«З» - значит злоба (ЛП)

Я заправила свой «фольксваген» и отправилась на север по шоссе 101. Солнечная погода не продлилась долго, спустился туман и небо стало молочно-белым, с уплотняющимися облаками. Вдоль дороги стояли темные вечнозеленые деревья. Движение было ровным, в основном легковушки, иногда попадались фургоны для лошадей, которые, должно быть, направлялись в долину Санта Инес. Дождей прошло мало, и холмы выглядели как унылые курганы цвета сена, с немногочисленными буровыми вышками, застывшими в раболепных поклонах.

Дорога свернула от берега и, в течение часа, облака снова рассеялись, небо стало бледно-голубым, исчерченным остатками тумана, тонкими, как гусиные перья.

Около Санта Марии я свернула на восток по 166 дороге и проехала 15 километров вдоль реки Гуйама. Здесь, наверху, тепло январского солнца почти не ощущалось. Пахло сухой землей, и череда лысых коричневых холмов возвышалась передо мной.

Обещали дождь, но погода дразнила нас высокими облаками и намеком на ветер.

Городок Марселла располагался в тени горы Лос Кочес. По дороге я чувствовала незримое присутствие большого разлома Сан Андреас, трещины в 1200 километров, которая пересекает побережье Калифорнии от границы с Мексикой до тройного пересечения около Мендосино. Тихоокеанская и Северо-Американская плиты трутся друг о друга с начала времен. Под тонкими слоями гранита и осадочных пород земная кора растрескана, как череп.

В этом районе разлом Сан Андреас пересекается с разломом Санта Инес, с Белым Волком и Гарлоком неподалеку. Говорят, что горы в этой части штата когда-то протягивались с севера на юг, как другие горы вдоль побережья. Согласно теории, южный конец горной цепи был зацеплен Тихоокеанской платформой много миллионов лет назад, утащен в сторону, и развернут таким образом в направлении с востока на запад.

Однажды я оказалась за рулем во время небольшого землетрясения и чувствовала себя так, будто мимо на большой скорости проехала восемнадцатиколесная фура. Машину наклонило вправо, как будто ее засасывало в неожиданный вакуум. В Калифорнии, где погода меняется так незначительно, мы рассматриваем землетрясения как драму, которую в других местах предоставляют торнадо и ураганы.

На перекрестке я заметила скромный указатель и свернула к Марселле. Улицы были широкими и почти пустыми. Вдоль дороги росли редкие пальмы и можжевеловые деревья.

Домов выше двух этажей не было. Несколько магазинов с окнами, забранными железными решетками, отель, три мотеля, контора по недвижимости и большой дом в викторианском стиле, окруженный строительными лесами.

Единственный бар располагался в здании, похожем на почтовое, лишенном сейчас всех официальных функций, в окне была видна реклама «будвайзера».

Чем жители Марселлы зарабатывают на жизнь и почему решили осесть здесь? Других городов не было на километры, и все занятия здесь, похоже, сводились к питью пива и отправлению в койку после этого. Если вам понадобится быстрая еда, или автодетали, или вам нужно выписать лекарство, посмотреть кино, позаниматься в фитнес-центре или купить свадебное платье, придется ехать в Санта Марию или дальше на север, в Атаскадеро и Пасо Роблес.

Земля вокруг городка казалась бесплодной. Я не заметила ничего, что бы хоть наполовину напоминало цитрусовую рощу или вспаханное поле. Может, земля была предназначена под ранчо, или шахты, или автомобильные гонки.

Я нашла бензоколонку на боковой улице и остановилась навести справки. Появившемуся парнишке было лет семнадцать. Он был худой, с бледными глазами и разнокалиберными зубми, напоминая кого-то из первых эпизодов «Сумеречной зоны». Я сказала:

— Здравствуйте. Я ищу своего друга, его зовут Гай Малек. По-моему, он живет где-то на дороге № 1, но он не объяснил мне, как доехать.

Ну да, я сочиняла, но все же не совсем врала. Мы с Гаем станем друзьями, когда он услышит новость о пяти миллионах баксов.

Парень ничего не сказал, но указал куда-то дрожащим пальцем, как привидение. Я оглянулась через плечо.

— По этой дороге?

