Туман на мосту Тольбиак

В порту Аустерлиц были пришвартованы два черных грузовых судна. Контуры их обволакивала дымка цвета ваты. Где-то наверху, очевидно на рельсовой эстакаде, урчал невидимый кран. Его тонкий трос вертикально спускался в чрево одного из судов. На том берегу реки, среди океана крыш, в обрамлении высоких кирпичных труб виднелся круглый глаз монументальных башенных часов Лионского вокзала, словно бы затянутый бельмом тумана. Я двигался от опоры к опоре по береговой эстакаде. В кучке что-то оживленно обсуждавших людей я заметил Шарля Борено. Я подошел поближе. Увидев меня, он принужденно улыбнулся. Затем отделился от собеседников и, подойдя ко мне, осведомился:

– Ну что?

– Давай-ка пойдем поболтаем где-нибудь в тихом уголке,– предложил я.– По возможности подальше от воды.

– Как скажешь.

– Сюда.

Обойдя несколько громадных ящиков и спрыгнув с причала, мы оказались в переходе, ниже уровня набережной Аустерлиц, длинной, обсаженной деревьями аллеи, ведущей к вокзалу. Где-то наверху тускло светили редкие фонари. Дневной свет не проникал сюда вовсе. С одной стороны этот переход ведет на берег около моста Берси, с другой – на набережную Аустерлиц неподалеку от площади Валюбер.

– Какого черта ты туда приперся? – буркнул Борено.– Все произошло по твоей вине.

– Что произошло?

– Ничего.

– Ты имеешь в виду застреленного Лакора?

– Так ты в курсе, подонок?

– В общем, да.

– Это ты виноват. Делан потерял голову.

– Однако он все же догадался, где в Париже нужно искать старого каторжника, когда узнал кое-какие дополнительные сведения: места, в которых бывал Ленантэ, улицу, где на него напали, и тому подобное.

– На глупости у Делана всегда ума хватало.

– Да уж, что глупость, то глупость.

– Ладно, оставим это. Где твои дружки, Бюрма?

– У меня такое впечатление, что все они мертвы,– глухо ответил я.

– Где твои друзья легавые? Ты не привел их с собой?

– Нет, но скоро они на тебя насядут. В своих вещах Лакор оставил письмо, в котором все выложил.

– Вот сволочь!

– Нет, это ты сволочь, оба вы сволочи, из-за которых Ленантэ…– Я выложил ему все, что накопилось у меня на сердце, и закончил: – Может, и я стал сволочью, раз ты так утверждаешь, но я хочу дать тебе маленький шанс, последний. Ты не знал о письме Лакора. Теперь знаешь. Исчезни. Все равно с тобою кончено, далеко тебе не уйти.

– А вот ты, падла,– заорал он, и голос его эхом прокатился под сводами,– сейчас сдохнешь!

В руке у него появился короткоствольный пистолет. Он выстрелил, но мгновением раньше я упал и откатился в сторону. Пуля сбила с меня шляпу. Раздались крики, сбежался народ. Только матросы не стали себя утруждать. Бремен, Гамбург, кровавые стычки и прочая кинематографическая чушь – все это было им не внове. Я вскочил, отпихнул какого-то придурка с таможни, который что-то от меня хотел, и, выхватив свою пушку, ринулся вслед за Борено, который бежал в сторону набережной Аустерлиц. Я выскочил из подземного перехода, но его нигде не было видно. Никакого водоворота в потоке двигавшихся по набережной прохожих. Если бы он выскочил отсюда как угорелый, даже без оружия, там не было бы так спокойно. Я быстро огляделся. Спрятаться тут было негде, туман особой плотностью не отличался. Борено выдала шляпа. В процессе гимнастических упражнений она у него свалилась. Элегантный, солидный головной убор подкатился к моим ногам. Я задрал голову. Борено карабкался вверх по опоре виадука метро, который здесь идет над Сеной. Он лез, используя декоративные зазоры в каменной кладке. Он уже почти добрался до путей метро. Задумано было не так уж глупо. По-видимому, первым делом он намеревался укрыться там, где никто не подумал бы его искать, вроде этой дурацкой опоры виадука, которая скорей похожа на ловушку. Но пока я метался бы по площади Валюбер, он спокойненько спустился бы со своего насеста и сделал бы дяде ручкой.

К несчастью для Борено, его выдала шляпа.

