Голая королева

них было тихо – ни музыки, ни попоек, ни скандалов. И ничего такого, как вы говорите – оживления там особенного, не было. Хотя все вместе почти каждый вечер собирались.

– С каких пор у них необычно тихо?

Валера пожал плечами:

– Я же не записывал дату. Дней пять-шесть, наверное.

– Машина какая у Марго?

– «Жигули», «шестерка», белые. Она ее купила подержанной.

– Номер помните?

– Что-то такое… Нет, не помню.

– Марго где обычно паркует машину?

– Вон там, – сосед показал из окна за угол.

Уф! Кис понял, что можно заканчивать разговор. Поблагодарив Валерия, Кис проводил его сутулую спину в пижаме сочувственным взглядом и покинул душный подъезд.

Выйдя на свежий ночной воздух, Алексей вдохнул полной грудью. Хотелось спать. Хотелось просто лечь. Хотелось кофе или даже лучше коньяку… Сколько он этой ночью спал? Часика четыре, никак не больше. И потом еще утром полтора… Да, маловато будет.

«Жигулей» Марго, как он и ожидал, нигде не было. Он завернул за угол и стал медленно продвигаться, пригнувшись и заглядывая под тесно припаркованные машины.

Сгустившиеся ночные тени дышали на асфальте, жалобно замирая и бледнея в проплешинах тусклого света фонарей. Присвистнув, мимо прошуршал парень на скейте. Беззвучно пронеслась над головой вспугнутая птица. Кис протиснулся между двумя машинами и наклонился: то ли тени, то ли… Он чиркнул зажигалкой.

Масляные пятна жирно покрывали асфальт.

Глава 20

…Филипп прижал ее к стенке. Его губы впились в ее рот. Аля пыталась его оторвать от себя – безуспешно. Она отворачивала от него свое лицо – он покрывал поцелуями ее шею, он водил, едва прикасаясь, губами по нежной коже ключиц и плеч, шумно вдыхая запах ее тела. Его рука пробралась к ней под майку, ловко высвободила грудь из лифчика и стала ее ласкать, умело и властно, именно так, как она это любила… Боже мой, именно так! Он знал, как; и он это не забыл.

Ее тело накрыла сладко-судорожная волна, от которой мутилось сознание. Его колено втиснулось между ее бедер, волоски его ноги защекотали ее чуткую кожу… Але сделалось жарко. Она задыхалась. Она сопротивлялась. Она понимала, что заниматься с Филиппом любовью нельзя, не следует; дело даже не в Алексе, она от него уходит, уже практически ушла; дело в том, что нельзя с Филиппом, нельзя… нельзя… Она его не любит, и возврата к их отношениям быть не может…

Она закрыла глаза. Голова ее плыла и пылала. Руки Филиппа наведывались и там, и сям, горячо и жадно исследуя те места, которые принадлежали ему четыре года назад. Мысли Алины окончательно спутались, и уже ничего не было ясно, что нельзя и с кем…

– Я четыре года об этом думал! – шептал он. – Четыре года! – Руки Филиппа продолжали свой горячечный бег и труд. – Четыре года, почти каждую ночь!

Аля едва не теряла сознание.

– Даже в постели с другими женщинами представлял – тебя…

Ее руки, отталкивавшие Филиппа, ослабли, и он вжался в нее всем своим тяжелым телом. Аля содрогнулась, обмякла и опустила голову ему на плечо…

– А ты,