Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Лов

— Каким образом? — спросил я.

— Однажды ночью мне позвонили. В трубке прозвучал голос человека, назвавшегося Хардести. Не имело ни малейшего значения, что я никогда не слышала о таком человеке. Брюса в это время не было в городе. Оказалось, что Хардести знает все обо мне и моей младшей сестричке. Он в мельчайших подробностях рассказал мне о том, что случилось той ночью, когда в ее квартире умер клиент. Но Хардести добавил, что человек этот умер не от сердечного приступа. Он оказался садистом и стал избивать Коринну, а она схватила бутылку и ударила его по голове. Парень упал, ударился виском об угол бюро и скончался. Суд мог бы признать, что Коринна сделала это в целях самообороны, но сейчас уже слишком поздно думать об этом. Я ответила ему, что он просто спятил, что я даже не представляю, о чем он толкует. Тогда он заявил, будто у него есть доказательства и он кого-нибудь пришлет на следующий день, чтобы показать их мне. На следующий день и появился этот бандит.

— Как он выглядел?

Она описала его весьма точно — это, без сомнения, был Джо Фенник.

— Он принес с собой небольшой кинопроектор и фильм, — продолжала она безжизненным голосом. — Фильм подтвердил, что все, о чем сообщил Хардести, действительно правда. Коринна ударила мужчину бутылкой, а тот, падая, приложился головой об угол бюро. Смотреть на это было просто ужасно. Когда фильм кончился, тот человек сказал, что если они пошлют его окружному прокурору, то, конечно, вырежут ту часть, где видно, как мужчина ударился головой при падении. И окажется, что Коринна намеренно ударила его бутылкой и убила.

— А он не рассказал, каким образом они стали обладателями такого фильма?

— По его словам, парень, который сдал Коринне квартиру, установил скрытые камеры ради развлечения и, возможно, кое-какого заработка. Некоторые ленты, снятые им, были проданы для кино, предназначенного только для мужчин.

— Что было дальше?

— Он ушел, унеся с собой и проектор и ленту. Хардести позвонил следующей ночью. Сказал, что теперь, когда я видела фильм, все намного упростилось, и я должна рассказать о происшедшем Коринне. Я спросила его, чего же он от меня хочет, а он ответил, что Гай Вольф собирается приехать в Лос-Анджелес, и Коринне следует поступать так, как пожелает Вольф.‘Сначала я считала, что Вольфа интересует главным образом секс, но потом, когда Коринна приехала сюда вместе с ним, я уже ничего не могла понять.

— Почему он настоял на том, чтобы она сменила имя?

— Потому что Коринна Фарли была проституткой, пусть давно, но он не хотел рисковать: вдруг кто-то вспомнит ее имя.

— Вы рассказывали о Хардести кому-нибудь, кроме вашей сестры?

— Да, Брюсу, и это оказалось огромной ошибкой. И если Коринна была ранимой, то его это сделало ранимым вдвойне. Тут-то он меня и поколотил в первый раз. — Она несколько секунд кусала нижнюю губу. — Самое смешное, что я не возражала. Мне даже понравилось. Я считала, что заслужила это.

— Что заставило вас решиться нанять частного детектива?

— Хардести добрался до Брюса. Денег напрямую не просил. Сказал Брюсу, что тому следует использовать Баллена и Вольфа в качестве фирмы по связям с общественностью, хотя Брюсу для работы этого совсем не требовалось. Затем он приказал Брюсу совершить несколько сделок с Несбитом и Расселом. Брюсу пришлось вложить все деньги, взять на себя весь риск операции, а получить только треть прибыли. Последний раз, когда они понесли большие потери, Брюсу пришлось взять все на себя. Я очень переживала, потому что вовлекла Брюса во все это из-за Коринны. И решила помочь разрешить создавшуюся ситуацию.

— Вы все это рассказали Томпсону?

— Без подробностей. Я просто рассказала о голосе по телефону, о Хардести, который нас шантажировал, и о том человеке, который от него к нам приходил. И назвала все остальные имена, конечно. Я должна была это сделать.

— Письмо, которое он вам написал, имело для вас какой-то смысл?

— Никакого. Особенно та его часть, где он говорит о Коринне как о новом контакте, стоящем больше времени и усилий.

