Кинжал из плоти

— Поцелуй меня, Марк.

Она притянула к себе мою голову и прижала губы к моим губам. Поцелуй получился сладким и мягким. Ее губы казались теплыми и нежными. Но только сначала. А потом они вдруг стали требовательными, жадными и скорее заманивали, чем целовали. Я обнял ее, прижал к себе, массируя губами девичьи уста. Ее язычок ожил в моем рту. Наконец я положил руки на ее плечи и нежно отодвинул от себя.

— Подожди минуту, Энн. Так вообще не годится.

— Я прошу тебя, Марк.

Ее руки жили своей жизнью, зубы плотно сжались. Я видел биение пульса на изящной и плавной линии детского подбородка. Дыхание жгло, рот находился в дюйме от моих губ.

— Энн, я должен уйти, прямо сейчас. Мы не можем… Мне надо повидаться с Борденом.

— Марк, я тебе не нравлюсь? Ты не считаешь меня достойной себя?

Я ощущал мягкость ее плеч под своими пальцами. Каждые несколько секунд ее тело импульсивно вздрагивало, и это движение проникало через пальцы в мое тело.

— Ты нравишься мне, — прошептал я. — Ты очень милая, красивая…

Я замолчал. Не хватало слов, чтобы объяснить, насколько я запутался.

— Тогда не будь таким грубым, — умоляла она. — Я еще в баре сказала тебе, как себя чувствую. Помоги мне, Марк. Помоги мне…

Ее руки обвили шею. Она снова прильнула ко мне. Губы впились в мой рот. Пальцы ласкали то шею, то грудь. Она сжались, и я ощутил, как ногти проникают сквозь тонкую ткань рубашки. Я слышал тяжелые удары своего сердца.

Ее тело было мягким, оно отдавалось моим рукам. Энн скатала свитер и прижала мою ладонь к своей коже. Ее пальцы скользнули под мою рубашку, и ногти царапали спину. Я провел рукой по ее гладкому боку, сжал твердую теплую грудь. Ее губы двигались в моем рту, дыхание заливало лицо. Грудь будто обжигала мою ладонь. Мягкость тела смешивалась с плавностью бедер, влага стекала с губ.

— Марк, — тихо прошептала она. — Марк, люби меня, люби меня, люби меня.

Словно ледяной водой окатили кожу. Я вдруг вспомнил, как Глэдис говорила то же самое, почти тем же тоном, произнося целые фразы как одно слово, а ее горячее, струящееся и жадное тело вытягивалось, когда руки конвульсивно прижимались к моей коже. Глэдис. Миссис Вэзер.

Я резко оттолкнул Энн. Она всхлипнула.

— Марк!

— Иди домой.

Мой голос стал странным, резким и почти угрожающим.

— Что случилось? Я не понимаю.

— Прошу тебя, Энн. Иди домой.

— Ты серьезно?

— Да.

Не знаю, как долго она смотрела на меня. Ее глаза не мигали. Рот плотно сжался. Наконец она опустила голову и тихо спросила:

— Почему, Марк?

— Не знаю.

— Я что-то не так сделала?

— Нет.

— Тогда почему?

— Я не могу тебе этого сказать. Сам не понимаю. Я запутался. Просто забудь об этом, Энн.

Несколько секунд она молчала, а потом тяжело вздохнула.

— Я пойду домой, Марк. Наверх. В свою комнату. Я буду думать о тебе. Ты этого хочешь?

— Наверное.

— Я разденусь и буду думать о тебе. Я головой залезу под одеяло и буду лежать без сна. Я буду думать о тебе.

Она замолчала. Я ничего не ответил.

Энн больше не произнесла ни слова. Через несколько долгих секунд она вышла из машины и тихо прикрыла дверь. Я слышал стук ее высоких каблуков по цементной дорожке.

Посидев немного в машине, я завел мотор и отправился в деловую часть города.

Глава седьмая

На мой звонок отозвался сам Джозеф Борден. Я бросил в щель автомата несколько монет и сказал ему, что звонит частный детектив и что он меня не знает.

Борден оказался красивым мужчиной среднего роста с волнистыми каштановыми волосами, мягкими голубыми глазами, небольшими усиками и длинным узким носом. На нем был коричневый халат с золотыми тесемками вокруг запястий. Он стоял в дверях своей квартиры на Каталина-стрит и приветливо улыбался.

