Преследование праведного грешника

— Мне хотелось бы поговорить с вами где-нибудь в более тихом месте.

— О чем поговорить? У нас сегодня большая запарка. До вечера прибудут еще две партии груза.

— Об убийстве.

Барбара предъявила ему удостоверение. Сработало немедленно. Внимание Ситуэлла было завоевано.

Он провел ее вверх по узкой лесенке в свое уютное гнездышко, окна которого свысока смотрели на выставочные залы. Обстановка отличалась предельной простотой: письменный стол, пара стульев и заполненная документами картотека. Единственным украшением — если можно так сказать — были стены, покрытые от пола до потолка панелями пробкового дерева и увешанные свидетельствами подлинной истории предприятия, на благо которого трудился мистер Ситуэлл. Обнаружилось, что этот аукционный дом имеет выдающееся прошлое. Но как менее известному отпрыску в семействе более успешных родственников, ему нужно было кричать о себе, чтобы переорать славу, достигнутую фирмами «Сотбис» и «Кристис».

Барбара с ходу сообщила Ситуэллу о смерти Терри Коула. Она сказала, что молодой парень, найденный убитым в Дербишире, хранил в своей квартире визитную карточку с именем Нейла Ситуэлла. Есть ли у мистера Ситуэлла какие-либо идеи по этому поводу?

— Он вроде бы был художником, — услужливо добавила Барбара. — Занимался скульптурой. Сооружал композиции из садовых инструментов и сельскохозяйственной утвари. Скульптурные композиции, я имею в виду. Возможно, вы сталкивались с ним в связи с этим? Может, на какой-то выставке… Его имя ничего вам не говорит?

— Абсолютно, — сказал Ситуэлл. — Естественно, я регулярно хожу по выставкам. Предпочитаю быть в курсе новых веяний современного искусства. Такие походы, знаете ли, оттачивают нюх на то, что будет пользоваться спросом. Но изучение последних новинок является скорее моим хобби, а не основным занятием. У нас аукционная фирма, а не выставочная галерея. И, честно говоря, я не понимаю, зачем мне давать молодому художнику свою визитку.

— Вы имеете в виду, что на ваших аукционах не продаются произведения современного искусства?

— Да, мы не принимаем на продажу работы неизвестных художников. Причины очевидны.

Барбара обдумала его слова, прикидывая, не пытался ли Терри Коул выдать себя за знаменитого скульптора. Это казалось маловероятным. И хотя Силла Томпсон утверждала, что продала одну из своих на редкость отталкивающих картин, вряд ли аукционная фирма пыталась раздобыть ее шедевры при посредстве соседа по квартире.

— А не мог он просто зайти сюда или же встретиться с вами в другом месте и по другой причине?

Ситуэлл сложил ладони домиком под подбородком.

— Последние три месяца мы занимались оценкой картин для реставрации. Поскольку он художник…

— Я употребила это слово в самом широком смысле, — поспешно уточнила Барбара.

— Понятно. Что ж, поскольку он считал себя художником, то, вероятно, разузнал что-то о реставрации картин и пришел сюда переговорить со мной. Погодите-ка…

Выдвинув средний ящик письменного стола, Ситуэлл извлек оттуда деловой ежедневник. Листая в обратном порядке исписанные страницы, он водил указательным пальцем по строчкам, проверяя назначенные встречи.

— Боюсь, тут нет никакого Коула, впрочем, как и Терри или Теренса. Нет, с таким художником я не встречался.

Потом он повернулся к помятому металлическому ящику, набитому учетными карточками, разделенными по алфавиту при помощи потрепанных закладок. Он пояснил, что взял себе за правило заносить в картотеку фамилии и адреса специалистов, которые могли оказаться полезными для «Бауэре» в том или ином отношении. Но, увы, среди этих карточек фамилии Коула также не оказалось. Нейл Ситуэлл выразил крайнее сожаление по поводу того, что ничем не сумел помочь полиции в расследовании.

Барбара рискнула задать последний вопрос. Возможно ли, сказала она, чтобы Терри Коул раздобыл визитную карточку мистера Ситуэлла каким-то иным способом? По рассказам его сестры и матери, он мечтал об открытии собственной художественной галереи. Поэтому, к примеру, он мог встретиться с мистером Ситуэллом совсем в другом месте, поговорить с ним и в результате заполучить его визитку и приглашение, рассчитывая зайти к нему в удобное время для получения полезных советов…

Барбара высказала все эти предположения, не особенно надеясь попасть в яблочко. Но когда она произнесла слова «открытие собственной художественной галереи», Ситуэлл вдруг поднял вверх указательный палец, словно в его голове забрезжило какое-то воспоминание.

