Пуля для бизнес-леди

— Мадам генеральный директор, — суховато одернула её Настя. — Можно просто госпожа Соболева…

— Простите, госпожа Соболева, — несколько притихла Кэтрин. — Я звонила несколько раз, чтобы сообщить…

— Я была в Африке…

— У нас все идет неплохо…

— Мне господин Лисняковский доложил. Я довольна. Счет в отделении Цюрихского банка открыт?

— Да, господин Роше все сделал молниеносно, он вообще неоценимый человек, у него обширный круг деловых знакомств…

— Кэтрин, — со смешком сказала Настя, несколько отступив от сухого, формального тона, — господин Лисняковский такого же мнения. Думаю, нам такой работник нужен…

— Ой! — не сдержала эмоций Кэтрин. — Ты… Вы…

— Вот именно! Ты, вы, мы… Приглашай его к нам на работу.

— Госпожа Соболева, дорогая Настя, он как бы это сказать, достаточно высокого мнения о себе. Я для него — всего лишь служащая, только рангом повыше. Он всерьез будет обдумывать предложение, если его пригласишь ты, хозяйка…

— Когда ты предлагаешь провести презентацию?

— У меня все готово. Хоть завтра.

— Завтра не надо. Минуточку… — Настя полистала «Деловой календарь». — Сегодня двадцать пятое… Двадцатого в будущем месяце тебя устроит? И не строй предположений, сроки оттягиваю потому, что прежде хочу провести презентацию всей «Африки» в Москве.

— Как скажешь, — Кэтрин даже не помышляла оспаривать мнение госпожи генерального директора.

— Слушай, дорогая, у тебя сохранились связи в журналистских кругах?

— Конечно, госпожа Соболева, — Кэтрин запомнила преподнесенный ей урок.

— Организуй в газетах заметку о том, что в Париж прилетает госпожа Соболева-Демьянова для открытия отделения своего Издательского дома. Миллионерша, недавняя журналистка, вдова трагически погибшего журналиста Алексея Юрьева и прочая лабуда…

— Лабуда? — удивилась Кэтрин. — Что значит это слово?

— Только то, что значит, — со смешком ответила Настя. — И, наконец, ещё одно. С твоим Жаком Роше я поговорю о работе в Париже.

— О-о!

— И намекни ему, что я пригласила на презентацию президента его банка. Предварительное согласие есть, так что сразу все и решим.

— Настя, ты волшебница! — завопила Кэтрин.

— Госпожа Соболева. — С улыбкой, совсем не строго снова поправила её Настя.

Кушкин был единственным сотрудником Издательского дома, который пользовался правом входить к Насте в любое время. И сейчас он появился перед Настей, едва погасла красненькая лампочка на пульте у Нины — знак того, что госпожа генеральный директор закончила разговор по телефону.

— Меня бросает в дрожь, когда ты вот так внезапно появляешься, Михаил Иванович, — пошутила Настя. — Информация у тебя обычно экстраординарная. Что на этот раз?

— Хотя ты мне и не давала на этот счет поручений, но, извини, я и сам должен соображать.

— Начало многообещающее. — Настю не оставляло хорошее настроение после разговора с Кэтрин и Лисняковским.

— Мы установили, где снимал комнатенку бывший майор Уланов.

— Мы?

— Что ты наивничаешь, госпожа директор? В одиночку сегодня только тронутые работают… Мы установили эту комнатенку и побывали там, к сожалению, уже после милиции.

Настя напряглась, её охватили дурные предчувствия.

— Ну и… — поторопила она Кушкина.

— Судя по всему, Уланов все таки пошел туда, за своими погонами и орденами. Но там его ждали. И была большая стрельба — все разворочено и посечено пулями.

— А Уланов? — едва слышно спросила Настя.

— Милиция утверждает, что трупов там, в комнатухе, не было. Только кровь, много крови… А Уланов исчез в неизвестности.

— От него что-нибудь осталось?

— Ничего. Ни одной его вещицы. Милиция в абсолютном неведении: что произошло, почему такая бешеная стрельба, кто на кого накатил, и почему нет ни жмуриков, ни подранков…

— Что думаешь ты, Михаил Иванович?

— Ждали Уланова там… Высчитали, что придет. Он отстреливался. И его или захватили и увезли, или после стрельбы собрали все трупы и тоже увезли.