— Значит, то, что вы мне рассказали о причинах обращения к детективу, было чистой выдумкой?

— Мне пришлось что-то придумать для вас, причем без предварительной подготовки, — ответила она.

— С тех пор как Коринна вернулась вместе с Вольфом из Лос-Анджелеса, вы слышали что-нибудь от Хардести?

— Нет! Я не хочу ничего больше слышать от него!

— А Брюсу он звонил?

— После последней сделки с Несбитом и Расселом не звонил.

— Если он еще раз позвонит, вы поставите меня в известность?

— Разумеется, я вам скажу. Что мне теперь терять?

— Мне надо поговорить с Мадденом, — сказал я.

— Пожалуйста, не сейчас!

— Хорошо, полагаю, беседу можно отложить.

Она взяла в руки тонкую трость и провела ею по ладони.

— Если, уходя отсюда, вы наткнетесь на него, скажите ему, что я готова, — прямо заявила Анита.

— Мне кажется, я так его напугал, что теперь он никогда и пальцем к вам не притронется. Я буду рад сказать ему об этом.

— Нет, я заслужила наказание.

Я пристально посмотрел на нее:

— Вам действительно все это нравится?

— Да, я стала к этому привыкать. Это ближе всего к настоящему сексу из того, что я знаю.

Глава 8

В офис шерифа я вернулся поздно и обнаружил, что Аннабел Джексон уже ушла. Теперь, когда создание, столь сексуальное, как она, меня не отвлекало, я сел за письменный стол шерифа и стал просматривать документы, которые мне передала Коринна Ламберт. Но ничего интересного я в них не обнаружил. Выполняемые в сфере общественных связей дела для клиентов сводились к минимуму и не были столь уж неотложными. Счета были явно завышены, впрочем, я точно не знал стоимости подобных услуг. Я как раз кончал просматривать папку, когда вошел сержант Петерсон. Он выглядел уставшим, но так было всегда, насколько я помню.

— Как прошел ваш день, лейтенант? — поинтересовался он по обязанности.

— В последний раз действительно хороший день выдался у меня месяца три назад. Помните то утро, когда шериф сунул в рот зажженный конец ситары?

— Мелочи нашей повседневной жизни, — согласился сержант. — Вы знаете, лейтенант, Томпсон на самом деле был тупым парнем, и меня просто поражает, кому понадобилось его убивать.

— Вы проверили его квартиру?

— Все осталось на своих местах. В прачечной его все еще ждут.

— И это все?

— Его банковский отчет и аннулированные чеки, — продолжал Петерсон. — В начале месяца ему не хватало семи сотен на счете, вчера он стал на пять тысяч богаче.

— Вы проверили все в самом банке?

— Пришел сертифицированный чек.

— Это уже кое-что…

— Мелкий хапуга, которому неожиданно повезло — он взял куш. Потом его убили. Так я думаю.

— Может быть, он оказался слишком жадным? Или нервным? Или то и другое вместе?

— Томпсон мертв, и в этом нет сомнений. — Петерсон широко зевнул. — Кстати, он знал Фенника.

— Что?!

— В блокноте для заметок около телефона записано имя Фенника и его домашний адрес. На пятом листке, то есть несколько дней назад.

— Вы это проверили?

— У консьержки. Говорит, Фенник был неплохим парнем, который ни с кем особенно не общался. Пожилая дама, которая мне о нем рассказывала, была по-настоящему расстроена, когда выяснилось, что он мертв, ведь те, кто снимает комнату, должны уведомлять за неделю до выезда.

— В его комнате нашли что-нибудь интересное?

— Только одежду и зубную щетку в ванной.

— Связи?

— Консьержка никогда его ни с кем не видела. Он всегда был один. Иногда ему звонили.

— Как долго он там прожил?

— Около года.

— И это все?

— Это все, — подтвердил Петерсон. — У меня сегодня вечером свидание, лейтенант.

— Еще одно задание, и вы будете свободны до утра, — сказал я. Взяв в руки телефонную книжку, я проверил несколько номеров, выписал их вместе с фамилиями, потом вырвал страницу и протянул ее Петерсону. — Позвоните им, когда вам ответят, представьтесь как Хардести. Когда поймете, какое впечатление это произвело, можете повесить трубку.