Том 17. Убийца среди нас

Мужчине было лет сорок. Худощавый, около шести футов роста. У него были редкие рыжеватые волосы и светло-голубые глаза с навеки застывшим в них выражением терпеливой доброжелательности, которую я не смог вынести и потому поспешно отвел взгляд. С трудом заставил себя просунуть руку во внутренний карман пиджака на трупе и достать бумажник. В нем находилась пара сотен наличными, целая связка кредитных карточек и водительские права. Стоит ли говорить, что меня не удивило его имя — Дон Блейк? Я положил бумажник на место и бережно опустил крышку. Затем снова вышел под дождь, повесил, защелкнул замок на двери мастерской и вернулся в хижину. Здесь запер все двери, которые открыл, и, наконец, не без удовольствия вновь оказался в машине. Осторожно съехав с холма, под тем же дождем покатил обратно, мрачно размышляя о том, что забрался в эту чертову глушь, чтобы найти мертвеца, который никогда и ничего не расскажет. Что ж, приходилось утешаться тем, что теперь мне не нужно тратить время на розыски Дона Блейка.

Я вернулся в «Ранчеро» около десяти часов вечера того же дня и сразу двинулся в номер на пятом этаже. Предварительно выяснив, кто стучится, Трейси открыла мне и пригласила пройти в гостиную. По телевизору шел один из фильмов с участием Саманты Дейн, которая уютно устроилась в кресле с бокалом в руке и слушала его. Обе дамы были одеты в голубые джинсы и белые короткие топы, но сочетание этих светлых тонов почему-то не рассеяло моего уныния.

— Это Рик? — встрепенулась Сэм.

— Конечно я.

— Выключи, пожалуйста, телевизор, дорогая, — попросила она Трейси.

— Позвольте мне не лишать вас удовольствия от фильма, — поспешно заговорил я. — Что, если Трейси составит мне компанию в ресторане, а то я умираю от голода, пока вы посмотрите телевизор?

— О’кей. — Саманта пожала плечами. — Только сначала скажите мне кое-что. Я понравилась вам той ночью, ну, до того, как надела халат?

Я взглянул на ее изображение на экране телевизора.

— Конечно! Вы все такая же необыкновенная женщина, какой были и тогда.

Она засмеялась, а у меня перехватило горло. Краем глаза я поймал застывшее лицо Трейси.

— Мы скоро вернемся, — пообещал я Саманте осипшим голосом и направился к двери.

Внизу в ресторане заказал бифштекс с кровью, жареный картофель и салат, рассчитывая, что такой заказ не придется долго ждать. Трейси попросила подать кофе с ватрушкой. Пока не принесли еду, я заказал бурбон, но Трейси предпочла дожидаться кофе. Официант поставил передо мной виски и удалился. Трейси выжидающе взглянула на меня.

— Оно все еще там. Ждет, когда наступит конец света, чтобы обрести свой приют, — сообщил я.

— Черт побери, что вы несете?

— Маленькая бревенчатая хижина над тихой долиной, — продолжал я задумчиво, — и это проклятое открытое пространство заставили меня понервничать. К тому же весь день шел дождь.

— В самом деле?

— В доме все аккуратно прибрано и нетронуто, точно он ожидает того, кто снова станет в нем жить.

Официант принес кофе и ватрушку. Я подождал его ухода.

— Значит, он уехал и должен был вернуться снова в воскресенье, но не вернулся, правильно?

— Вы говорите о Доне Блейке? Да.

— И это было два месяца назад?

— Может, немного больше, но не очень.

— Итак, вы ждали месяц. Затем обе подумали, что он может никогда не вернуться, и решили ехать в Лoc-Анджелес?

— Именно так.

Я отпил немного виски и серьезно посмотрел на Трейси. Ее коротко стриженные волосы плотно прилегали к голове. Рот с сильно вздернутой верхней губкой все еще имел дьявольски вызывающее выражение, но теперь я знал, что ей ничего не дано вызвать ни во мне, ни в любом другом мужчине. Она с терпеливым ожиданием следила за мной огромными голубыми глазами, понимая, что рано или поздно мне придется подойти к самому главному. И была права.

— Больше никто никогда не появлялся в вашей хижине?