— Значит… — отчаянно произнесла Настя и отвернулась к окну, чтобы Кушкин не увидел её слезы.

— Ничего это не значит, — сердито ответил Кушкин. — Мертвым Уланова никто не видел. Но…

— Что же делать?

Настя с надеждой посмотрела на Кушкина. Ей показалось, что Михаил Иванович — сильный, спокойный, прошедший многие испытания во время службы в своей «конторе», подскажет, как поступить, что сделать, чтобы отыскать если не Уланова, то хотя бы его следы.

Но Кушкин лишь пожал плечами:

— Есть разные пути, но как я понимаю ситуацию, ни один из них не гарантирует успеха.

— Какие, к примеру?

— Обратиться в частное сыскное агентство, нанять моих отставных коллег… Ну и тому подобное… Все это, Анастасия Игнатьевна, приведет к одному — из тебя выкачают деньги при нулевом результате.

— Что же ты посоветуешь, Кушкин?

— Ждать. Если Уланов жив, он подаст о себе весточку, если его грохнули — то следов уже не найти.

— Гады! — прошипела Настя. — Под землей найду, на кусочки буду шинковать. Это я обещаю — себе и Уланову.

Она вдруг перекрестилась:

— Господи, помоги.

— Ты чего? — опешил Кушкин. — Разве можно к Богу с такими просьбами?

— Можно, — убежденно сказала Настя. — Ибо Господь наш — за справедливость. И пусть поможет мне покарать нелюдей.

Сейчас перед Кушкиным была другая Настя — та, которую он не знал. Не энергичная, самоуверенная, безоглядная, а мадонна с сухими холодными глазами. Мадонна — в глазах её ненависть была настояна на любви.

— Тебе Артем рассказал о придурке, который пиво пил на твоей лестничной клетке?

— Да.

— Мы пытались выследить его, но упустили. Профессиональная сволочь. По некоторым признакам можно определить, что птенец из того гнезда, что на Ленинградском проспекте.

— Подручный Строева?

— Похоже на то. Обкладывают нас, Настя.

— Ничего, Кушкин, прорвемся…

Следующий день Настя выделила для визитов и приемов. Начался он хорошо. С утра заглянула Таисия Абрамовна и с искренним волнением в своих некогда цвета спелого каштана глазах сообщила:

— К нам пришли деньги.

— Очень хорошо, — ответила Настя.

— Большие деньги, — Таисия Абрамовна, верная своим привычкам, написала на листочке ряд цифр. — Вы, дорогая Анастасия Игнатьевна, понимаете, какие это большие деньги? Мой бедный папа даже и в волшебных снах не видел таких денег. А у него, между нами, конфисковали столько, что хватило бы даже правнукам на безбедную жизнь.

— Валюта? — спросила Настя. Ее не очень интересовала судьба бедного папы Таисии Абрамовны, которую Лисняковский рекомендовал как кристально честную женщину, она задала свой вопрос из чисто женского любопытства.

— Она самая. Вы, конечно, помните дело Рокотова? Хотя откуда вам помнить этого Рокотова, если вы тогда еще, пардон, на горшке сидели? Простите за вульгарность. Так этот Рокотов был-таки молокососом по сравнению с моим бедным папой…

— Хорошо, хорошо, Таисия Абрамовна… Но что вас так возбудило?

— Такие деньги… И как с неба…

— Почему это с неба? Из Африки.

— Так вы знаете?

— Конечно. Это взнос моих африканских партнеров в работу нашей «Африки». Но вы, конечно, понимаете, Таисия Абрамовна, что наше финансовое положение — это коммерческая тайна. Никому ни звука. И вообще, мы живем бедно, но достойно.

— Меня об этом не надо предупреждать, — гордо заявила Таисия Абрамовна. — Этому меня учил ещё мой бедный папа…

Значит, вот как выглядел сюрприз Бираго Диопа! Он перечислил на счет «Африки» значительную сумму, и Настя не совсем понимала, почему. Или опасается, что позже не сможет это сделать. Или просто это щедрый жест — с него станется. Или прощальный подарок своей бывшей «старшей жене»? Ведь говорил же он как-то, что в его стране мужчина обязан до конца её жизни содержать покинутую женщину? Нет, постигнуть тайны африканского характера европейке не по силенкам.