Смертельный удар (сборник)

Я пожала плечами.

– Все дело в том, Майкл, что ты принадлежишь к тому кругу, где девушки сидят на одеяле и ждут, пока мужчины прервут деловой разговор и принесут им чего-нибудь выпить. Я очень хорошо отношусь к Ле Анн и Кларе, но они никогда не были моими близкими друзьями: мне чужд их образ мыслей, их образ жизни – вообще все. И твои особые отношения с Эрни и Роном – тоже часть этой жизни. Боюсь, что мы с тобой никогда не сможем поладить.

Несколько минут он молчал.

– Может быть, ты и права. У нас в семье было именно так. Мама вела дом, встречалась с подругами; отец играл в кегли. Я никогда не видел, чтобы они хоть что-то делали вместе. Даже в церковь с детьми она ходила одна, а он воскресным утром обычно отсыпался. Теперь я вижу, что ошибся – ты никогда так не сможешь. – Даже в тусклом свете сумерек было видно, что он расстроен.

Сам Майкл, конечно, думал, что он отличается от своих приятелей. Ему, наверное, казалось, что, если приложить усилия, из наших отношений что-нибудь получится. Но я, в свои тридцать семь, понимала, что себя не переделаешь, и не собиралась тратить силы на сомнительные предприятия.

Прежде чем я нашла, что ему ответить, появилась Роз. Честно говоря, я этого не ожидала – при таком количестве претендентов на ее время встреча со мной вполне могла бы выпасть из ее памяти. С Розалин были Шмидт и Мартинец.

– Вик! Спасибо, что дождалась меня. – Она совсем охрипла от бесконечных речей, однако в голосе чувствовалась все та же свойственная ей энергия. – Давай посидим поговорим, не возражаешь?

Я согласилась, но без всякого энтузиазма. Представила Майкла Розалин. Она машинально пожала его руку и повела меня через двор. Лужайка была тщательно ухожена; мы шагали в темноте в заданном ею темпе. На крыльцо падал свет из опаловых дверей. Я видела, как Розалин шла легкой, ритмичной походкой, видела очертания ее фигуры, когда она устраивалась на крыльце, но лицо ее было в тени.

Я прислонилась к колонне и стала ждать, чтобы она заговорила первая. На лужайке маячили силуэты Майкла и тех двоих. Оркестр с другой стороны дома наяривал с удвоенной силой, слышался громкий смех.

– Если я одержу победу на выборах, то смогу наконец-то реально помочь своему народу, – произнесла Роз.

– Ты и сейчас немало делаешь.

– Знаешь, Вик, давай без трепотни… Зачем пустые похвалы? Я ставлю перед собой высокие задачи. Заполучить поддержку Бутса было нелегко, но это необходимо. Надеюсь, ты понимаешь.

Она не могла видеть моего кивка, поэтому я одобрительно хмыкнула. Да, это я понимала.

– Выборы для меня всего лишь первый шаг, – продолжала Роз. – Я рассчитываю попасть в конгресс, а лет через восемь – двенадцать, если демократы победят на выборах, занять пост в кабинете министров.

Я снова хмыкнула. Амбиции Роз были мне в общем-то известны. Способностей и энергии ей тоже не занимать. Чем черт не шутит, может быть, через двенадцать лет страна созреет и для вице-президента женщины с испанской кровью. Хотя, должно быть, она родом из Мехико, поэтому и не метит выше кабинета министров.

– Я всегда высоко ценила твое мнение, Вик. – Теперь она говорила едва слышно, похоже, совсем охрипла.

– Спасибо за такие слова, Роз.

– Кое-кто, мой двоюродный брат например, считает, что ты можешь мне навредить, но я сказала ему, что ты никогда ничего подобного не сделаешь.

Я не могла понять, что она имеет в виду.

– Почему я должна вредить тебе, Роз?

Когда она наконец заговорила, меня не покидало ощущение, что она тщательно подбирает слова.

– Может быть, потому, что я работаю с Бутсом… Ты ведь всегда принимала в штыки все, что от него исходило.

– Не все, – возразила я. – Лишь то, что мне было известно. Но при чем тут твой двоюродный брат? Мы с ним только сегодня познакомились.

– Он слышал о тебе. Ты много сделала, и в городе об этом знают. – Она говорила тусклым, невыразительным голосом.

– Мне тоже не нужны пустые похвалы, Роз. Не могу понять, что я сказала или сделала такого, что могло бы произвести впечатление, будто я стою у тебя на пути. Черт! Я даже выложила двести пятьдесят долларов в поддержку твоей кампании. Для подрядчика это, может, и пустячок, но для меня – сумма! Что он тут вообразил, твой двоюродный брат?

