Нынче в порфире

Опять-таки волей случая моей партнершей оказалась хозяйка дома. Играла она неплохо, с умом, и не мешала игре посторонними разговорами. Но зато была до невозможности медлительна, долго тянула и при объявлении, и при розыгрыше, порой по нескольку минут раздумывала, выкладывать козырь или нет. Я с облегчением вздохнул, когда на ее четверку пик все сказали «пас», и положил карты. Было почти полдевятого, и я бросился в холл, к телефону. Не скрою, номер Веспера Юнсона я набирал, сгорая от любопытства.

— Ну как? — с жаром выпалил я, услышав его голос.

— О чем вы? — отозвался он таким тоном, будто говорил с совершенно чужим человеком.

Я взял себя в руки, понизил голос.

— Лео Лесслер сознался?

— Не-ет.

— Он арестован?

— Даже не задержан,— последовал лаконичный ответ.

— Вы его отпустили?! — воскликнул я.

— Совершенно верно.— Голос вдруг стал добродушно-назидательным.— Видите ли, аргументы настолько малоубедительны, что нечего и обращаться к прокурору за санкцией на арест. История с ботинками безусловно выглядит подозрительно, но это не более чем косвенная улика. Завтра поспрошаем в обувных магазинах Клары, проверим, правду ли он сказал насчет покупки. Как знать, может, он и не лгал. Люди порой ведут себя очень странно.

Веспер Юнсон умолк, и я услышал, что он закуривает сигарету.

— Кроме того,— продолжал он,— нам пока не удалось выявить мотив, достаточно веский для убийства.

— А письмо, полученное перед уходом в цирк? — заметил я.— Может, брат написал ему о будущей женитьбе.

— Может,— согласился он,— но этого не доказать. По словам Лео, брат написал, что хочет повидать его вечером во вторник, то есть на следующий день после убийства. И все.

— А где письмо?

— Лео порвал его и выбросил в урну, в цирке. Говорит, в антракте прочел.— Он помолчал и добавил: — Теперь вы, думаю, понимаете, почему я его отпустил.

— Но ведь у него нет алиби.

— Верно,— с готовностью согласился начальник уголовной полиции.— Не знаю, что и думать. По моему впечатлению, он искренне возмутился, когда я сказал, что его датчан в Швеции нет… Может быть, он обознался,— задумчиво сказал Веспер Юнсон.— Что ж, поживем — увидим.

Мы уже попрощались (в виде исключения дружелюбно), и тут вдруг я кое-что вспомнил.

— Кстати, вы не знаете, какие отношения были у Лео с Гильбертом? Я имею в виду: может, они поссорились?

Он как будто бы удивился:

— Насколько я слышал, напротив, они были на дружеской ноге. Ведь черные овцы обыкновенно держатся заодно против белых. А почему вы спрашиваете?

— Подумал кое о чем.

— Опять таинственный незнакомец, да? — сухо сказал Веспер Юнсон.— Вы, значит, полагаете, что это был Лео, и теперь ищете для него мотив совершить убийство племянника.

— Вся теория насмарку, так, что ли?

— Во всяком случае, исходит она из того, что Хильда Таппер ввела нас в заблуждение. Ведь старушка показала, что раньше не видела этого человека.

— Она могла и солгать.

— Все могут,— иронически заметил полицейский начальник.— Даже тамошний привратник, который видел, как в понедельник около девяти вечера некий мужчина бежал вниз по лестнице.

— Это для меня новость, что да, то да,— сказал я.

— Для меня тоже,— отозвался он.— Привратник был здесь совсем недавно. Он тогда чистил водосток в квартире на третьем этаже. А когда выходил оттуда, мимо вниз по лестнице промчался какой-то человек. Бежал он сверху, иными словами — из квартиры Свена Лесслера. По расчетам привратника, было не то без десяти, не то без пяти девять.

— Значит, показания старушки Таппер правдивы хотя бы в одном,— сказал я.— По ее словам, она слышала, что сразу после выстрела кто-то вышел из квартиры,

— Не только,— подхватил Веспер Юнсон.— В другом пункте привратник тоже подтвердил ее показания. Когда он поднимался на третий этаж, его спутником в лифте был не кто иной, как сам Свен Лесслер.

— Вот черт! — вырвалось у меня.

