Война Чарли

– Джимми сидит. Есть только те, кто остался. Ничего, Франконе и Лано тоже свое дело знают.

Краем картонки со спичками старик стал ковырять в зубах, извлекая застрявшие крошки табака.

– А теперь насчет того, другого дела, которое сейчас и надо было обсуждать…

Племянник сунул руку в передний карман брюк и включил микрофон.

– Ты насчет русской операции? – уточнил он.

– Да.

– Они готовы?

– Возможно, все будет сделано уже на этой неделе, – сказал старик. – Через несколько дней. Самое большое – через неделю.

– Ты, главное, дай сигнал.

– Груз до сих пор в Джерси?

– На складе у одного кореша.

– Новенького?

– Да, того, с грузовиками. Рицци его фамилия.

– Русские не возьмут груз со склада. Им нужны гарантии, что все чисто.

Племянник пожал плечами:

– Не могу же я заниматься всем сразу.

Старик выплюнул табачный сор, осмотрел окурок и швырнул его через борт в воду.

– Вот ублюдки, – жалобно произнес он. – Раньше сигары скручивали как следует. А сейчас вскрываешь коробку – и хорошо, если из шести штук сумеешь выкурить три.

– Зачем ты куришь такое дерьмо? По крайней мере, бери у кубинцев.

– Кубинцы слишком задирают цены, – возразил старик. Он выудил из кармана еще одну сигару, несколько секунд рассматривал ее и, не закурив, сунул в угол рта.

– По-моему, груз надо сбыть как можно скорее, – сказал он. – Ты сумеешь провернуть операцию из Вегаса?

– Нет проблем. Вызову Рицци в Вегас – пусть подлечит нервы. А ты тем временем забирай грузовик с товаром. Я все устрою, но тебе придется проконтролировать ход операции.

– Так я и думал. Пара миллионов долларов – деньги не маленькие.

– На героине мы еще и не столько получим.

– И потом, кому я доверю такие деньжищи, пока ты там валяешь дурака в Вегасе?

Племянник взмахнул руками, как стрекоза крылышками.

– Значит, на этой неделе?

Старик вынул изо рта сигару.

– Два-три дня, – сказал он. – Не больше недели. Чем скорее, тем лучше. Мне не терпится избавиться от груза. Чем больше мы с ним возимся, тем больше он меня раздражает. Такие штуки – сплошная головная боль. У русских есть деньги. Обменяем на их деньги наш товар, и пусть потом голова болит у них.

Племянник выключил микрофон.

– А Чарли Пеллеккья? – спросил он.

Старик глянул в сторону берега.

– Какой Чарли? – переспросил он.

Племянник улыбнулся, превозмогая боль.

– А ловко ты с ним провел разговор на катере, – сказал Николасу Кучча Маршалл Томас, агент федерального Агентства по борьбе с наркотиками.

Они летели в Лас-Вегас рейсом авиакомпании «Америка Уэст»; их кресла в салоне первого класса находились рядом. Томас выглядел моложе своих тридцати пяти. На нем были темно-синие спортивные брюки и голубой свитер с надписью «Северная Каролина». Когда широкоплечий агент наклонился, чтобы посмотреть в иллюминатор, то левым плечом задел Кучча.

– А вдруг кто-нибудь из наших увидит нас вместе? – прошептал Кучча. – Тогда меня прихлопнут еще до героиновой сделки!

– Сегодня ты уже второй раз произносишь слово «героин», – заметил Томас. – Но мне от этого ни тепло ни холодно. Мне надо, чтобы про героин в открытую говорил твой дядя. И чтобы он называл его не «груз» или «товар», а именно «героин». Понимаешь, о чем я?

Кучча раскрыл журнал «Плейбой», купленный в аэропорту. Он пролистал страницы до центрального разворота и даже поднял журнал повыше, любуясь изображением обнаженной красотки.

– Как думаешь, где она живет? – спросил он у Томаса.

Отвернувшись, Томас посмотрел на стюарда, который разносил коктейли.

– Что, не выносишь голых телок? – спросил Кучча, складывая журнал и кидая его на откидной столик. – Ладно, дыши глубже!

Томас снова склонился к Кучча.

– Повторяю: я слышал, как про героин говорил ты. Твой дядя о героине и не заикался. Он говорил о русских.

