Женщина из тьмы

Он осушил бокал и направился к дверям спальни.

– Но ты не будешь... – Губы девушки дрожали. – Ты не будешь с ним драться? Обещай, что не будешь.

– Обещаю. – Брэзил зашел в спальню и почти сразу вернулся. На нем была мягкая коричневая шляпа и плащ, в который он успел сунуть одну руку. – Это займет не больше пяти минут, – сказал он и вышел через переднюю дверь.

– Ваш отец против? – спросила Луиза у девушки.

Девушка с горечью кивнула. Потом вдруг повернулась к женщине, умоляюще протянула к ней руки и пролепетала почти бескровными губами:

– Вы останетесь здесь. Не давайте им драться. Ни в коем случае.

Женщина взяла ее ладони в свои:

– Я сделаю все, что смогу. Обещаю.

– Он не должен снова влипнуть в историю, – простонала девушка. – Не должен!

Дверь открылась, и Брэзил зашел в комнату.

– Порядок! – весело заявил он, снимая на ходу плащ и бросая его на кресло. Мокрая шляпа отправилась вслед за плащом. Брэзил взял два пустых бокала – свой и гостьи – и подошел к столу. – Лучше посиди пока на кухне, а то он может нагрянуть в любой момент, – посоветовал он девушке и принялся наливать в бокалы виски.

Девушка облизнула губы, невнятно пробормотала: «Да, я сейчас», смущенно и умоляюще улыбнулась Луизе и тронула Брэзила за рукав:

– Ты... Ты будешь хорошо себя вести?

– Конечно! – Он не поднял головы, занятый приготовлением напитков.

– Я позвоню тебе завтра. – Девушка еще раз улыбнулась Луизе Фишер и медленно направилась к двери.

Брэзил протянул женщине бокал, поставил свое кресло прямо напротив нее и уселся.

– Ваша маленькая подружка очень вас любит, – заметила женщина.

Он с сомнением покачал головой:

– Она еще ребенок.

– Но ее отец, – продолжала Луиза, – он к вам относится плохо, да?

– Он просто чокнутый, – небрежно сказал Брэзил и вдруг задумался: – А может, это Робсон ему позвонил?

– Вы считаете, Робсон знает?

– В наших краях, – улыбнулся Брэзил, – все знают обо всех.

– Значит, вы и обо мне... – начала она.

Ее прервал стук в дверь – громоподобный стук, чуть не сорвавший дверь с петель. Дог вскочил и настороженно замер в стойке.

– Входите, – сказал Брэзил, коротко и хмуро улыбнувшись женщине, – не заперто.

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял человек среднего роста в блестящем черном прорезиненном плаще по самую щиколотку. Из-под полей низко надвинутой серой шляпы сверкали черные, слишком близко посаженные глаза. Бледный костлявый нос выдавался вперед над косматыми седыми усами и короткой бородкой. В руке человек сжимал палку из яблоневого дерева.

– Где моя дочь? – загремел человек. Голос у него был глубокий, мощный и звучный.

Лицо Брэзила походило на флегматичную маску.

– Привет, Грант, – сказал он. Человек шагнул вперед:

– Где моя дочь?

Дог заворчал и оскалил зубы. Луиза окликнула его:

– Франц!

Пес посмотрел на нее и слабо замахал хвостом.

– Эвелин здесь нет, – сказал Брэзил.

– Где она? – свирепо зыркнул на него Грант.

– Не знаю, – спокойно ответил Брэзил.

– Это ложь! – Грант обвел горящими глазами комнату. Костяшки пальцев, сжимавших палку, побелели. – Эвелин!

Луиза Фишер, улыбаясь, словно ярость бородача ее забавляла, заметила:

– Вы ошибаетесь, мистер Грант. Здесь нет никого, кроме нас.

Незваный гость презрительно стрельнул в нее бешеным глазом:

– Ах-ах! Проститутка подтверждает слова преступника!

Он зашагал к спальне и скрылся в ней.

– Видали? – улыбнулся Брэзил. – Он чокнутый. Он всегда так разговаривает – как герой плохого детектива.

Луиза улыбнулась ему в ответ:

– Главное – спокойствие.

– Я спокоен, – сухо отозвался он.

Грант, выйдя из спальни, протопал к задней двери, отворил ее и пропал из виду.

Брэзил осушил очередной бокал и поставил его на пол возле кресла.

– Погодите, когда он вернется, будет еще один фейерверк.