Она положила руку на мою руку.

– Большое спасибо за то, что пришла сюда ради меня. Я знаю, чего тебе это стоило – деньги и вообще. – Она усмехнулась. – Мне тоже пришлось кое-что вытерпеть из-за этой вечеринки: косые взгляды, сплетни… Я знаю, о чем они думают: Бутс получает в свое пользование испанскую задницу, а взамен дает ей счастливый билет.

– Ну хорошо, так все-таки что же тревожит Шмидта? Что я подниму скандал? Разве я из Общества благонравия? Знаешь, Роз, я всерьез оскорблена. Как ты могла такое сказать? Даже подумать?

Она схватила меня своими мозолистыми пальцами.

– Нет-нет, Вик, пожалуйста, не воспринимай это так. Луис – мой младший брат, он всегда тревожится обо мне. А тут… кто-то сказал ему, что ты настроена против Бутса. И он забеспокоился. Я обещала ему поговорить с тобой, вот и все, гринго [13]. У Бутса, конечно, есть свои недостатки, я их прекрасно вижу. Но я могу его использовать.

Я не знала, правду она говорит или нет. Может быть, она и спит с Бутсом – она на многое может пойти ради своей общины. Меня выворачивало при одной мысли об этом, но, в конце концов, что мне за дело.? В любом случае продолжать разговор не имело смысла – ее истинных мотивов я все равно не узнаю.

– Мне, конечно, не очень нравится, что ты связываешь свою карьеру с Бутсом, но, может быть, ты и права. Пусть сделает за тебя всю грязную работу. Мне не пристало быть слишком разборчивой – я-то работаю сама на себя. А после той кампании против абортов, которую Бутс организовал в округе Кука, он в большом долгу перед женщинами этого города, это уж точно.

Роз хрипло рассмеялась.

– Я знала, что могу рассчитывать на тебя, Вик. – Она обернулась. – Эй, Луис, пойдем выпьем чего-нибудь. И продолжим рукопожатия.

Луис подошел вместе с Майклом. Карл Мартинец куда-то исчез.

– Все улажено? – спросил он, и это прозвучало не как праздный вопрос.

– Да, все прекрасно. Ты слишком переживаешь, весь в мать.

Мы встали. Роз обняла меня.

– Может быть, я тебе еще позвоню, Варшавски. Вдруг на что-нибудь понадобишься: рассылать письма или, в случае чего, держать меня за руку.

– Конечно, Роз, все что угодно.

Она исчезла вместе с Луисом. Майкл Фери взял Меня за руку.

– Вик, давай встретимся у тебя дома и все обговорим. Я не хотел бы порывать с тобой окончательно, не простившись по-дружески.

Я стояла неподвижно и смотрела вслед Роз. Ее уже не было видно, а я все пыталась понять… вычислить, в чем же тут дело, черт возьми. Я была так занята этими мыслями, что согласилась с Майклом, даже не вникнув в смысл его слов.

Глава 8

ПРЕДАННАЯ МАТЬ

Я уехала от Бутса раньше Майкла.

После того как Майкл проводил меня до машины, на него наткнулись Рон с Эрни. Отъезжая, я видела, как он болтал с ними. Однако, прекрасно зная город и используя вежливое внимание копов, он все-таки опередил меня. На авеню Расин я увидела его серебристый «корветт» и остановилась. Уже совсем стемнело. Он вышел из машины и подошел ко мне.

– Да, Вик, это уж точно не самый удачный для нас день. Представляешь, по дороге получил вызов по радиотелефону. Мне завтра с утра дежурить, но дядюшке Бобби на это наплевать, вызывает прямо сейчас: тройное убийство. Позвоню тебе завтра, хорошо?

Я попыталась изобразить сожаление, на самом же деле была просто счастлива, что смогу в этот вечер остаться одна, полежать в ванне, помолчать. Я едва дождалась, когда он уйдет, и зашагала к парадному входу.

Лучше бы я этого не делала, лучше бы вообще не подходила к своей квартире. В один момент все мечты о спокойном, тихом вечере дома в одиночестве пошли прахом. На площадке первого этажа сидела Элина, у ног ее лежал знакомый полиэтиленовый пакет. Рядом с ней сидела молодая чернокожая женщина, вызывающе одетая, что подчеркивало нищенское одеяния Элины и ее истасканное лицо. В тот момент, когда я их увидела… В общем, все мои тревоги по поводу тетки испарились в один миг, в груди будто что-то заклинило, не давая дышать, и на какой-то момент у меня появилось отчаянное желание повернуться и бежать обратно, к Бутсу в Стримвуд.