– Старик осторожен. Если бы я на него надавил, он бы обязательно что-то заподозрил. Расслабься. Чем ближе он подбирается к деньгам, тем больше будет расположен болтать.

– А о чем вы говорили еще? Ты провел у него на катере три часа, а запись идет меньше двух минут.

Кучча тронул себя за подбородок.

– Мне и так целых шесть недель таскаться с этой долбаной штуковиной во рту, – сказал он. – А дядя периодически просит одного парня проверять весь катер на предмет «жучков». Зачем мне рисковать? Как говорится, своя рубашка ближе к телу.

Томас развернул «Нью-Йорк таймс» и показал своему спутнику большой заголовок: «Бруклинским мафиози предъявлены обвинительные акты».

– Время работает против нас, – сказал он. – Точнее, против тебя.

Кучча все трогал кончиками пальцев свой подбородок.

– Я ничего не смогу поделать до тех пор, пока старик не приступит к действиям. Так почему бы на время не расслабиться? Вот, кстати, нам и выпивку несут. – Кучча делано хохотнул. – Давай-давай, не сачкуй!

Склонившись над Томасом, стюард поставил на салфетку миниатюрную бутылочку водки «Абсолют» и банку тоника «Канада драй».

– Что у тебя за дела в Вегасе? – спросил Томас, когда стюард отошел.

– Там красивых баб много, – ответил Кучча.

– Интересно, как ты будешь лизать бабам одно место со сломанной челюстью?

– Кто сказал, что я собираюсь лизать бабам одно место?

Томас самодовольно ухмыльнулся:

– Я думал, вы, итальяшки, обожаете лизать бабам одно место. По крайней мере, так написано во всех книжках, которые вы пишете после того, как отходите от дел.

– Это только для того, чтобы книжки лучше раскупались, – сказал Кучча. – Лично я предпочитаю входить через заднюю дверь. Ты жену свою спроси, она тебе порасскажет.

Самодовольная улыбка на лице Томаса увяла. Он склонился к самому уху Кучча и прошептал:

– Никки, смотри, пока мы в Вегасе, чтобы без глупостей. Иначе ты потонешь в том же дерьме, какое хлынуло из твоей мамаши, когда она тебя рожала.

Кучча неестественно хихикнул.

– А ну, признавайся, небось много ночей не спал, придумывая эту хохму? «В том же дерьме, какое хлынуло из твоей мамаши…» Животики надорвешь.

Томас откинулся на спинку кресла, вытащил из кармашка переднего сиденья наушники и нахлобучил их на голову.

2

Сесилия Бартоли исполняла арию Розины из «Севильского цирюльника»; слушая ее, Чарли Пеллеккья раскачивался взад-вперед и смотрел в окно. Напротив, на той стороне бульвара Лас-Вегас, перед отелем-казино «Остров сокровищ», собралась толпа туристов. Все ждали начала «Пиратского шоу». Чарли увеличил громкость, и посторонние шумы заглушила музыка Россини. Закрыв глаза, он наслаждался чистым звучанием скрипок.

Вдруг его ударила по спине большая пластмассовая щетка для волос, брошенная из противоположного угла комнаты. От неожиданности Чарли выронил переносной CD-плеер. Наушники, прикрепленные к плееру, выпали из ушей.

Чарли потрогал то место, куда угодила щетка, и повернулся к жене:

– Какого дьявола?

– Уже пять минут я зову тебя! – воскликнула Лиза Пеллеккья. – Из душа. Из ванной. Пять минут!

– Я музыку слушал, – ответил Чарли, пытаясь дотянуться до больного места на спине. – Больно!

Лиза сжала губы. Судя по всему, она собиралась высказать мужу все, что о нем думает. Но потом она покачала головой и вернулась в ванную.

Чарли поднял с пола плеер и наушники. Положил их на круглый столик рядом с пачкой сигарет, привезенных из Нью-Йорка. Покрутился перед зеркалом, пытаясь разглядеть себя сзади. Вывернув шею, он увидел красный рубец.

– Ах, чтоб тебя! – сказал он.

Он еще раз попытался дотянуться до рубца. Попутно ущипнул себя за складку на талии. Потом повернулся боком и стал разглядывать в зеркале свой профиль.

Он растолстел. Пожалуй, сейчас он весит килограммов сто пять. Может, и все сто восемь. При росте в сто семьдесят пять сантиметров у него по меньшей мере тридцать кило лишнего веса.