— Это было примерно без четверти девять, что совпадает с показаниями старушки. В лифте Свен Лесслер попросил его не запирать парадную одиннадцатого дома до половины девятого — привратник служит и там.

— А причину Свен Лесслер ему не назвал? — спросил я.

— Нет.

— Но это лишнее доказательство, что он ждал гостя, который должен был прийти до половины десятого и через крышу. К тому же теперь мы знаем, что до указанного времени парадная дома одиннадцать по Урведерсгренд была открыта для любых визитеров.

Я поинтересовался, не видел ли и не слышал ли привратник кого-либо, запирая одиннадцатую парадную.

— Увы, нет,— вздохнул Веспер Юнсон,

— Но, может, он заметил что-нибудь необычное, когда ехал с хозяином в лифте?

— Да,— ответил он.— Свен Лесслер вошел в квартиру совершенно один.

Я не понял, что в этом особенного, и попросил разъяснений. Начальник уголовной полиции отозвался весьма саркастически:

— Вы что же, совсем не принимали в расчет, что Свен Лесслер мог прийти домой не один, а с кем-то, кого встретил на улице и привез на машине, или с кем-то, кто ждал его в подъезде?

— Нет,— сказал я.

— А зря. Тут у нас был серьезный пробел, который только сейчас заполнился. Старушка Таппер не открывала хозяину. Она вообще не видела его. Только слышала, как он отпер входную дверь и вошел. Он вполне мог кого-то привести, но не разговаривал с гостем, да и тот не шумел. Теперь эта возможность отпала.

— Вы правы,— согласился я.

— Полиция большей частью бывает права,— удовлетворенно произнес он.

Я положил трубку, но остался в холле, погруженный в раздумья. Да, новые кусочки подходили к головоломке не лучше старых. Я никак не мог отыскать для них местечко.

Внезапно я вспомнил, что играю в бридж, да еще с хозяйкой дома, и, придав лицу виноватое выражение, вернулся в салон. Партия еще не кончилась. Хозяйка, широкая и грузная, огорченно смотрела в свои карты.

Игра продолжалась черепашьим шагом, а мое внимание привлекли руки партнерши. Мужские пальцы, бриллианты к таким не подходят, впрочем, их и не было. На левой руке у нее были два широких гладких обручальных кольца, а на правом безымянном пальце — перстень с большим темно-красным камнем. Камень украшала гравированная монограмма. Я вгляделся и вздрогнул. Вокруг «Л» обвивалось «С».

«СЛ»!

Удивительный случай, честное слово! Те же инициалы, что и у Свена Лесслера! Вдобавок перстень мужской, хоть и на женской руке.

Я долго сидел, не отрывая глаз от плоского четырехугольного камня. Странные мысли роились в мозгу. Что, если…

— Ты куда смотришь, Харри? — спросила тетушка.

— Да так, никуда,— смущенно буркнул я.

Партия наконец завершилась, и четвертый игрок, старый отставной офицер, готовился сдавать снова. Хозяйка очнулась от своих бриджевых раздумий.

— Вы смотрели на меня? — озадаченно спросила она.

— Мой племянник любовался твоим перстнем,— объяснила тетушка.— В самом деле прелесть.

— Забавно,— сказала госпожа Карлберг.— Этот смешной карапуз, начальник полиции, тоже обратил внимание на мой перстень.

— Начальник полиции? — Я так и уставился на нее.

— Нынче утром здесь побывала полиция,— провозгласила госпожа Карлберг, весело наблюдая за произведенным эффектом.

Отставной подполковник сдержанно приподнял брови. Тетушка сдержаться не смогла.

— Да что ты! — выпалила она.— Зачем они приходили? Расскажи!

— Дорогая моя, рассказывать особенно нечего. Рано утром явился сам начальник уголовной полиции и поднял меня с постели. Смешной такой карапуз, чудик с усами и с зонтиком, точь-в-точь как в детективном романе. Засыпал меня странными вопросами. Мол, кто был здесь в понедельник вечером? Чем они занимались? Когда пришли, когда ушли?

— Каков наглец, а? — воскликнула тетушка.— К чему он все это выпытывал?

— Ну, он слышал, что вечером в понедельник здесь была Клара Денер. Ты же знаешь, по понедельникам собирается бриджевый клуб. Скрывать тут нечего, и я рассказала все, как было. После этого он ушел.