Том 28. Исчезнувший мертвец

— Никогда! — быстро проговорил он.

— Вам пора переходить к практическим занятиям, уважаемый. Немного тренировки — и все получится. — Я осекся: в его глазах было неподдельное отчаяние, и я понял, как сложно жить в собственном мире фантазий, когда бинокль или чье-то освещенное окно с незадернутыми шторами — единственная дверца в реальную жизнь. Прекрасные женщины, спортивные машины, толпы друзей — всем этим он обладал лишь в своем воображении.

— У вас есть подружка? — спросил я.

— У меня есть только я, — прошептал он. — И наказания страшнее даже вы не сможете для меня придумать.

Глава 6

Когда я остановил свой «остин-хили» у управления шерифа, было половина второго дня. Сначала я решил перекусить, рассудив, что лишние полчаса уже никакой роли не сыграют, злее чем сейчас, шериф все равно не будет. Поэтому отправился в закусочную за углом и выпил чашечку кофе с сандвичем.

Гордость Юга сидела за своим столом, с преданным восхищением рассматривая открытку с автографом Роберта Редфорда.

— Привет, Аннабел, — сказал я. — Как шериф?

Аннабел Джексон не отрываясь глядела на фотокарточку.

— Только не проси, чтобы я смотрела на тебя, Эл, пожалуйста, — рассеянно сказала она. — Этого сравнения я не переживу!

— Что ты нашла в нем такого, чего нет у меня, — спросил я оскорбленным тоном.

— Задай вопрос по-другому, и мне не придется отвечать.

— Ох, уж эта святая невинность, — сказал я ей. — Я так и вижу тебя в белом платье, с большой шляпой в руках и улыбкой на губах, а сзади осыпаются, умирая, листья магнолии.

Она даже не слышала меня, витая в облаках вместе со своим Редфордом.

— Добро пожаловать в родные края, Уилер! — прогудел в мое ухо сердечный голос. — И как вам понравился Нью-Йорк?

Я повернулся и тупо уставился на широкую улыбку Лейверса.

— О, простите, — сказал он задумчиво. — Виноват, но я исправлю свою ошибку. Как вам понравилось в Майами?

— Шериф, — сказал я затравленным голосом, — вы издеваетесь надо мной?

— Ну что вы, — сказал он. — Я послал вас расследовать это убийство вчера в двенадцать ночи, а вы вернулись, — он взглянул на часы, — ровно через четырнадцать часов и восемь минут. Должны же вы были где-то провести все это время, может, в Тихуане, а?

— Я занимался расследованием, — сказал я, — в точности, как вы приказали.

Лицо Лейверса налилось кровью и приобрело знакомое выражение «сейчас ты у меня попляшешь!».

— Уилер! — заорал он. — Недисциплинированный, лживый, ленивый, глупый, слабоумный…

— Лейтенант? — с надеждой спросил я.

— Вы что-нибудь узнали? — спросил он, тоже с надеждой. — Нашли убийцу или неопровержимые доказательства?

— Нет, — сказал я с сожалением. — А что у вас?

— У Полника хватило ума донести эти письма до управления, — ответил он. — Они все напечатаны на одной машинке. И машинка эта принадлежала Барбаре Арнольд.

— Как насчет отпечатков пальцев? — спросил я.

— Только Джуди Мэннерс и ваши, — сказал он. — Правда, очень много смазанных.

— Этот Джонни Кей, о котором говорится в одном из писем, — объяснил я, — был женихом Джуди. Она говорит, что его убили в Корее, но…

— Я уже допросил ее сегодня утром, — прервал меня Лейверс, — и навел справки в авиационных частях. Джон Кей действительно погиб: есть шесть свидетелей того, как его самолет взорвался в воздухе.

— Что ж, одним подозреваемым меньше, — сказал я.

Лейверс зажег сигару и тут же принялся яростно ее жевать.

— Когда я переводил вас из отдела убийств в свое управление, я думал, что вы будете работать на меня, Уилер.

— А я чем занимаюсь?! — удивился я.

— Тогда расскажите мне о работе, которую вы проделали для меня со вчерашнего вечера, — резко сказал он.

Я коротко перечислил ему все события, относившиеся к делу, за исключением своих опытов с полотенцем, чтобы не отвлекать его от сути. Когда я закончил, он кашлянул.

— И что вы обо всем этом думаете?