— Конечно нет.

— Значит, не было никаких непрошеных визитеров или подозрительных звуков, напоминающих шум борьбы?

— Ничего такого не было. Вы видели, что это за место. Там можно услышать шум мотора за пять миль.

— Когда в последний раз вы видели Дона Блейка? Когда точно это было?

— Утром в понедельник, — спокойно ответила она. — Он попрощался с Сэм, я проводила его до машины. Дон был очень доволен, как идут дела у Сэм, поэтому поблагодарил меня. Потом сел в машину и уехал.

— Лет сорока, — медленно проговорил я, пристально глядя на нее. — С тонкими рыжеватыми волосами и светло-голубыми глазами…

— Вы его видели?

— Что на нем было в то утро?

— Как, черт возьми, я могу это помнить?

— Ну приблизительно. Спортивный пиджак или, может, свитер?

— Он был в костюме с галстуком.

— А еще он был мастер на все руки. Любил плотничать, слесарить…

Трейси кивнула:

— Это действительно так.

— Я нашел мастерскую под домом с токарным станком и разными инструментами.

— Он проводил там много времени, когда бывал дома. Не думаю, чтобы у него получалось что-нибудь дельное, но это его здорово расслабляло.

— Сейчас он вполне расслаблен, это точно.

Ее лицо окаменело, затем она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут официант принес мне мясо, и возникла пауза на все время, пока он суетился вокруг, расставляя на столе тарелки с картофелем и салатом с таким видом, словно это были кулинарные шедевры.

— Помните деревянный сундук для инструментов в мастерской? — спросил я, когда официант наконец убрался восвояси.

— Около стены, — подхватила она. — Конечно помню.

— Он похоронен в нем.

Трейси судорожно вздохнула, не сводя с меня глаз, затем прошептала:

— Он… что?

— Вы когда-нибудь слышали о состоянии трупа, предшествующем его переходу в воскообразное? Не помню, как это называется.

Она молча покачала головой. Не опуская подробностей, я описал все, что обнаружил, и Трейси побледнела как полотно.

— Самое раннее, когда этот процесс мог начаться, то есть когда это становится заметным, — шесть недель после смерти, — со знанием дела заключил я, заканчивая повествование.

— О Господи! — Она прижала ладонь ко рту. — Вы хотите сказать, Дон уже так долго мертв?

— Кто-то полоснул ему по горлу. Кто бы он ни был, ему пришлось быть абсолютно бесшумным. Я имею в виду, что если вы могли уловить шум мотора за пять миль, то обязательно услышали бы какие-то звуки, когда происходило убийство. Если только убийца и жертва ухитрились не произвести ни единого звука.

— Почему вы думаете, что это произошло, когда мы еще жили в доме?

— Простая арифметика, — холодно пояснил я. — Необходимо минимум шесть недель, чтобы такое состояние трупа могло проявиться. Вы и Сэм решили уехать месяц назад. Значит, он был убит минимум за две недели до вашего отъезда.

— Может, вы думаете, это я его убила?

— Конечно, можно допустить, что это сделала слепая женщина, — осторожно сказал я, — но более логично предположить, что это были вы.

Трейси сидела с неподвижным лицом, все еще уставясь на меня.

— О’кей, — заявила наконец. — Значит, я его убила и оставила лежать в сундуке для инструментов. Потом, спустя месяц, позволила Сэм уговорить меня ехать в Лос-Анджелес и нанять вас, чтобы выяснить, кто лишил ее зрения, и рассказать вам все, что она помнила о случившемся во время круиза, включая и участие во всем этом Дона Блейка. Мне не должно было и в голову прийти, что вы пожелаете увидеть хижину в Монтане, потому что для этого вы должны оказаться уж слишком дотошным! Потом я спокойно нарисовала вам карту, как туда добраться, и дала ключи от дома, рассчитывая, что у вас не хватит сообразительности заглянуть в мастерскую!

— Конечно. Понимаю, что все это звучит несуразно.

— Но вы, кажется, еще не уверены, что его убила именно я, верно?

— Верно.

— Тогда что же происходит?

Заказанный мной бифштекс с кровью скорее походил на кусок угля, у меня вдруг пропал аппетит.