Святой едет на Запад

Саймон огляделся по сторонам. Бар начал постепенно заполняться посетителями, желавшими отведать свой традиционный коктейль. Это было странное смешение людей и костюмов, которое придавало толпе в Палм-Спрингс тот необычный характер и разнообразие, которые отличали этот городок от всех других курортов Америки. Здесь были представлены все – ковбои, пижоны, туристы, экскурсанты, коммивояжеры, бизнесмены, местные жители и гости из Голливуда; мужчины и женщины всех форм, размеров и возрастов, в джинсах, шортах, строгих деловых костюмах, спортивных и пляжных костюмах, роскошных туалетах, костюмах для верховой езды, для игры в теннис, в купальниках и практически почти без одежды. Они отдыхали и могли позволить себе быть легкомысленными и беззаботными какое-то время; и именно так Святой собирался провести эти дни.

– Если я возьмусь за подобную работу, – сказал он, – это будет стоить вам тысячу долларов в день.

В течение некоторого времени Фредди Пеллман смотрел на него моргая, с выражением алкоголика, пытающегося собраться с мыслями. Затем он вытащил из кармана толстую пачку зеленых бумажек. Порывшись в ней, выбрал одну бумажку и всунул ее в руку Святого. Голубые глаза Святого остановились на этой бумажке. На ней с большим графическим искусством была изображена цифра 1, за которой следовали нули. С предчувствием неизбежности судьбы Саймон сосчитал нули. Их было три.

– Это плата за сегодняшний день, – сказал Фредди. – Вы наняты. Давайте выпьем.

Святой вздохнул.

– Пожалуй, мне это необходимо, – сказал он.

Глава 2

Одна из причин того, что в темных волосах Святого все еще не поблескивала седина, заключалась в том, что он никогда не тратил силы впустую, на напрасные сожаления. У него даже выработался окрашенный своеобразным чувством юмора фатализм по отношению к своим промахам. Он сам ввязывался в то или иное дело, и во всех возможных последствиях ему следовало винить только самого себя. Точно так же воспринял он и свою новую работу. Его очень ловко подловили, использовав его же собственную высокую репутацию, и теперь ему оставалось лишь принимать действительность с чувством юмора и надеяться на то, что новая работа, возможно, доставит ему удовольствие. И вполне вероятно, что именно так все и сложится. В конце концов, речь шла об убийстве или нанесении увечий, а для Саймона Темплера в любом приключении таилось нечто привлекательное. Возможно, все будет не таким уж и скучным...

– Вам, конечно, придется перебраться в мой дом, – сказал Пеллман, и они поехали в отель "Мирадор", чтобы Святой забрал свой скромный багаж, счет за пребывание которого в номере отеля в течение нескольких часов уже успел достичь примерно двадцати долларов.

Дом, который снимал Пеллман, представлял собой современную постройку, расположенную на холмах, составлявших западную окраину города. Сам город Палм-Спрингс лежал в долине, полого спускавшейся к озеру Солтон-Си, расположенному ниже уровня моря, но с западной стороны город вплотную подступал к остроконечным гранитным скалам, вздымавшимся круто вверх, к вечным снегам Сан-Хасинто. Крутым серпантином вилась вдоль острых уступов скал частная дорога, ведшая к дому Пеллмана, и с лужайки перед домом, которая, казалось, чудом возникла среди нагромождения этих коричневых скал, можно было видеть весь Палм-Спрингс, расстилавшийся внизу, словно нарисованная кем-то карта. А дальше, насколько хватало глаз, до самых отрогов гор Сан-Бернардино, простиралась пустыня, где серо-зеленые островки сорных трав, кактусов и скумпии чередовались с абсолютно голой почвой. К югу она переходила в бескрайние, опаленные солнцем просторы, бывшие когда-то дном древнего моря, следы приливов которого все еще виднелись на скалах, граничивших с равниной.

