Ударь или убей!

Я стоял не двигаясь. Малейшее движение — и я наверняка получил бы пулю в спину. Я ждал, что будет дальше. Рут поднялась на ноги. Ее трясло, и она еле держалась на ногах, опираясь на палку, которую подняла с земли. Я видел, что по щекам девушки катятся слезы.

— Ленни, я сделаю все, что угодно. Что угодно, слышишь? Пожалуйста... Ты говорил, что любишь меня. Скажи, чтобы мне дали дозу.

Ленни успел сказать лишь два слова.

Они стали для него последними.

С неожиданным проворством Рут подбежала к нему и со всего размаху вонзила палку ему в живот. Та легко вошла сантиметров на тридцать, словно сломанный меч. Я услышал омерзительный хрип. Палка обломилась, и Ленни повалился на землю, испуская дух, а Рут, обезумев, принялась молотить его своими маленькими кулачками.

Второй парень бросился к ней и попытался оттащить девушку в сторону. И совсем позабыл про меня. Хоть мои руки и были связаны, ноги-то оставались свободными. Я прикончил его тремя точными ударами.

Рут продолжала лупить труп Ленни, не понимая, что он давно мертв.

— Рут... я могу достать тебе дозу! — сказал я.

Эти слова подействовали. Она замерла, опустила руки. Затем взглянула на меня, но, по-моему, не узнала.

— Ты не обманываешь?

— Развяжи меня. Только быстро.

Я повернулся к ней спиной и почувствовал, как суетливо забегали ее пальчики, пока веревка, наконец, не упала на землю.

— А теперь... ты достанешь мне дозу? Ты обещал!

Я кивнул и ударил ее по голове. Потом получит свою дозу. А если она преставилась, то ей уже никакой дозы не понадобится. Потом. Все потом. Потом много чего надо будет сделать, но Рут дала мне спасительное время, и я этого никогда не забуду.

Пушка у паренька была 32-го калибра, и я не стал брать ее. Мне больше понравился сорок пятый Ленни. Рукоятка легла в ладонь как влитая. Я нащупал знакомую выемку на курке и понял, что это... мой собственный пистолет! И тут до меня дошла вся серьезность ситуации.

Дари пыталась убить Симпсона и промахнулась. Пистолет у нее отняли, а ей теперь придется расплачиваться...

Теперь я знал, что делать. Я прошел метров тридцать до пристани, подошел к парню в сером костюме, поднял с земли его ружье и нашел в его кармане еще четыре патрона. Затем вернулся к дому.

Все было по-прежнему. Они продолжали веселиться, уверенные в собственной безопасности.

Я обнаружил пятитонную цистерну с горючим недалеко от дома, чуть выше по холму, где и рассчитывал ее найти. Сбив кран, стал подставлять под него бутылки из-под виски, в изобилии валявшиеся поблизости в мусорной куче. В несколько приемов я облил все кусты вокруг дома. Стояла осень, и ветки были сухими, как щепки. Под краном уже натекла целая лужа, струйка побежала вниз по склону, в сторону парадного входа.

Большего мне и не надо было. Я взял две бутылки, наполнил их горючим и пустил лоскуток от своей рубашки на фитили. Из этих бутылок получится отличный коктейль Молотова, если не подведут фитили. Фитиль здесь самое важное: он должен быть длинным, чтобы выплескивающееся из бутылки горючее не потушило его. Бензин, конечно, был бы лучше, но сойдет и то, что есть.

Все было готово.

Я не спешил. Когда действуешь без спешки, это подбадривает. Я прокашлялся, чихнул и спокойно подошел к лестнице первого этажа. Стоявший там часовой, заметив меня, открыл было рот, но я убил его прежде, чем он успел позвать на помощь. Ничего не подозревающий второй часовой отправился к праотцам так же быстро. Какие хрупкие у них шеи!

Кабинет мистера Симпсона был пуст. Я открыл окно, поджег фитиль и бросил бутылку. Слышно было, как бутылка разбилась, затем взметнулось пламя, очень быстро распространяющееся. Я отошел от окна.

У меня оставался еще литр горючего. Я облил им две высоченные двери напротив кабинета Симпсона и ковер. Ковер мгновенно пропитался, и скоро на полу вычертился огненный квадрат. Дверь занялась, но из нее никто не выбежал.