– Эй, кончай свои штучки! – крикнул я.– Слезай с…

Выстрел не дал мне договорить. Начавшие было собираться на набережной зеваки бросились врассыпную. Я разъярился. Все шло к черту. К черту так к черту! Я сбросил пальто, которое мешало мне двигаться, сунул пушку в карман и в свою очередь бросился штурмовать опору. Добрался я до верха, как раз когда мимо с грохотом промчался поезд. Меня обдало теплым светом вагонов и чуть вообще не смело воздушным потоком от летящего состава. По виадуку, совсем крошечный в сравнении с огромной его аркой, бежал Борено… в сторону морга. Вот именно, морга. Через несколько мгновений он скрылся в тумане. И почти сразу раздался крик, нечеловеческий крик, поистине адский вопль, а вслед за ним – грохот встречного поезда. К этому моменту я успел сделать несколько шагов вдоль путей. Я почувствовал, как металлический настил виадука задрожал у меня под ногами. Я обернулся и увидел свирепые глазища чудовища. Я рванулся вбок, схватился за одну из стоек, что поддерживает арку, и с энергией отчаяния вскарабкался на верхний ее пояс. Вцепившись в него обеими руками, я мог бы запросто совершить безнравственный поступок и заглянуть за декольте любой пассажирки вагона первого класса, найдись там дамочка с приличным декольте и будь мне сейчас до этого. Грохочущий состав обдал меня ледяным ветром, я почувствовал, как окоченевшие пальцы заскользили по влажному металлу, подошвы поехали вниз, и я рухнул в Сену.

Я пришел в себя в комнатенке, от которой за километр разило полицией, и тут же понял, что нахожусь на станции спасения утопающих. Впрочем, тут была и пара легавых, топчущихся в паре шагов от меня. Как говорится, пара на пару. У меня было ощущение, словно я вернулся с того света. Несколько секунд спустя то же самое мне сказал Флоримон Фару. Да, он был тут, и только я открыл глаза, как он буквально набросился на меня:

– Ну что, Нестор Бюрма? Живы?

– Это как посмотреть,– отозвался я.

– Что? Не успели очухаться и уже издеваетесь?

– И в мыслях не было. Сам-то я жив, но внутри у меня столько всего умерло… Ведь сейчас ноябрь, верно? А ноябрь – это месяц смертей.

– Как бы там ни было, вы должны поставить спасателям самую большую свечу.

– Обязательно. Я подарю им на Новый год яхту и сообщу, когда откроется парк Со [32].

– Выкиньте-ка его обратно в реку! – взревел Фару. В реку они меня не выбросили, но и в покое не оставили.

– Узнав о ваших акробатических упражнениях, я немедленно примчался сюда,– сказал Фару.– Захотелось с вами повидаться, потому что внезапно мне стало известно довольно много всякого.

– Охотно верю,– согласился я.– Этот тип из Армии Спасения не стал ждать целые сутки и сообщил вам о письме Лакора, да? А вы отправились в старый дом, принадлежавший Даниэлю, и обнаружили там труп Лакора, а также белые косточки бывшего владельца. Теперь вам нужно отыскать Камиля Берни и Жана Дезертира, сообщников Лакора по нападению на мосту Тольбиак. Что касается Берни, это просто. Именно с ним я репетировал цирковой номер на виадуке Аустерлиц. Вы найдете его наверху, на путях метро.

– Его оттуда уже убрали,– объявил Фару.

– Ну и прекрасно. А вот разыскать Жана Дезертира вам будет немного труднее. Он, понятное дело, носит теперь другое имя. Но сейчас я больше ничего не могу вспомнить. Быть может, позже… Посмотрим…

– Его зовут Жан Делан. Мы взяли его в Иври, как раз когда он старательно зарывал Лакора рядом с останками Даниэля.

– Гад паршивый. Но это не так уж плохо.

– Во всяком случае, молчать вам теперь нет нужды. Можете подробно рассказать мне обо всем. Наверное, осталось еще кое-что, чего я не знаю.

– Будем считать, что вы меня не так поняли. Попытаюсь вам все объяснить.

И я объяснил, не упоминая, естественно, про инспектора Норбера Баллена. Он мне был нужен в качестве разменной монеты.

– По счастью,– усмехнулся Фару, когда я замолчал,– нападение на Бенуа оказалось вульгарным ночным разбоем.