Сам же дом являл собой воплощение фантазии, которая могла родиться только в голове художника. Это было построенное в испанско-калифорнийском стиле бунгало, раскинувшееся среди прудов и патио в той ленивой манере, которая могла представиться его создателю в часы праздности. Здесь были белые оштукатуренные стены и ярко-красные черепичные крыши, тенистые веранды и крошечные арки, раскидистые пальмы и вымощенные самыми разнообразными плитками дорожки, нарядные клумбы петуний, заросли олеандра и белые колонны, увитые пышной бугенвиллеей. Атмосфера этого места была продумана и создана столь искусно, что невольно ощущалась грациозная медлительность безвозвратно ушедшего в прошлое столетия, перед глазами возникали галантные гасиендадос, одетые в бархат и закованные в сталь, изящно и мужественно склонявшиеся над белыми ручками дам, слышалось журчание фонтанов и легкая поступь многочисленных слуг, чувствовался запах цветов в черных как смоль волосах смеющихся сеньорит, и казалось, что за любым из поворотов можно встретиться даже с нимфой...

"Да уж, здесь и правда можно повстречаться с нимфой", – подумал Саймон, ибо как раз тогда, когда они огибали угол бассейна, раздался пронзительный визг и перед ним промелькнули длинные загорелые ноги и полная грудь, которые так быстро скрылись за дверями купальни, что Саймон вполне мог решить, что все это ему померещилось.

– Это Эстер, – небрежно пояснил Фредди. – Ей нравится ходить голой.

Саймону припомнились все те странности образа жизни Пеллмана, которые так широко освещала пресса, и он еще раз утвердился в своем первоначальном намерении относиться к новой работе философски.

– Одна из ваших секретарш? – тихо спросил он.

– Именно так, – вежливо ответил Фредди. – Пойдемте, я познакомлю вас с остальными.

Остальные находились в гостиной, если только эти роскошные и претенциозные апартаменты можно было назвать столь обыденным словом. Казалось, что какой-то голливудский художник оформил помещение сообразно своим представлениям, и достигнутый результат являл собой нечто среднее между мечетью Кордовы и парадным залом средневекового замка. Пол в комнате был вымощен плитками, куполообразный потолок отделан золотой мозаикой, по стенам развешаны шкуры тигров и леопардов; мебель была из кипарисового дерева, а в свободных простенках размещались поддельные доспехи.

– Это мисс Старр, – представил Фредди одну из девушек. – Вы можете называть ее Джинни. Мистер Темплер.

У Джинни были рыжие волосы теплого темно-золотого оттенка и молочно-белая кожа, усыпанная веснушками. Великолепие ее кожи почти полностью было открыто взорам, за исключением лишь пары квадратных футов, на которых размещался зеленый эластичный купальник, облегавший прекрасные формы Джинни так, словно они были покрыты изумрудной краской. Она сидела одна за столом и раскладывала пасьянс. Джинни подняла глаза на Святого, улыбнулась ему долгой волнующей улыбкой и сказала:

– Привет.

– А это Лисса О'Нейл, – сказал Фредди.

Лисса была блондинкой. Волосы ее были цвета молодой ржи на полях в Индиане, глаза небесно-голубого цвета, а на щеках цвели нежные розы с берегов реки Шаннон. Она лежала на диванчике и читала, пристроив книгу на своем плоском животе. Одета она была в белый спортивный костюм, простота которого лишь подчеркивала тот факт, что стоил он немало, и на фоне белой ткани стройные ноги Лиссы казались позолоченными.

Саймон взглянул на книгу. Судя по яркой обложке, это была книга из серии "Клуб загадочных преступлений".

– Ну и как книга? – спросил он.

– Недурна, – ответила Лисса. – На третьей главе мне казалось, что я уже знаю, кто преступник, но сейчас я думаю, что, пожалуй, ошибалась. Что там сказал Фредди, как ваше имя?

– Она вечно читает про таинственные преступления, – вставила Джинни. – Она наш домашний эксперт по преступлениям – мадам Хокшоу. Каждый раз, как газеты сообщают о каком-либо убийстве, она всегда наперед все знает и о преступлении, и о преступнике.

– А почему бы и нет? – возразила Лисса упрямо. – Как правило, все они столь глупы, что не догадываются об этом лишь одни детективы, ведущие следствие.

– Вы, должно быть, читали именно те книги, который нужно, – сказал Святой.