Звездой помеченный любовник

Вскоре зловещая тишина начала действовать мне на нервы. Может, Мариан все-таки дома: принимает душ или спит? Решив проверить это, я допил коктейль. На кухне — никого, да и в дворовом бассейне не плавала полногрудая брюнетка. В душе ее тоже не оказалось. У меня еще теплилась надежда, что Мариан в спальне. Дверь туда была полуоткрыта. Я быстро обвел взглядом эту комнату, тайно мечтая застать Мариан не вполне одетой.

Я сразу увидел, что она там. Мариан раскинулась на кровати — голая, с широко раздвинутыми ногами. Одеяло и простыни были залиты кровью. Едва я успел добежать до туалета, как меня вывернуло. Однако я заставил себя вернуться в спальню и внимательно осмотреть Мариан.

В ее широко раскрытых глазах застыл предсмертный ужас. Горло было рассечено от уха и до уха. Прекрасное тело Мариан исцарапали и порезали. Уверен, убийца насиловал и пытал ее.

Я пошел в гостиную, налил себе полный стакан неразбавленного бренди и осушил его в три больших глотка. Через пару минут опьянение как обухом хватило меня, но горло все так же болезненно сжималось. Кому было известно, что Мариан у меня? Только Карлу, ведь это он доставил ее сюда, бросив на крыльце. Однако мог сообщить об этом кому-то еще. Я закурил сигарету и прислушался к пульсирующим ударам в голове. Кто поверит, что убил ее не я? Во всяком случае, не фараоны. Они всегда считают очевидное самым правильным ответом. Если я правильно оценивал ситуацию, полицейские уже направлялись ко мне. Вполне вероятно, убийца сделал им анонимный звонок: «Знаете, дело такого рода. Мне не хотелось бы впутываться в это, но…» — и сразу ближайшую патрульную машину отправят проверить полученную информацию.

Учитывая это, я быстро вышел из дому и едва удержался, чтобы не побежать, когда за мной захлопнулась дверь.

Глава 11

В безлюдном фойе была такая же стерильная обстановка. Светловолосая медсестра сидела в такой же белоснежной и накрахмаленной униформе, а ее лицо выражало все ту же скуку. Но ее голубые глаза выразили настороженность, едва она увидела меня.

— Ничего не получится, мистер Холман, — спокойно сказала она. — Доктор Меррилл дал мне строгое указание не пускать вас к нему… никогда. Он распорядился также, чтобы я вызвала мужчин из медобслуги, и они выставят вас отсюда.

Я неторопливо вынул из кобуры пистолет 38-го калибра, спустил предохранитель и направил дуло ей в лицо:

— Если бы у меня было больше времени, я потолковал бы с вами. Но я очень спешу. Поэтому мы сейчас же пойдем к доктору Мерриллу.

Ее лицо вытянулось, когда она заглянула в дуло пистолета, и медсестра поднялась.

— Идите вперед, — сказал я. — Когда мы подойдем к его кабинету, постучите и откройте дверь, независимо от того, что он скажет. Понятно?

— Да, — прошептала она.

— И никаких оплошностей. Вам еще рано умирать, не забывайте об этом.

Она направилась по коридору, так странно переставляя ноги, словно шла на ходулях, постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла. Стоявший у окна Меррилл обернулся, и лицо его выразило удивление.

— Сестра Корниш? — Он поднял брови, но тут увидел меня и нахмурился. — Кажется, я дал строгие указания не пускать сюда Холмана…

— У него пистолет, — пробормотала блондинка. — Он нацелил его прямо на меня.

— Спасибо, сестра, — сказал я. — Теперь можете вернуться к своему столику. Однако не вызывайте ни полицию, ни санитаров. Помните: если сюда кто-то войдет, я тут же выстрелю в живот доктора. Понятно?

— Вполне. — Ее глаза расширились от ужаса, и она поспешила удалиться.

— Вы что, рехнулись? — спросил Меррилл.

— Если и так, то я выбрал для этого самое подходящее место. Присаживайтесь, доктор. Давайте потолкуем не глядя на часы?

Он сел на край письменного стола и встревоженно посмотрел на меня. Я ногой подтянул к себе стул для посетителей и опустился на него, держа доктора под прицелом.

— Я не слишком сведущ в психиатрии, но получилось так, что мне пришлось разговаривать и с врачом, и с его пациенткой, — сказал я.

— Не знаю, что вы задумали, Холман, — примирительным тоном начал Меррилл, — но я готов обсудить с вами то, что вам нужно. Однако прошу вас, уберите пистолет и перестаньте пугать меня.

— Не уверен, что мне не придется воспользоваться им, — возразил я. — А теперь предлагаю вам ограничиться ответами на мои вопросы.