— Письма были отпечатаны на машинке, находящейся в доме. Может быть, их напечатала Барбара Арнольд. Если это так, то ее могла убить Джуди Мэннерс, использовав письма как алиби.

— А следы, которые Полник обнаружил у бассейна?

— Их тоже могла оставить Джуди. А может быть, и нет. Но если письма и следы настоящие, я думаю, нам следует охранять Джуди Мэннерс.

— Уже сделано, — коротко сказал Лейверс. — Полник торчит там с восьми утра. Равель и миссис Мэннерс согласились, чтобы он пока пожил у них.

— Первый солнечный день в жизни Полника с тех пор, как он познакомился со своей женой, — сказал я.

— Заключение Мэрфи после аутопсии уже готово, — сказал шериф, игнорируя мои теплые чувства к Полнику. — Мэрфи говорит, что ничего нового для вас там нет. Такой нож можно купить за три доллара в любой лавке. Отпечатков пальцев, конечно, не нашли.

— Шеф, мы не полиция, а рекламное бюро: никаких фактов, одни эмоции.

— Вы можете вылететь из этого рекламного бюро в две секунды, Уилер, — угрюмо напомнил Лейверс.

— Я бы не отказался попутешествовать, — нашелся я. — Например, в Окридж. Доберусь туда часа через три-четыре… — Заметив грозное выражение лица шерифа, я быстро добавил: — Вернусь утром. Надо же в конце концов проверить эти имена, упомянутые в письмах, а то мы даже не знаем, с чего начать.

— Можно телеграфировать местной полиции, — буркнул Лейверс.

— Джуди Мэннерс сказала, что Окридж — плохонький городок на краю пустыни, — сказал я. — Местная полиция, я думаю, не лучше. Нет уж, я предпочитаю поехать сам, шериф. Так будет надежнее и быстрее.

Он выпустил облако зловеще-черного дыма.

— Я ничего не сообщал в газеты, — сказал он. — И ваше счастье, что Равель и миссис Мэннерс согласились держать язык за зубами. Стоит этой истории получить огласку, как нам придется туго. Вы должны поймать преступника, Уилер, и сделать это как можно быстрее.

— Да, сэр, — сказал я покорно.

— Хорошо. Поезжайте в Окридж, если вы считаете, что так лучше. Но если завтра к девяти утра вы не будете в моем кабинете…

— Можете не продолжать, сэр, — вежливо остановил его я. — И спасибо.

Я совершенно не обязан был докладывать, что собираюсь вернуться в Пайн-Сити еще сегодня вечером.

В полночь у меня было назначено свидание с Камиллой, и теперь, когда Полник охранял дом на Парадиз-Бич, я мог не опасаться, что Равелю удастся оттуда вырваться. Есть все-таки справедливость на свете. Я проехал два квартала, заполнил бак своего «остина» бензином и отправился в Окридж. Далекий путь, если учесть, что мне всего-навсего нужно было осмотреть кладбище.

Последние десять миль перед Окриджем я уже ничего не замечал, кроме пылающего ярко-синего неба и желтой пыльной дороги впереди. Железнодорожные пути, тянущиеся вдоль дороги, стали для меня такой же привычной частью пустыни, как полынь или кактусы. Затем я увидел доску с надписью «Окридж» и знак, запрещающий движение со скоростью более 35 миль в час, и внезапно очутился на главной улице.

Сверкающие рельсы проходили через весь городок, безразличные ко всему на свете, и выползали из него с другой стороны. У тротуара стояло несколько автомобилей, очевидно не покидавших своего места еще с 1935 года.

На мотеле обнадеживающе горела надпись: «Есть свободные номера». Напротив находились забегаловка и несколько лавок, давно уже, очевидно, прекративших всякие попытки вести какие-либо дела. Я понял, как великодушна была Джуди, назвав этот город конечной остановкой перед пустыней. Ни один уважающий себя поезд не остановился бы здесь дважды.

Я припарковал свой автомобиль позади забегаловки и вошел внутрь. Пот бежал у меня по лицу и стекал за воротник рубашки, которая промокла еще несколько часов назад. Внутри столовой было уютно и чисто, градусов на десять прохладнее, чем на улице, благодаря кондиционерам. Я с жадностью стал глотать ледяную воду, заказал кофе и яйца вкрутую. К тому времени, как я насытился и закурил сигарету, я решил, что снова смогу рискнуть выйти наружу. Когда официантка услышала, что я хочу посетить кладбище, ее лицо просветлело.