— Как же, как же. Художественная галерея. Ну конечно, я помню. Меня спутало то, что вы сразу назвали его скульптором, понимаете? Зайдя поговорить со мной, тот молодой человек даже не упомянул о скульптурах. Он вообще не называл себя художником. Лишь сообщил мне, что надеется…

— Так вы помните его? — с жаром воскликнула Барбара.

— План его казался весьма сомнительным для человека, изъясняющегося настолько… — Ситуэлл глянул на Барбару и резко сбавил обороты: — В общем, стиль его одежды был несколько…

Ситуэлл опять нерешительно замялся, попав между Сциллой и Харибдой. Очевидно, он осознал, что коснулся опасной области. Произношение и речь Барбары свидетельствовали о том, что по своему происхождению она мало чем отличалась от Терри Коула. А что до стиля одежды, то ее не нужно было подводить к зеркалу, чтобы убедить в том, что она не годится в модели для журнала «Вог».

— Верно. Он предпочитал носить черное и изъяснялся на рабоче-крестьянском наречии, — спасла его Барбара. — Козлиная бородка. Жидкие волосы. Черный «конский хвост».

Точно, подтвердил Ситуэлл, тот парень был именно таким. Он заходил в «Бауэре» на прошлой неделе. Притащил с собой кое-что, по его мнению достойное быть выставленным на аукционе. Доход от этой продажи, как он поведал, поможет ему открыть желанную галерею.

Кое-что достойное быть выставленным на аукционе? В первую очередь Барбаре почему-то пришла в голову коробка с рекламными открытками девушек, найденная под кроватью Коула. Публика иногда клюет и на более странные вещи. Но Барбара сомневалась, что сумеет назвать хоть один пример.

— А что это было? Уж не одна ли из его скульптурных композиций?

— Рукопись музыкального произведения, — ответил Ситуэлл. — Он сказал, что читал о случаях продажи рукописей песен Леннона и Маккартни — или записных тетрадей со стихами, что-то в этом роде, — и надеется продать имеющуюся в его распоряжении пачку нотных листов. Парень показал мне один лист из этой пачки.

— Вы имеете в виду музыку Леннона и Маккартни?

— Нет. Это было произведение Майкла Чандлера. Парень сказал, что может принести много таких листов и надеется продать их на аукционе. Я думаю, что он рисовал себе некую сцену, в которой несколько тысяч поклонников музыкального театра будут по многу часов стоять в очереди, дожидаясь возможности выложить двадцать тысяч фунтов за лист нотной бумаги, на котором покойный ныне классик оставил несколько небрежных пометок.

Ситуэлл улыбнулся, взглянув на собеседницу с тем самым выражением, с которым он, видимо, смотрел на Коула: на лице его сияла снисходительная отеческая усмешка. Барбаре захотелось поаплодировать ему, но она сдержалась.

— То есть это была никчемная музыка? — спросила она.

— Вовсе нет.

В ходе дальнейшего разговора Ситуэлл объяснил, что подобное музыкальное произведение могло стоить целое состояние, но это не имело никакого значения, поскольку оно являлось собственностью Чандлера, хотя и оказалось по каким-то причинам в руках Терри Коула. Поэтому фирма «Бауэре» не имеет права продавать рукопись с аукциона, пока наследники Чандлера не санкционируют продажу. А в таком случае деньги все равно достанутся ныне здравствующим родственникам Чандлера.

— Но как же это произведение попало к нему в руки?

— Через «Оксфам»? [66] На благотворительной распродаже? Не знаю. Люди порой избавляются от ценных вещей, не осознавая, что делают. Иногда ценности хранятся в чемодане или шкатулке, а потом этот чемодан или шкатулка случайно попадает в чужие руки. Во всяком случае, парень мне ничего не объяснил, а я не стал спрашивать. Я предложил ему разыскать адвокатов Чандлера и вернуть им это произведение для передачи вдове и детям. Но Коул предпочел передать им все сам, надеясь, как он выразился, на определенное вознаграждение, как минимум за возвращение найденной собственности.