Укрощение строптивых

— Слушайте, нам надо поговорить, — воровато оглядываясь, проговорила Надя, бочком входя в комнату Ларисы. — Пойдемте в сад…

Точно тайные союзники, они молча вышли на террасу и торопливо направились в сад.

— Я вот что хотела предложить, — произнесла Надя, отойдя на порядочное расстояние от дома. — Сегодня вечером он заявится к нам. Надо этим воспользоваться!

— Как? — с безнадежным видом спросила Лариса. Именно над этой проблемой она ломала голову целый день.

— Предлагаю сделать так: вы будете его отвлекать разговорами, а я тем временем возьму тяжелый подсвечник и стукну его по голове.

— Зачем?

— Как зачем? — возмутилась Надя. — Ну, в общем… Мы сразу же станем свободны, сможем делать, что захотим.

— Мы и так можем делать, что захотим. Естественно, лишь в пределах данного острова. Но если мы его убьем, то после этого мы действительно застрянем здесь навсегда.

— Почему? — тупо спросила Надя.

— А каким образом мы отсюда выберемся?

— Ну, не знаю… Построим лодку из подручного материала, или что-то в этом роде… Разожжем костер…

— Детский лепет! — усмехнулась Лариса с видом превосходства. — В том-то и вся прелесть, что он нам нужен живым. И он это прекрасно знает…

Несколько минут они молча прогуливались между деревьев.

Ослепительно сияло солнце, на лица ложилась беглая кружевная тень, листья платана деловито шушукались над головой, сплетничая о чем-то важном.

— Ну, тогда надо его схватить и связать. — Надя решительно встряхнула рыжей гривой. — А потом потребовать от него, чтобы он нас отпустил.

— А если он не согласится? — усмехнулась Лариса. — Что тогда?

— Можно его заставить.

— Как? Под угрозой смерти? Уверяю тебя, он сам прекрасно понимает, что нам невыгодно его отправить на тот свет. На это все и рассчитано! Мы будем жить, только когда он жив. Еда, вода и все такое… А если его не будет, то и мы очень быстро отправимся за ним на тот свет!

Они печально замолчали. Надя понурила голову, сознавая справедливость сказанного.

— А что если его пытать? — с надеждой вскинулась она. — Хотя бы попугать для виду? Он не выдержит боли и согласится на наши условия!

— Да ты что, в своем уме? — Лариса брезгливо сморщилась.

Нет, подобного варварства она не может допустить. Рано или поздно эта история попадет в прессу или на ТВ, и тогда она лично будет выглядеть не лучшим образом в глазах общественности.

— Как только тебе могло прийти это в голову? — возмутилась она.

— Но что же делать?

— Ты вообще представляешь, как это будет выглядеть? Ты сможешь сделать это? Не расплачешься, когда увидишь страдания человека? Ты ведь нормального среднего воспитания, не фашистка… Или я ошибаюсь? — Надя молча согласилась с собеседницей. Действительно, если дело дойдет до подобных крайностей, вряд ли она выдержит вид пыток.

— Но что же делать? — воскликнула она, вздыхая. — Должен же быть какой-нибудь выход!

— Выход обязательно найдется! — оптимистически произнесла Лариса. — Послушай, что я придумала…

И Надя заговорщически склонила к ней свою рыжую голову.

Торжественный вечер был в разгаре. Звучала негромкая музыка, в столовой был сервирован роскошный стол, а мелодичный перезвон ножей и вилок служил приятным аккомпанементом беседе. Прекрасные туалеты дам подчеркивали праздничность момента, а строгий костюм почетного гостя служил выразительным фоном уютного вечера.

— Не хотите ли еще фаршированной рыбы, Игорь Георгиевич?

— Возьмите кусочек пирога. Ольга Витальевна научилась изумительно готовить пирог…

— А вот еще кокотт с шампиньонами…

— А почему вы ничего не пьете? Может быть, вина?

Мягко и вкрадчиво звучали женские голоса, обволакивая его сладостной пеленой. И он с наслаждением отдался уюту и спокойствию этого вечера. Он так их всех любил! Долгими днями он наблюдал за ними, выучил наизусть интонации их голосов, их привычки, капризы, причуды… Теперь он был на седьмом небе. Наконец-то началось то, ради чего и заварилась эта каша.

Наконец-то его любят, уважают, боготворят…

Лариса сидела как на иголках. Во время ужина она старалась не привлекать к себе внимания, предпочитая находиться в тени. Не все было благополучно в ее отношениях с мужем, далеко не все… И в ее планы не входило напоминать ему об этом.

Надя то и дело поднимала пронзительные зеленоватые глаза на сидевшего напротив нее человека, с удовольствием подмечая его любопытный взгляд, то и дело нырявший в глубокий вырез ее платья (они с Ларисой долго подбирали экипировку для парадного ужина, и их задумка, похоже, блестяще удалась). В голове у девушки лениво вертелись снисходительные мысли. «А он ничего… — думала она, томно улыбаясь и кокетливо опуская ресницы. — Староват, конечно, но все же он лучше, чем Алешка непонятного пола».

Сладкая мелодия неторопливо текла в полумраке, обвивая их неразличимыми путами.

— Можно пригласить вас на танец? — В Надиных глазах отражались светящиеся точки свечей, придавая им какое-то странное, бесовское выражение.

Вскоре они уже плавно кружились по залу.

— Я так долго мечтал об этом мгновении, — еле слышно прошептал он, поддерживая рукой гибкий девичий стан.

— Я тоже. — Надя опустила глаза, чтобы погасить насмешливый блеск.

Она помолчала и добавила:

— Простите меня за мои глупые слова, которые я тогда сказала. Ну, в самый первый день… Это не со зла. Я была тогда ужасно расстроена.

— А теперь?

— А теперь нет. — Она даже не делала усилий, чтобы лгать. Ложь выходила у нее так легко и привычно, как будто не было ничего более естественного на свете, чем вранье.

— Становится жарко, — смущенно произнес ее партнер чуть погодя. — Не возражаете, если я сниму пиджак?

— Валяйте! — милостиво разрешила дама, сохраняя очаровательную улыбку на устах. Милый контраст между грубыми словами и смазливой мордашкой, которая без смущения выдавала подобные перлы, казался обворожительным.

Пиджак небрежно повис на спинке стула. А еще через секунду чья-то гибкая рука незаметно скользнула с инспекторской проверкой в карман.