Его темно-карие глаза выразили страх.

— Хорошо, задавайте свои вопросы.

— Ваша пациентка поручила мне провести расследование, поскольку ей досаждают телефонными звонками, угрожая и говоря непристойности, — начал я. — Она считает, что это связано с шестью месяцами ее жизни, предшествовавшими лечению в вашем заведении. Она смутно помнит о том, что с ней произошло. Однако не забыла, что принимала наркотики и успокоительные таблетки и часто вступала в связи с мужчинами. Последствия не имеют большого значения, сказали вы мне, главное — причина. А причина кроется в Дейле Форесте, так?

— Разумеется.

— Однажды вечером у Аманды Уэринг я услышал по телефону то, что предназначалось ей. Говоривший назвал имена и места. Но когда я спросил о них Аманду, она ничего мне сказать не смогла и лишь позже вспомнила названные места. Не все сразу, но все-таки их вспомнила.

— Ну и что? — бросил Меррилл.

— Она вспомнила Вегас, потому что они так и не зашли ни в одно казино, а играли в какой-то комнате в карты. Играли на нее, но выиграла женщина. Она вспомнила Малибу, где постоянно слышала шум прибоя, но на пляж они там так и не сходили. Аманда вспомнила Венецию, потому что и там они до пляжа так и не добрались, хотя ее заставили надеть купальный костюм и солнцезащитные очки. Что-то им постоянно мешало. Они ссылались то на дождь, то на поломку машины. Всегда находились отговорки для того, чтобы не пойти на пляж.

— Я знал, что она пережила что-то тяжелое, — вставил мой собеседник. — По-моему, все это смахивает на садизм.

— И больше ничего, доктор?

— О чем это вы?

— Аманда помнит, что была в Венеции и Вегасе, поскольку ей сказали, будто она посетила эти места. Аманда вспомнила Малибу, ибо ее убедили, будто она ездила туда…

— Но ведь она слышала шум прибоя, — быстро заметил он.

— Шум прибоя легко воспроизвести. Можно приобрести пластинку с соответствующей записью или крутить магнитофонную пленку. Аманда принимала наркотики и успокоительные таблетки. Полагаю, их специально давали ей, чтобы лишить способности ориентироваться. Доведя человека до такого состояния, доктор, его нетрудно убедить в том, что он совершил кругосветное путешествие, хотя все это происходило в одной и той же комнате.

— Понимаю. Значит, по-вашему, она не бывала в тех местах? А спутники убедили ее, что она посетила разные города?

— Верно, доктор, вы просто на лету схватываете все. Так угадайте же теперь, где продержали Аманду все эти месяцы? Это наверняка очень тихое, спокойное место! Уверен, иногда Аманда вопила благим матом, но ведь нельзя допустить, чтобы это услышали соседи. Поэтому в таком помещении должны быть толстые стены — и никакого жилья поблизости. В столь уединенном месте Аманда не привлекла бы ничьего внимания, никто не заинтересовался бы ею. — Выдержав паузу, я добавил: — Идеально подошла бы для этого психолечебница санаторного типа. Согласны, док?

Его глаза расширились.

— Что?! Вы считаете, что все то время ее продержали здесь? Это невозможно! Неужели вы полагаете, что это произошло без моего ведома?

— Вы хотите сказать, что не знали об этом?

— Да вы просто спятили! — крикнул он. — Я — психиатр, а не чудовище!

— Вы — психиатр, я и не спорю. Но, боюсь, переродились в чудовище.

— На что это вы намекаете, черт подери?

— Была такая девушка, Мариан Бирнс, — продолжал я. — Приятельница Аманды. К ней ваша пациентка вначале и отправилась, бросив Фореста. А потом Аманда уехала от нее, прихватив с собой любовника Мариан, Чака Адамса. Кстати, до сих пор никому не известно, что с ним произошло. Недавно кто-то позвонил Мариан, назвавшись его именем, и договорился о встрече с ней. Свидание было назначено на вчерашнее утро. Но ей показалось, что звонил не Чак Адамс. На встречу приехал некий Карл и, угрожая Мариан ножом, увез ее, а вчера вечером сбросил на моем крыльце. Почти целый день Мариан продержали где-то голой, с завязанными глазами, и все это время Карл без конца выспрашивал у нее, что мне известно. Девушка испугалась. Дьявол! Да кто же не придет в ужас от такого? Поэтому она спросила, нельзя ли какое-то время пожить у меня. Утром я уехал по делам, а она собиралась отправиться за продуктами. Я ушел сегодня в десять утра, а вернувшись в половине второго, нашел ее в спальне мертвой. Мариан пытали, насиловали, а потом перерезали ей глотку от уха до уха.