Спящая красавица

— Почему же? Вы и ваша дочь весьма откровенны.

— Хоть этому она научилась у меня... Вообще-то она всегда была папиной дочкой. — Ее опытные голубые глаза пристально смотрели на меня. — Что же вам сказала про меня Элизабет?

Я решил ответить откровенностью на откровенность.

— Что вы оставили мужа — имея на то причину. Что у вас есть свои деньги. И еще, что вы любите Лорел.

— Я люблю ее больше, чем себя. — Вокруг глаз Сильвии Леннокс возникла паутина морщинок, отчего ее взгляд стал отчасти удивленным, отчасти недовольным. — Вас интересуют мои деньги? Нет, это не обвинение. Они интересуют многих.

— Признаться, не очень. Чужие деньги дороговаты...

Она вскинула голову, словно я оскорбил ее. Но, увидев по моим глазам, что я и в мыслях этого не держал, она успокоилась.

— Меня ваши деньги интересуют лишь в той степени, в какой вы готовы заплатить выкуп за Лорел, — пояснил я.

— Мне это не больно-то по карману, но что делать.

Если бы Лорел захотела, она бы могла получить от меня все, — она сделала рукой широкий шест, как бы обнимающий и дом и все, что в нем было.

— Вы очень щедры.

— Это не так. Я бы не поступилась своими земными богатствами ни для кого, кроме Лорел. Но если ее не станет, мне незачем дальше жить. — Она наклонилась ко мне. — Элизабет говорила, что вы ее сегодня видели?

— Да. — Я коротко рассказал о том, что произошло между нами. — Мне не следовало отпускать ее. Я понимал, что она нуждается в помощи, но... Я был не готов оказать ей эту помощь.

Узкая смуглая рука Сильвии дотронулась до моего колена.

— Вы тоже полюбили ее, да?

— Полюбил, наверное, не подходящее слово. Но она произвела на меня сильное впечатление, и я встревожился за ее судьбу.

— Какое же именно впечатление она произвела?

— Она показалась мне человеком мрачным, обеспокоенным и в то же время сильным, цельным и красивым. Я впервые встретил девушку, которая бы так близко к сердцу принимала происходящее вокруг. То, что случилось с морем, ранило ее так, будто это случилось с ней самой.

Сильвия кивнула.

— Вы очень хорошо сказали. Она способна сострадать так, что это кажется даже патологией. Думаю, что авария на скважине, к которой причастна наша семья, и вывела ее из равновесия.

— У нее не в порядке с психикой?

— Кое-кто из врачей подозревал нездоровые тенденции. Один из них пришел к мнению — это случилось несколько лет назад, до того, как она вышла замуж и оказалась в особенно плохом состоянии... я даже боялась, что она может покончить с собой. — Ее голубые глаза расширились, в них мелькнул ужас, который тут же спрятался куда-то вглубь. Помолчав, она спросила: — Так о чем я?

— Вы хотели рассказать, к какому выводу пришел доктор.

— Ах, да. Он предположил, что в раннем детстве Лорел пережила испуг или потрясение, оставившее неизгладимый след. Он не мог докопаться до корней — у нее в памяти был пробел...

— Он психиатр?

— Да. Лорел консультировали несколько психиатров. Но она быстро прекращала с ними контакты. Может быть, это прозвучит странно в отношении девушки, которая так много страдала и сделала так много ошибок, но мне кажется, Лорел не хочет отличаться ото всех остальных. Ну и конечно, были в ее жизни хорошие периоды. На прошлой неделе она жила у меня и была в неплохом состоянии.

— Я бы взглянул на ее комнату.

— Пожалуйста... Элизабет вас проводит. Лорел спала в домике для гостей. Ей нравилось одиночество.

— А что она делала днем?

— Много чего. Читала, слушала музыку, гуляла по берегу.

— Одна?

— Вроде бы одна. Еще она играла в теннис с Тони, но к нему она особого интереса не проявляла. Она по-прежнему любит своего мужа. Она сама мне говорила об этом.

— Почему же тогда она от него ушла?

— По ее словам, он действовал ей на нервы. Она не могла долго выносить его рядом в их жутком тесном доме. Я бы с удовольствием помогла им купить новый дом, но ее муж и слушать об этом не желал. Он очень привязан к этому кошмарному месту. Он жил там всю жизнь.

