широкому, от пола до потолка, окну, выходящему на веранду. Я развязал оба шнура для занавесок и вытащил их. – У меня сегодня днем будет много работы, – продолжал я. – Я хочу выяснить, зачем это вам вдруг понадобилось убивать О'Брайена. Боюсь, вы мне будете мешать, Люсиль. И поэтому я сейчас вас свяжу и оставлю здесь, пока не выясню все, что мне нужно.

Глаза ее совсем округлились, и она начала пятиться.

– Не смейте прикасаться ко мне! – воскликнула она. – Я здесь не останусь!

– Лучше соглашайтесь по доброй воле, иначе мне придется сделать вам больно, – предупредил я, приближаясь к ней. – Только не думайте, что мы с вами выступаем в одной весовой категории, наша последняя семейная ссора ни о чем не говорит. И если вы опять вздумаете грубить, мне придется ответить вам тем же.

Она кинулась к открытому окну, но я схватил ее за руку и как следует дернул. Мне было не до рыцарства. Когда она попыталась вцепиться мне в лицо ногтями, я оттолкнул ее руки в сторону, а потом довольно безжалостно ударил правой в челюсть. Она сразу осела, закатив глаза к потолку.

Зная, что без сознания она пробудет недолго, я быстро связал ее, потом отнес в спальню и положил на свою кровать. Потом подошел к шкафу – переодеться. Оделся я по-серьезному – галстук, пиджак, темные туфли. Как раз когда я кончил одеваться, она зашевелилась.

Я сходил в кухню, достал из ящика бельевую веревку, вернулся в спальню и аккуратно привязал Люсиль к кровати.

Через несколько секунд она открыла глаза и изумленно уставилась на меня.

– Извините, но вы сами виноваты, – сказал я. – Мне жаль, что я вынужден оставить вас здесь в таком неудобном положении, но у меня нет другого выхода. Во всяком случае, постараюсь обернуться как можно быстрее. Лежите спокойно, и все будет в порядке.

– Развяжите меня! – взвизгнула она, бешено пытаясь высвободить руки. – Вы за это ответите! Развяжите меня!

Я минуту-другую наблюдал за ней, потом, убедившись, что без посторонней помощи ей не освободиться, направился к выходу.

– Не уходите! – выкрикнула она, ужом извиваясь на кровати. – Вернитесь!

– Не огорчайтесь так сильно, – успокоил ее я. – Постараюсь не задерживаться.

С этими словами я вышел из спальни и захлопнул за собой дверь.

Уже в холле я слышал, как она кричала мне вслед:

– Чес! Не уходите! Пожалуйста, не уходите!

Но я был безжалостен. Заперев дом, я побежал по дорожке к стоявшему у ворот «бьюику».

Глава 13

В городе я первым делом купил несколько воскресных газет и бегло просмотрел заголовки. Я ожидал, что убийству Долорес и Эда Натли уделено почетное место на первых страницах, но о них вообще не было сказано ни слова.

Я решил поехать в бар к Слиму, где за бутербродом и бокалом пива смогу спокойно прочитать все газеты и определить план дальнейших действий.

В баре почти никого не было, но в одной из кабинок я увидел Джо Феллоуза. Он сидел с незнакомым мне человеком. Я хотел тут же смыться, но Джо меня уже заметил:

– Эй, Чес! Давай к нам!

Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним.

– А я думал, ты сегодня играешь в гольф, – улыбнулся Джо. – Садись. Познакомься, это Джим Бакли, лучший журналист «Инкуайерер».

– Жаль, что редакторы «Инкуайерер» этого не знают. – Бакли широко улыбнулся. Он был невысок, толстоват, средних лет. Глаза внимательные, кристально-голубые.

Сейчас он пристально рассматривал царапины у меня на шее.

– Вот это да! – восхищенно воскликнул он. – Чувствую, свою честь она продала за высокую цену.

Джо тоже смотрел на меня с удивлением.

– Если бы! – махнул я рукой. – Мне, как всегда, повезло. Парень приставал к девушке, а я, как последний идиот, вмешался. Оказалось, его приставания ее вполне устраивали, а мое вмешательство – нет. Хорошо, что я вообще цел остался.

Они засмеялись, но Джо продолжал смотреть на меня с любопытством, и по глазам его я понял, что его не удовлетворило мое объяснение.

– Что ты здесь торчишь в воскресенье? – спросил я его, чтобы уйти от опасной темы.

– Я договорился с этим пошлым человеком поехать поваляться на пляже, – объяснил Джо, ткнув большим пальцем в Бакли, – а сейчас он мне заявляет, что ему надо работать. Поэтому мы сидим и пьем пиво, а на пляж я поеду один, если ты не жаждешь разделить мое одиночество.

– Я бы с удовольствием, Джо, – отозвался я. – Но у меня сегодня столько дел – никак не развязаться.

– Знаем мы эти дела. Ей-то, наверное, тоже не развязаться? – сострил Бакли и загоготал.

Я сразу вспомнил о лежащей на моей кровати Люсиль. Он, сам того не ведая, попал прямо в точку.

– Это у вас там «Инкуайерер»? – спросил он, указывая на газеты, которые я положил рядом с собой.

– Да. Хотите посмотреть?

– Вчера вечером я дал материал, а что с ним сделали, еще не видел. – Он стал просматривать первую страницу. Потом хмыкнул, перелистал несколько страниц и на одной остановился. Наконец вернул газету мне. – Три тысячи слов, написанных кровью и виски, а после этого какой-то лишенный фантазии злодей сокращает их до двухсот. Убейте меня, если я знаю, почему до сих пор работаю на эту низкопробную газетенку.

Джо объяснил:

– Джим дает материал по расследованию дела о наезде на полицейского.

Я надкусил бутерброд и принялся сосредоточенно жевать.

– Вот как? – спросил я. – А я сегодня утром не успел почитать газеты. Есть какие-нибудь новости?

Глотнув как следует из своего бокала, Бакли откинулся на спинку стула и закурил.

– Новости? Скажу вам по секрету, приятель, это будет главная сенсация года. Наша зажравшаяся и обнаглевшая администрация сядет в огромную галошу.

– Вот даже как? – удивился Джо. – Так ты уж не темни, выкладывай. И вообще, что это за грандиозное событие, если о нем ничего нет в газетах?

– Потому что мы еще не готовы, – объявил Бакли. – Подожди до завтра. Если нам повезет, завтра мы взорвем редкой силы бомбу.

– Какую бомбу? О чем вообще речь? – продолжал выпытывать Джо.

– Ну, хорошо, слушайте, – смилостивился Бакли. – Если бы О'Брайена не убили, до него еще десять лет никто бы не докопался. Помните, что натрепал Салливан насчет того, какой прекрасный полицейский был О'Брайен и тому подобное? Так вот, едва мы его колупнули, сразу стало ясно, что рыльце у него было в изрядном пушку. Представляете, у него на банковском счету лежало сто двадцать пять тысяч красавчиков, а домишко был такой, что любая кинозвезда могла бы сдохнуть от зависти. А если полицейский живет как губернатор, есть только одно простое объяснение: значит, он берет. Об источнике его доходов могли бы рассказать два человека: певица из кабаре, на которой он собирался жениться, и ее агент, некто Натли. Знаете, что случилось с ними этой ночью?

Джо смотрел на него разинув рот:

– И что же?