— Вы мистер Логан?

— Да, мистер Борден.

— Прошу входите.

Он отступил в сторону, и после того как я вошел, указал мне на угловатое современное кресло, которое на удивление оказалось более удобным, чем я ожидал. Гостиная состояла из нескольких кривых линий и углов, которые соединялись в одно гармоничное целое. Два длинных книжных шкафа занимали полстены. У многих книг цветастые обложки истрепались и пестрели лоскутьями.

Борден сел в другое угловатое кресло в двух шагах от меня и весело спросил:

— Что я могу для вас сделать, мистер Логан?

— Вы профессиональный гипнотизер, не так ли?

— Да. Вы правы.

Он дал мне возможность продолжать.

— Не могли бы вы создать у меня правильное представление о вашей работе, мистер Борден?

— Да, конечно. Обычно я читаю лекции, даю публичные и частные демонстрации гипноза.

— Вот поэтому я и здесь. Вы проводили демонстрацию в доме мистера и миссис Вэзер в прошлую субботу, нее так ли?

— Да. И вполне успешно, могу добавить.

Он весело улыбнулся.

— Когда вы гипнотизировали мистера Вэзера, являлись ли позитивные визуальные галлюцинации частью его постгипнотических внушений?

Он широко раскрыл голубые глаза.

— О, нет! Я вообще не внушаю визуальных галлюцинаций. Я лишь продемонстрировал гипноз тем, что заставил его произнести речь в роли Гитлера, и потом было еще одно внушение под конец вечера. Когда я щелкнул пальцем, он сказал: «А теперь стаканчик на дорожку».

Борден мягко улыбнулся.

— Это довольно хороший способ подвести выступление к концу.

Я кивнул.

— А что потом?

— Мистер Вэзер смешал виски с содовой, мы выпили, и я пошел домой. Я никогда не позволяю себе пить на работе.

После короткой паузы он добавил:

— Конечно перед уходом я тщательно проверил, чтобы каждый вышел из транса, поэтому все внушения были аннулированы.

— Кто сопровождал мистера Вэзера, когда он готовил напитки?

— Он был так добр, что пригласил меня взглянуть на его спальную… хотя с нами был кто-то еще из его друзей. Он очень гордится этой комнатой.

— Прекрасно. Причина всех этих вопросов, мистер Борден, заключается в том, что после того вечера у Джея Вэзера каждый день возникают галлюцинации. На его плече появляется попугай. И я уверен, что это постгипнотическое внушение.

— Вот как?

Он казался удивленным. Я привел подробности, и он сказал:

— Да, похоже на последствия гипноза, но уверяю вас, мистер Логан, здесь нет никакой связи с выступлением в тот субботний вечер. Мы ничего не говорили ни о попугаях, ни о каких-либо других визуальных галлюцинациях. И даже если бы они возникли, я очень опытный и внимательный специалист, чтобы оставлять внушения в умах субъектов после демонстрации.

Он казался возбужденным.

— И последний вопрос, мистер Борден. Могли бы вы вкратце описать ваше выступление в тот вечер?

Он кивнул.

— Конечно. Я прочитал собравшимся небольшую лекцию по основам гипноза. Присутствовало восемь человек. Потом последовали предтрансовые инструкции. После нескольких демонстраций я использовал групповой гипноз.

— Другими словами, — прервал я его, — вы пытались загипнотизировать каждого из них одновременно?

Он кивнул, и я спросил:

— А что, если бы все восемь вошли в транс?

Он засмеялся.

— Такого никогда не случилось бы в этой группе, мистер Логан. Но мне удалось ввести в глубокий транс троих из присутствующих. Я использовал технику «обратной связи» Эндрю Сальтера, в которой субъекта просят описать, как он себя чувствует, и эти ощущения возвращаются ему, так сказать, при следующем подходе. Кстати, это мне кажется наиболее важным шагом.

Он скосил глаза на пол.

— Итак, из было трое — мистер и миссис Вэзер и еще одна женщина с довольно странным именем. Такая красивая, знаете.

— Эйла Вайчек?

— Да, она. Я применил к этой троице мгновенный гипноз, затем пробудил их и продемонстрировал особенности гипноза с каждым из них по очереди. Поэтому другие семь человек имели возможность наблюдать за трансовыми состояниями.