Воронцовский упырь

— Неужели?

— Именно так, Дарья Дмитриевна. И ваше счастье, что ваш союз с ним не состоялся, вы даже не представляете, какой опасности вы избежали. Благодарите бога, ну и нас, разумеется.

— Боже мой! Такой тихий аккуратный человек…

Кто бы мог подумать? Да вы говорите не правду, вы сами преступники, это же совершенно очевидно…

— В тихом омуте черти водятся, Дарья Дмитриевна. Но выбора у вас нет. Неужели вы настолько влюблены в Серова, что готовы отдать за него жизнь?

— Да нет, конечно, — вдруг цинично улыбнулась Даша. — Не буду я отдавать за него жизнь. А что же он все-таки такого сделал?

— Не надо бы вам говорить, это тайна следствия, но сейчас именно тот случай, когда в наших интересах сказать вам правду. Он подозревается в убийстве своей жены Ирины и жены Юлии. Так-то вот! Так что будьте благоразумны, вы найдете свое счастье и без этого господина… Вот и Шереметьево замаячило впереди.

Готовьтесь к выходу.

Машина подрулила к залу вылета Шереметьево-2.

Дашу выпустили из машины, за ней вылез Чиж, снявший с предохранителя пистолет. На некотором расстоянии проследовал и Валера, а Роман, боявшийся спугнуть Серова, остался в машине.

Он был очень взвинчен, слова Даши о том, что Серов в начале февраля куда-то далеко ходил на лыжах, вселили в него надежду. Он поверил, что Юля жива, что Серов где-то запер ее. Вспомнилось письмо, в котором она говорила о том, что панически боится закрытого пространства. И, может быть, именно в этом ее спасение. Возможно, Серов решил лишить ее жизни не так, как сделал это с Ирой, он решил убить ее мучительной смертью, заперев в какой-то избушке в лесу.

Но ничего, сейчас он все узнает от него самого…

Вот он! Молодец Даша! Они идут под руку, оживленно болтают. Как же он мерзок, этот Серов! Сзади идет Чиж, держа руку в кармане, на почтительном расстоянии Валера… так… ТАК… Роман пригнулся в машине, чтобы Серов не увидел его. Вот… Они подошли к машине… Тут Чиж резко втолкнул маленького Серова в заднюю дверцу, предусмотрительно открытую Романом. Туда же мгновенно втиснулся здоровенный Валера, а Роман железной рукой зажал Серову рот.

Чиж сел за руль, и машина дернулась с места. Ошеломленная Даша осталась стоять на месте, — Глянь-ка! — крикнул вдруг Чиж. — Сыскарь приперся!

И действительно, к входу подрулило такси, и из него выскочил взъерошенный Савельев.

— Допер, однако, — подивился Роман. — Умен парень. Жаль, нельзя его с собой взять, у нас иные методы борьбы с преступностью. Вы поняли меня, Геннадий Петрович? — Он открыл ему рот. А машина уже мчалась по шоссе в сторону Москвы.

— Роман Ильич? — побледнел Серов.

— Я самый. Знаешь, какое сегодня число?

— Знаю.

— Запомни его хорошенько. Это день твоей смерти. Сколько тебе лет?

— Шестьдесят восемь, — пролепетал Серов.

— А сколько лет было твоим женам, Синяя Борода? — спросил Роман.

— Юля жива! — закричал истошным голосом Серов. — Если вы сохраните мне жизнь, я скажу, где она!

Иначе делайте со мной что хотите, я ничего не скажу!

— Скажешь, падло! И так и так скажешь! Учти только одно — смерть бывает разной. У тебя есть выбор — сказать и получить пулю в свой поганый лоб или морочить мне голову и подвергнуться очень интересным биологическим экспериментам.

— Роман! Я тут его портфельчик прихватил, — сказал Валера. — А то он у него из ручонок-то вывалился, когда он в машину усаживался. Открыть, что ли?

— Глянь, что там, — согласился Роман.

— Ух ты! — протянул Валера, открывая потертый старый портфельчик. — Профессор-то и впрямь богат!

Роман заглянул в портфель и присвистнул. Пачки долларов были под какой-то тряпицей, лежавшей сверху.

— Считай, — приказал он Валере.

— Куда ехать? — спросил Чиж.

— В Воронцово, и чем быстрее, тем лучше. Там и будем беседовать с профессором.

Смертельно бледный Серов молчал, глядя, как Валера шурует у него в портфеле.