Внизу испуганно закричали, потом отчаянно завопили. Я открыл окно и выбрался на балкон второго этажа. Оттуда мне не было видно, что происходит на верхнем этаже. Окна занавешены плотными портьерами, и, хотя несколько створок было приоткрыто для вентиляции, за ними не мелькало ни единого огонька.

Я осторожно подошел к открытой створке, затем отвел толстый бархат чуть в сторону. За занавеской был настоящий театр. Какой-то тип бил ладонями в барабан, и это был единственный музыкальный инструмент. Еще двое, в черных трико и масках, кружили вокруг стола в центре. В руке у каждого было по длинному тонкому кнуту, и, когда барабанщик прибавлял темп, они потрясали кнутами, а иногда щелкали ими. Металлические наконечники ударялись об пол с резким звенящим звуком.

Она лежала на спине, привязанная к столу, в какой-то необъятной шелковой робе.

С того места, где я стоял, были видны огни ночного города и длинная череда огоньков, натужно-медленно взбирающихся на холл.

Там, на дороге, кричали истошными голосами, но никто в этой комнате их не слышал. Присутствующие здесь были увлечены представлением, и у каждого в руке был короткий узкий ремешок, способный доставить немного удовольствия тем пресыщенным людям, которые испытали в жизни все и теперь нуждались в особых возбуждающих средствах.

Дари была в сознании, она понимала, что происходит. Туго связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, она лежала лицом к кольцу зрителей и заметила, как шелохнулась портьера, за которой я прятался. Я рискнул и сдвинул занавесь чуть больше, но очень осторожно, чтобы меня могла увидеть только Дари. Она запрокинула голову, чтобы никто не уловил внезапно вспыхнувшего огонька надежды в ее глазах, и я понял, что пора действовать.

В зале была лишь одна запасная дверь на другой стороне комнаты. Маленькая дверь. Это было против всех правил пожарной безопасности, и вскоре они это поняли. Я поджег фитиль последней бутылки, подождал, пока он разгорится, перемахнул через подоконник и швырнул бутылку.

Казалось, что все разом пришло в движение. Крики в зале заглушали возгласы с улицы. Кто-то, дико вопя, рванул на себя большую дверь, и оттуда тотчас же метнулось пламя.

Ну что ж, теперь я займусь каждым персонально.

Гарри Адрано. Получай свою пулю.

Кальвин Бок. Твоя очередь.

Сергей Рудинов. Застрелив его, я забрал его чемодан. Скоро русских ждет грандиозный скандал, да и не только русских...

Следующим был владелец авиалиний.

Один лишь Нэт Пели разглядел меня и попытался достать пистолет. Все остальные вопили и метались, стараясь пробраться к двери сквозь стену огня. Но Нэт не был бы Нэтом, если бы не потянулся за пистолетом, и мне не удалось застрелить его аккуратно. Он шлепнулся прямо в огонь.

Я развязал Дари, поднял ее на руки, отнес к окну — единственному выходу из здания — и помог перелезть через подоконник. Тот тип в черном, игравший на банджо, крича, рвался в нашу сторону сквозь стену огня. Послышались выстрелы... Но что бы теперь ни происходило, мы победили.

Я усадил Дари на крыше. Хотя весь дом был в огне, на крыше еще оставалось прохладное местечко.

Я оставил Дари ждать меня на крыше, а сам вернулся в комнату. В лицо мне ударил поток обжигающего воздуха, и я увидел, что толстяк мистер Симпсон все еще жив. Его тучность не давала ему никаких шансов. Безобразный король на дурацком троне. На нем была какая-то нелепая роба, и он все еще продолжал сжимать в руке ремень...

Я сделал ему одолжение.

— Прощайте, сенатор!

Я поднял ружье и позволил мистеру Симпсону заглянуть в бездонный черный глаз, а затем метким выстрелом размозжил ему голову. Легко спрыгнул на землю, позвал Дари, и она спрыгнула мне на руки. Мы побежали прочь.

Завтра будет много шуму, много событий. Кто знает, может быть, у страны даже появится новая национальная политика...

Но сейчас Дари смотрела на меня влюбленными, влажными глазами. Еще вчера она трепетала от страха за меня, думая, что я принадлежу к числу этих негодяев. Теперь у меня впереди была целая вечность, чтобы рассказать ей все.