— Он человек независимый.

— Да, это хорошее качество в мужчине.

— А в женщине?

— Не знаю. Я всегда сама была слишком уж независимой. А кончила одиночеством. — В ее глазах опять появилось то ли вопросительное, то ли презрительное выражение. — Ну вот, я начинаю жаловаться на горькую судьбу, а это означает, что пора на боковую. Я просыпаюсь очень рано. Будьте так любезны, передайте мне мое снотворное.

— Минутку. А Лорел принимала барбитураты?

— Нет.

— А когда-то раньше?

— Мне про это ничего не известно.

— Или другие какие-то лекарства?

— Она всегда относилась к лекарствам осторожно. Этому ее научила я. Я никогда в них не верила. Я принимаю секонал лишь потому, что стала просыпаться ни свет ни заря. Просыпаюсь еще до рассвета и лежу, думаю, думаю, как помочь Лорел. — Она беспокойно зашевелилась на кровати. — Вот теперь мне ясно, что для нее сделать.

— Вы про деньги:

— Про деньги. Я хотела бы, чтобы вы проследили за Джеком. Пусть доставит их вовремя. У моего сына масса хороших качеств, но в непредвиденных обстоятельствах он слишком нервничает.

— Я это успел заметить.

— Вы не поедете с ним, когда он повезет деньги?

— Вы просите меня взять на себя большую ответственность, миссис Леннокс.

— Элизабет говорит, что вы человек ответственный.

— У Джека может быть иное мнение.

— Я поговорю с ним утром. Я поставлю условием ваше присутствие. Надо, чтобы все прошло без накладок. Вы готовы поехать?

Я сказал, что готов, но добавил:

— Прежде чем мы двинемся дальше, надо решить один вопрос.

— Насчет Джека?

— Насчет Лорел. Мне говорили, что, когда ей было пятнадцать, она сбежала в Лас-Вегас с одним мальчиком. У них кончились деньги, и они решили инсценировать похищение. Они, кажется, получили с ее родителей тысячу долларов.

Лицо Сильвии Леннокс стало жестким.

— Вам рассказали об этом Джек и Мариан?

— Нет, не они.

— Я в это не верю.

— А я верю.

— Кто вам это рассказал?

— Не важно. Важнее то, что похожий трюк может быть разыгран и сейчас, только в более крупных масштабах.

Она посмотрела на меня с неудовольствием.

— Моя внучка не преступница.

— Да, но порой люди делают со своими близкими то, что не посмели бы сделать с чужими людьми. Особенно молодая женщина под влиянием молодого мужчины.

— Какой мужчина? Его нет и быть не может.

— Я имею в виду того, кто позвонил вашему сыну и потребовал денег.

Откинувшись на подушки, Сильвия усваивала информацию. Это сильно съежило и ее фигуру, и лицо. Она сказала прерывающимся голосом:

— Я просто не могу в это поверить. Лорел никогда не поступала со мной так.

— Она не знает, что вы имеете к этому какое-то отношение.

— Она не поступит так с родителями.

— Но однажды это же случилось.

Миссис Леннокс только отмахнулась.

— Если это и правда, в чем я сильно сомневаюсь... Она тогда была еще слишком неразумна. С тех пор она повзрослела. К тому же она любит родителей. Господи, да она сегодня была у них.

Она сделалась усталой, удрученной и внезапно постаревшей. Я встал, чтобы уйти. Она протянула в мою сторону руку.

— Дайте мне, пожалуйста, таблетки. И глоток воды. Уже поздно, а я опять проснусь бог знает когда.

Я подал ей красные таблетки на ладони. Она подобрала их, положила на бледный язык и выпила воду так, словно это была цикута.

— Так или иначе, — сказала она, — я хочу, чтобы Лорел вернулась. Я готова заплатить за это, что бы она там ни натворила.

Элизабет была в большой передней комнате.

— Как вы поговорили с мамой? — спросила она.

— Нормально. Она ответила на мои вопросы.

— Вам не надоело спрашивать, спрашивать? — В ее голосе было раздражение. Я подумал, не жалеет ли она, что рассказала мне так много о себе.

— Надоело, — сказал я. — Но лучше я буду спрашивать, чем отвечать.