— Вот этот дом.

Я повернулась и уставилась в изумлении. Участок был окружен сетчатой оградой. За воротами был виден маленький домик, сарай, большой амбар, обитый ржавым металлом, отстающим на швах, старый школьный автобус, одинокая бензиновая помпа и вывеска, слишком выцветшая, чтобы ее прочесть с любого расстояния. Ворота были открыты.

— О. Спасибо. Вы не знаете, он дома?

— Нет.

— Его нет?

— Нет, я не знаю. Не видел его сегодня.

— А. Ну, наверное, можно постучать.

— Можете попробовать.

Я отъехала от заправки и переехала через дорогу. Заехала в ворота и припарковалась на полосе земли, которую расценила как подъездную дорожку. Вышла из машины. Двор был покрыт белым песком, обрамленным бурой травой. Дом был одноэтажным, когда-то выкрашенным белой краской, с деревянным крылечком. Решетчатые ставни на окнах с левой стороны щеголяли только одной голой поперечиной, которая извивалась, как удав. Решетки с правой стороны обвалились под грузом сухой коричневой растительности. Разнообразные провода свисали с крыши, соединяя жителей с телефоном и давая электричество.

Я поднялась по деревянным ступенькам и постучала в ветхую дверь. Дверь была закрыта, и не наблюдалось никаких признаков жизни. Все было покрыто слоем копоти, как будто рядом находился сталелитейный завод. Пол на крыльце начал дрожать, что свидетельствовало о том, что кто-то двигался по деревянному полу внутри дома. Дверь отворилась, и я оказалась лицом к лицу с мужчиной, который, очевидно, был Гаем Малеком. Если не обращать внимание на трехдневную щетину, он не выглядел на свой возраст. Его волосы были темнее и прямее, чем на школьной фотографии, но черты до сих пор были мальчишескими: зеленые глаза, опушенные темными ресницами, маленький прямой нос и крупный рот. Кожа была чистой, хорошего цвета. Годы оставили пару морщинок у глаз и пару складок у губ, но я бы не дала ему больше тридцати пяти. В пятьдесят и шестьдесят он, без сомнения, будет выглядеть так же, годы придадут лишь небольшую корректировку его приятной внешности.

Он был в джинсовом комбинезоне, надетом поверх того, что выглядело как рабочий костюм.

Он надевал джинсовую куртку и остановился, чтобы поправить воротник, прежде чем сказал: — Здравствуйте.

Подростком Гай выглядел по-дурацки, как и все мы. Он был плохим мальчишкой, нарушал законы и разрушал свою жизнь, одна из потерянных душ. Он, должно быть, был привлекательным, потому что так нуждался в спасении. Женщины не могут сопротивляться мужчине, которого нужно спасать.

Сейчас, видимо, его взял под покровительство добрый ангел, придавший его лицу выражение безмятежности. Казалось странным, что он и его братья повзрослели так по-разному. Мне он уже нравился больше, чем они. Несмотря на некоторую неухоженность, Гай не выглядел так, будто он хрюкает, сопит или колется наркотиками.

— Вы — Гай Малек?

Его улыбка была нерешительной, будто я могла быть кем-то, кого он встречал раньше, и чье имя хотел бы вспомнить.

— Да.

— Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив из Санта-Терезы.

Я протянула ему свою визитку. Он изучил карточку, но не протянул руку для рукопожатия. Его рука была замаслена, как у автомеханика. Я видела, как перекатываются мускулы его челюсти.

Его глаза встретились с моими, и все его тело замерло. Улыбка исчезла.

— Вас наняла моя семья?

— Ну да.

Я приготовилась завести дипломатический разговор о смерти его отца, когда увидела слезы в его глазах, замутняющие ясную зелень его взгляда. Он поморгал и глубоко вздохнул, прежде чем вернуть свое внимание ко мне. Хлопнул себя по щекам, смущенно рассмеявшись.

Сказал: — Ух, — вытирая глаза пальцами, помотал головой, стараясь успокоиться.

— Извините. Вы застали меня врасплох. Никогда не думал, что это будет что-то значить, но, видимо, да. Я всегда хотел, чтобы они послали кого-то, но почти потерял надежду. Как вы меня нашли?