Ведьма для инквизитора

— Не могу, — сказал Веня. — Пока сам не знаю.

Кис вопросительно уставился на Майю, но она молчала, по-прежнему ни на кого не глядя. Поймав взгляд детектива, Вениамин добавил: «Она вам обязательно объяснит. Когда сочтет нужным.»

— Хорошо, — не сдавался Кис. — Дайте мне хотя бы позвонить. Я просто скажу любимой женщине, что со мной все в порядке.

— Касьяновой? — вдруг очнулась Майя.

— Вы знакомы? — спросил он.

— Немножко. Встречались на тусовках, я тоже журналистка… Начинающая, — добавила она. — Вы из тех мужчин, которые всегда отчитываются о своем местонахождении и времяпровождении?

— Послушайте, Майя… Я ведь не за хлебом вышел. Вы меня умыкнули под дулом пистолета прямо из кадра, и вся страна видела это… Включая Александру. Она волнуется, что естественно. И потом, разве ваш муж не звонил вам с работы, чтобы сообщить, что возникли непредвиденные обстоятельства и он задерживается? Разве это не нормально?

— То муж! А она вам не жена!

— Вы неплохо осведомлены о моей личной жизни. Должен ли я сделать вывод, что нахожусь здесь не случайно?

— Вы должны сделать вывод, что вам не следовало связываться с известной журналисткой, — потому что теперь о вашей жизни осведомлена вся страна! Веня, дай ему свой мобильник, мой может быть на перехвате, его тоже. Только ни слова лишнего, имейте ввиду. Ни где вы, ни с кем вы. Только что вы живы и пока вне опасности.

— А я вне опасности?

— Зависит от вашего поведения.

— Ага, неплохо для начала, — удовлетворенно ответил Кис и набрал номер. Было непривычно все делать двумя руками, поскольку одна неотвратимо болталась возле другой, пристегнутая наручниками.

Он действительно произнес в трубку только две короткие фразы: «Саша, со мной все в порядке, никакой опасности нет, поверь мне. Не волнуйся, обещаешь?»

Он отключился, и тишина, внимательно впитавшая его краткую беседу с Александрой, обступила его. Кис посмотрел по очереди на Майю и Вениамина, — и два взгляда поспешно отлепились от его лица, переместившись на столик.

Тишина длилась, — сценой из немого кино, безмолвным танцем рук и стаканов в ограниченном пространстве столика (не хватало только сопровождающего треньканья пианино) :

Алексей изловчился и выпил коньяк.

Майя взяла свой джин.

Веня налил себе вторую стопку.

Подлил еще коньяку Алексею.

Майя допила джин и протянула стакан Вене.

Веня приготовил по тому же рецепту: тоник, лед, лимон.

И только отпив из нового стакана, Майя озвучила затянувшийся в немоте кадр.

Мужчины слушали, не перебивая, историю о том, как она спустилась вниз и увидела тело мужа в крови, как схватила пистолет, выбежала из дома и умчалась, куда глаза глядят, и все остальное, вплоть до сцены на телевидении, — это уже для Вениамина, который телевизор не смотрел и не был в курсе случившегося.

Когда Майя затихла, неожиданно оборвав рассказ на слове «Я….» с многоточием, за которым ничего не последовало, Алексей спросил:

— Вы мужа любили?

— Очень.

— Тогда почему вы кинулись не к мужу, а к пистолету? Вам не пришла в голову мысль проверить, жив ли он? Может, надо было вызывать скорую?

— Я боюсь крови. Я боюсь мафии. Убийца мог еще находиться в доме! И потом, Марк был такой мертвый… Безнадежно мертвый.

— Мафия? Помнится, вы что-то прокричали в студии на этот счет… Но я ничего не понял, признаться. Причем тут мафия?

— Нам угрожали… Марк получил два анонимных письма. В первом было написано: «Скоро сдохнешь, жид» и «Мы тебя и в твоем поганом Израиле найдем» во втором.

— Ваш муж собирался в Израиль?

— Он должен был улететь сегодня. Он мне оставил записку… Она лежала на столе… Марик успел ее написать… — навернулись слезы, и глаза ее снова растеклись озерами. — Там было написано… Что он заехал за паспортом. Он его забыл почему-то дома. Он всегда такой аккуратный, такой организованный…

Она разрыдалась. Вениамин сходил за пакетиком платков. Кис переждал взрыв рыданий и опять принялся за свое.

— Вы не слышали приезда вашего мужа?

— Я же вам сказала, я была в наушниках!

— А что побудило вас спуститься?

— Хотела стакан сока выпить. А в гостиной… а там …. Там был Марк.

Кис снова переждал приступ плача. Вениамин подвинул ей недопитый стакан: «Пей, девочка, полегчает». Майя постучала зубами по стеклу, но выпила джин до дна.

— Записка лежала на столе, как вы сказали. Значит, вы к столу все-таки приближались, чтобы ее прочитать? И при этом не посмотрели, что с вашим мужем?

— У меня зрение очень хорошее, я ее издалека прочитала! Когда я увидела тело Марка, я сразу подумала об этих угрозах… И мне стало страшно. Я одна в доме, и труп… Милиция теперь подумает на меня… Они специально так подстроили!!!

— Но если это не вы стреляли, то на пистолете не было ваших отпечатков, по крайней мере до того, как вы его схватили. Почему вы решили, что милиция должна была вас заподозрить?

— А кого, по-вашему? Кроме меня, в доме никого нет! Убийца испарился! А я — на месте преступления, и рядом оружие! А отпечатки… Кто помешает им решить, что я стреляла в перчатках?

— Перчатки еще найти надо. И доказать, что именно в них был произведен выстрел… Кроме того, нужен мотив преступления. У вас есть мотив?

— У меня? Не знаю… Нет у меня никакого мотива… Хотя, ну как же, конечно есть! Я же наследница! Прямо все в комплекте: я в обнимку с мотивом на месте преступления!

— Хм. А это не так?

— Если у вас богатая жена, разве это обязательно повод, чтобы ее убивать?

— У меня нет жены. Но вообще-то не обязательно.

— Я не убивала Марика! Я его любила…

— Допустим. Вы никого не видели в доме или во дворе?

— Нет… У нас есть другая дверь, в сад, — он наверняка в нее вышел, потому что если бы он прошел через парадную, охрана бы его заметила… Или нет, он, наверное, в окно вылез! Жарко, окна все были открыты…

— А второй выход из сада есть?

— Есть, калитка. Но она всегда заперта на замок. Хотя убийца мог перелезть через нее.

— Предположим. Но почему вы так уверены, что это мафия? Что за мафия? Почему не, скажем, неонацисты какие-нибудь? Записка-то черносотенная!