Бородач вернулся в комнату, молча прошел к передней двери, распахнул ее и, держась за щеколду рукой, яростно стукнул палкой об пол:

– В последний раз тебя предупреждаю: оставь мою дочку в покое! Больше я предупреждать не буду!

Он вышел вон, хлопнув дверью.

Брэзил с тяжелым вздохом покачал головой:

– Чокнутый. Абсолютно чокнутый.

– Он назвал меня проституткой, – сказала Луиза. – Что, все местные!..

Брэзил не слушал ее. Он вскочил с кресла и надел шляпу и плащ.

– Смотаюсь-ка я туда и погляжу, как у нее дела. Если она доберется до дома раньше его, все будет о'кей. Нора – это ее мачеха – о ней позаботится. Но если Эвелин не успеет... Я быстро! – И он скрылся через заднюю дверь.

Луиза Фишер сбросила лодочку с левой ноги и встала, пробуя перенести вес на больную ногу. Три осторожных шага убедили ее, что нога занемела, но к ходьбе вполне пригодна. Тут Луиза заметила, что руки у нее до сих пор в грязи, и отыскала рядом со спальней ванную комнату. Она довольно напевала себе под нос, пока умывалась, причесывалась и чистила платье, – но, не сумев найти ни пудры, ни губной помады, с досадой умолкла. Изучая свое отражение в большом зеркале, она услышала, как открывается с улицы дверь.

Лицо у нее просветлело.

– Я здесь! – крикнула она и вышла из спальни. На пороге стояли Робсон с Конроем.

– Вижу, что ты здесь, моя дорогая, – сказал Робсон, улыбаясь при виде ее изумления. Он был бледнее, чем раньше, и глаза у него остекленели, но в целом он не изменился. Зато Конроя, похоже, совсем развезло. Лицо раскраснелось, на губах застыла пьяная ухмылка.

К женщине вернулось самообладание.

– Чего вам нужно? – неприязненно спросила она.

Робсон окинул комнату взглядом:

– Где Брэзил?

– Чего вам нужно? – повторила Луиза.

Робсон посмотрел мимо нее на открытую дверь спальни, глумливо осклабился и направился туда. Когда он вышел из пустой спальни, Луиза презрительно усмехнулась ему в лицо. Конрой встал спиной к камину, возле которого лежал датский дог, и молча наблюдал за ними.

– Вот что, Луиза! – сказал Робсон. – Ты возвращаешься со мной домой.

– Нет, – отрезала она.

Он насмешливо покачал головой и шагнул вперед:

– Мне за мои денежки кое-что причитается!

Луиза отступила к столу и схватила бутылку виски за горлышко.

– Не прикасайся ко мне! – Голос ее, как и лицо, был исполнен холодной ярости.

Дог угрожающе заворчал.

Робсон скосился на собаку, потом на Конроя, подмигнул ему и вновь уставился на женщину.

Конрой спокойно – так, что ни женщина, ни собака не успели испугаться, – залез правой рукой в карман пальто, вытащил черный пистолет, приставил дуло к уху дога и выстрелил. Пес попытался прыгнуть, но упал на бок и слабо засучил лапами. Конрой, глупо улыбаясь, сунул пистолет в карман.

При звуке выстрела Луиза Фишер развернулась и с воплем замахнулась бутылкой, собираясь швырнуть ее в Конроя. Но Робсон поймал ее запястье одной рукой, а другой вырвал бутылку, приговаривая с усмешкой:

– Нет, нет, радость моя.

Он поставил бутылку на стол, но руку Луизы не отпустил. Пес перестал дергать лапами и замер.

– Вот и ладно, – сказал Робсон. – Теперь ты готова идти?

Луиза не сделала попытки освободить запястье. Она выпрямилась и очень серьезно проговорила:

– Друг мой, ты совсем не знаешь меня, если думаешь, что я пойду с тобой.

Робсон хихикнул:

– А ты совсем не знаешь меня, если думаешь, что не пойдешь.

Входная дверь отворилась, и в комнату вошел Брэзил. Бледное лицо его по-прежнему было флегматично, хотя в глазах появилась тень досады. Он аккуратно закрыл за собой дверь и обратился к гостям с раздражением, но без злости:

– В чем дело, черт возьми? У меня сегодня приемный день? Или я попал в кабак?

– Мы уже уходим, – сказал Робсон. – Фройляйн Фишер идет с нами.

Брэзил поглядел на убитого пса, и досада в его желтоватых глазах проглянула отчетливее.

– Если она так хочет, я не возражаю, – произнес он безучастно.