Неукротимый враг

Глава 19

С разрешения Бернис Себастьян я закрылся в кабинете и стал дозваниваться в Сан-Франциско, в пансионат Альберту Блевинсу. Сначала трубку долго не брали, потом стали отвечать разные голоса: «Альберт сейчас спустится. Альберта нет у себя, но его ищут. Альберт, вероятно, куда-то ушел, и неизвестно, когда вернется. Видимо, ушел смотреть уличное представление на Маркет-стрит».

Я попросил передать Альберту, чтобы он позвонил мне в Лос-Анджелес на автомат, записывающий все звонки, но сильно сомневался, что он сделает это сегодня вечером.

В моем распоряжении имелся еще один возможный источник информации. Я достал бумаги, полученные мною от Альберта Блевинса, и разложил их на письменном столе Себастьяна. Я еще раз прочел письмо, которое теща Альберта, Элма Р.Краг, отправила ему в 1948 году из своего дома в Санта-Монике по Уэст Капо-стрит, 209.

«...Джаспер и Лорел с ребенком поживут пока у нас, — писала миссис Краг, — а потом Джаспер хочет заняться фермерством».

Я поискал фамилию Краг в телефонном справочнике и позвонил в справочную — бесполезно. Письмо было написано почти двадцать лет назад. Миссис Краг сейчас очень стара или уже умерла.

Выяснить это я мог только одним способом. Пожелав Себастьянам спокойной ночи, я опять поехал по направлению к Санта-Монике. Движение на скоростном шоссе было по-прежнему интенсивным, но ехать было все же посвободнее. Поток ярко горящих фар стекал по Сепульведе искрящимися переливами.

Как ни странно, настроение у меня было отменное. Если миссис Краг жива и в состоянии сказать мне, где расположено это ранчо, то я закончу свое дело к утру. Я даже позволил краешку своего сознания поразвлечься мыслями о том, как я распоряжусь целой сотней тысяч долларов.

Черт возьми, ведь я мог даже поставить крест на своем ремесле, хотя этот вариант вряд ли пришелся бы мне по вкусу. Говоря откровенно, жизнь моя и смысл-то имела только ради таких вот ночей, когда я мчался по распластавшемуся на огромной территории гигантскому городу, отыскивая в нем тончайшие нити, связывающие разрозненные клеточки-судьбы двух-трех человек среди миллионов остальных его обитателей. У меня вдруг возникло безумное желание или, скорее, фантазия дожить до того дня, начиная с которого этот город навсегда станет идеально функционирующим живым организмом, конечно, при условии, что предварительно я сумею отладить все невидимые нейронные связи между населяющими его жителями. Как искусно созданная по частям невеста Франкенштейна.

Свернув с Сепульведы у Уилшира, я поехал по Сан-Висекте в сторону Уэст Капо-стрит. Здание под номером 209 оказалось трехэтажным жилым домом. Свежеоштукатуренный фасад заслоняли пересаженные пальмы, подсвеченные зеленоватым светом прожекторов.

Управляющего домом, пожилого человека в одной рубашке без пиджака, с книгой в руках, заложенной пальцем, я нашел в квартире номер один. Я назвал ему свое имя, а он мне — свое: Ральф Кадди.

Говорил он с южным акцентом, скорее всего — техасским. Над камином висели скрещенные пистолеты, а на стенах — несколько нравоучительных высказываний.

— Здесь когда-то жила некая миссис Краг? — спросил я.

— Верно.

— Вы знаете, где она живет теперь?

— В пансионате.

— В каком пансионате?

— Для выздоравливающих. Несколько лет назад она сломала бедро.

— Это очень плохо. Мне бы хотелось поговорить с ней.

— О чем?

— По семейным делам.

— У миссис Краг нет больше семьи. — И он добавил, застенчиво улыбнувшись: — Если не считать меня.

— У нее зять в Сан-Франциско. И правнук по имени Дэви, бог его знает где. Она говорила когда-нибудь о принадлежавшем ей ранчо в округе Санта-Тереза?

— Об этом ранчо я слышал.

— Вы можете сказать мне, как его найти?

— Ни разу не был там. Оно пошло в уплату за налоги несколько лет назад.

— Вы родственник миссис Краг?

— Не совсем. Я был тесно связан с их семьей. Да и сейчас связан.

— Вы можете дать мне адрес ее пансионата?

— В принципе да. А по какому поводу вы хотите ее видеть?