— Здесь двести тысяч долларов, Роман, — подытожил Валера.

— Как же вы, если это не секрет, хотели провезти этакую сумму за границу? — подивился Роман. — Можете ответить, вам это теперь все равно не пригодится.

— Ехал знакомый дипломат, американец, — прохрипел Серов. — У него разрешение на вывоз. Я не успел передать ему. Тут появилась Даша.

— Откуда столько? — спросил Роман. — Говори, говори, мне, в принципе, все равно, да и тебе тоже.

— Квартиру он продал и дачу, — ответил за него Валера. — Это еще сыскарь Костик выяснил. Толковый парень, между прочим, если бы не эта гребаная вьюга, мы бы с ним первые Дашку подхватили.

— Сочтемся славою, — буркнул Роман. — Не в том дело, важен результат. Важно, что мы вытянем из нашего общего друга. Думаю, тут мы тоже окажемся проворнее Константина. Хотя он далеко не дурак, но методы у него принципиально иные. И заинтересованность не та. Ладно, может быть, здесь все расскажешь, Геннадий Петрович, нет такого желания?

— Нет, — набычился Серов, кутаясь в свое пальто. — Ничего я вам не расскажу.

— Скажешь, все скажешь, когда на куски тебя начну резать, — пообещал Роман. — Вот этими самыми ручками. Ладно, Чиж, гони в Воронцово, там разберемся, кто кого круче.

— Это все мое состояние, — простонал Серов. — Вы не можете меня всего лишить.

— Ты погляди на него, у него на носу смерть, а он о поганых деньгах думает, — удивился Валера. — На кой ляд они тебе, отродье?

— Один бог ведает, когда наступит чей смертный час. Все в его руках.

— Не надо о боге, Геннадий Петрович, — тихо произнес Роман. — А насчет смертного часа — мы постараемся в данном случае господу богу помочь. Это, думаю, будет справедливо.

Дальнейший путь продолжался в гробовом молчании. Серов сидел между Валерой и Романом и мелко дрожал. Роман чувствовал, помимо оглушающей его ярости, такую чисто физическую брезгливость, что его даже начало тошнить. И сильно кольнуло в печени.

Такие денечки были малополезны для его здоровья — он ничего не ел, много курил, не принимал лекарств и находился в невероятно возбужденном состоянии.

Этим и объяснялись его ошибки — и то, что он с утра не понял, что Серова надо хватать немедленно, и его дурацкий поступок на дороге. Серов мог улизнуть, еще час-другой задержки сделали бы его неуязвимым.

Уж из Америки бы он никогда не вернулся. Тут единственной надеждой мог быть Константин Савельев, и Роман думал об этом толковом и отважном сыскарем благодарностью, хотя тот тоже совершил немало ошибок, и прежде всего ту, что поверил в виновность его, Романа, и поначалу совершенно не понял, кто такой этот Серов. А и неудивительно, поглядеть на него — самый замшелый интеллигенток, способный разве что писать жалобы на соседей и бунтовать на кухне из-за мизерной зарплаты, ан нет — сексуальный монстр, извращенец… Разумеется, это он убил свою жену Иру и сунул окровавленный нож в руки пьяной Юле. Как он умел пользоваться человеческими слабостями, все оборачивал себе во благо. И умело воспользовался тем, что Роман дал взаймы денег этой аферистке Нине.

Кстати, что с Ниной? Она-то ведь тоже пропала! Роман как-то забыл про нее.

— Где Нина Красильникова? — прервал молчание Роман.

— Откуда я могу знать? — вздрогнул Серов. — Я за нее не отвечаю. Какое она имеет ко мне отношение?

— Такое отношение, что она пропала вместе с Юлей.

Так что придуриваться вам осталось примерно с полчаса. Вообще, с вами у нас мог бы произойти долгий разговор, но, по-моему, это предмет изучения психиатров, тех, кто специализируется на сексуальных извращениях. А мне важно выяснить, где Юля и Нина, и еще один вопрос. Я его вам потом задам, когда вы созреете для серьезного разговора.

Серов не ответил, он снова съежился и мелко дрожал.

Они уже ехали по Волоколамскому шоссе в сторону Воронцова. Вот и поворот, сельская завьюженная дорога, сумерки, хотя было еще довольно рано, метель. Мрачная погода, унылый ландшафт… Серов дрожал все сильнее и сильнее, его просто начало колотить.