— Сегодня я встретил ее зятя, Альберта Блевинса.

Кадди испытующе посмотрел на меня.

— Он первый муж Этты?

— Верно.

— Ну, и при чем тут ранчо?

— Альберт говорил о нем. Он жил там когда-то.

— Понятно.

Ральф Кадди положил раскрытую книгу обложкой вверх — она называлась «Роль службы охраны в жизни предприятия» — и подошел к письменному столу в противоположном углу комнаты. Вернувшись, он протянул мне листок бумаги с аккуратно написанным адресом пансионата для выздоравливающих в Оквуде.

Пансионат занимал большое здание, выстроенное примерно в двадцатых годах в калифорнийско-мексиканском стиле. Располагался он на обнесенном высокой стеной земельном участке в Санта-Монике. Надо всей подъездной дорожкой образовывали пышный свод итальянские пинии. На освещенной стоянке стояло с десяток легковых машин, а из главного здания доносились звуки музыки. Вполне можно было представить себе, что время повернуло свой ход вспять, и в доме идет вечеринка.

Иллюзия эта начала исчезать уже в огромной приемной. Повсюду группками по двое, по трое сидели старики, беседуя между собой и поддерживая течение жизни. При виде их у меня возникла аналогия с беженцами, которым дали приют в поместье какого-то знатного барона.

Очень современно выглядящая сестра в белом нейлоновом халате провела меня по коридору в комнату миссис Краг. Это оказалась просторная, хорошо обставленная комната — одновременно и гостиная, и спальня. Старая седовласая дама в шерстяном платье сидела в кресле-коляске, ноги ее были укрыты пушистым пледом. Она смотрела развлекательную программу по телевизору. Руки ее с подагрическими утолщениями в суставах держали раскрытую Библию.

Сестра приглушила звук.

— К вам джентльмен, миссис Краг.

Та вопросительно подняла на меня свои проницательные глаза, увеличенные сильными линзами очков.

— Кто вы?

— Мое имя Лью Арчер. Вы помните Альберта Блевинса, который был женат на вашей дочери Этте?

— Ну, разумеется, я помню его. С памятью у меня все в порядке, спасибо. И что там с Альбертом Блевинсом?

— Сегодня я беседовал с ним в Сан-Франциско.

— В самом деле? Лет двадцать не получала от него вестей. Я приглашала его к нам, когда у Джаспера родился сын, но он так и не ответил.

Она помолчала, вслушиваясь в тишину. Сестра вышла из комнаты. Я сел, и миссис Краг наклонилась ко мне, переносясь из прошлого в настоящее.

— Ну, да ладно, а как он сейчас? Все тот же прежний Альберт?

— Вероятно. Я не знал его, когда он был моложе.

— И не много потеряли. — Она улыбнулась. — Муж всегда говорил мне, что Альберт родился слишком поздно. Ему бы быть пастухом-погонщиком в старые добрые времена. Альберт всегда держался особняком.

— И сейчас тоже. Живет в пансионате у себя в комнате совершенно один.

— Ничего удивительного. Ему вообще не следовало ни на ком жениться, не говоря уж об Этте. Поначалу я винила Альберта за тот скандал между ними, когда он швырнул в нее лампой и поджег дом. Но когда я увидела, что моя дочь стала вытворять потом... Это Альберт прислал вас сюда ко мне?

— Не совсем. В ходе нашей беседы он упомянул ранчо, которое вы ему то ли подарили, то ли разрешили пользоваться.

Она резко кивнула:

— Это было в 1927 году, когда Альберт женился на Этте. Сказать вам по правде, самой мне это ранчо до смерти надоело. Я ведь горожанка и была дипломированной учительницей. Двадцать лет возни с курами — этого мне было предостаточно. Я заставила Крага переехать сюда. Он получил хорошую работу место сторожа-охранника, на которой и оставался до самой пенсии. А ранчо перешло к Альберту и Этте. Они прожили года два и разошлись. Это ранчо приносило одни несчастья. Альберт рассказывал вам?

— О чем?

— О том, что происходило на этом ранчо? Нет, — она покачала головой, — Альберт и не мог рассказывать, потому что не знает. По крайней мере, всего. Сначала он спалил дом, и Этта сбежала от него. Оставила его с маленьким Джаспером. Когда это случилось, мы с мужем взяли Джаспера и воспитали его, что было нелегко, скажу я вам. Трудный был ребенок.