Бродячие мертвецы

«Да он, кажется, пытается меня допрашивать», — подумал Холмин и сказал:

— Это не я утверждаю, а участковый милиционер, который нас арестовал. После допроса он меня выпустил, а мой товарищ им задержан.

На лице старца явственно проступило чувство облегчения и он снова заулыбался.

— Теперь я понимаю. Неприятность у вас большая, но не падайте духом. Власти во всем разберутся. Господу Богу молитесь.

— Федор Матвеевич! Как же духом не падать? — жалобным тоном заговорил Холмин. — Власти могут разбираться и месяц и два, а дело у нас будет стоять. Меня мое начальство за это по головке не погладит. Нас специально прикрепили к этому селу по заготовкам пуха и пера, а здесь такое творится…

— Что творится?

— Какие-то бродячие мертвецы людей до смерти пугают. Разве вы не слышали об этом?

— Слыхал. Болтают люди.

— Очень много болтают, Федор Матвеевич. Вот, например…

И, глядя ему прямо в глаза, Холмин произнес слова, услышанные им и Дохватовым в доме сумасшедших:

— «Молодой месяц взойдет на небе. И встанут из гробов мертвецы. И скажут: „Идите!“ А кто не пойдет — да будет проклят. И помрет лютою смертью. И сгорит в геене огненной».

Старец вскочил с лавки и в волнении зашагал по комнате. Холмин с жадным интересом наблюдал за ним. Старец вдруг резко остановился и, повернувшись к нему, спросил в упор:

— Откуда вы это знаете?

— От людей, — спокойно ответил репортер.

— Какие люди вам это говорили? Где? Тут? в нашем селе?

— Да. В Доме колхозника.

— Не слушайте болтунов, — средито бросил старец.

Его лицо, за несколько минут до этого приветливое и улыбавшееся, теперь было нахмуренным, озабоченным и злым. Он снова заходил по комнате, опустив голову и о чем-то раздумывая.

— Кто мог придумать такую бессмыслицу? — спросил Холмин.

Старец не понял его вопроса.

— Какую?

— О молодом месяце и мертвецах.

Не оборачиваясь к нему, старец объяснил неохотно и скупо:

— Это не бессмыслица, а старинное пророчество. Его произнес протопоп Аввакум, но когда и по какому поводу — нам неизвестно, До нас это не дошло, затерялось в веках.

— Вот как? Интересно, — заметил репортер.

Походив по комнате, старец сел на лавку у стены. По его лицу, опять расплывшемуся в медовой улыбке, было видно, что он обдумал и принял какое-то решение. Погладив Холмина ласковым взглядом, он сказал:

— Дело ваше, молодой человек, вы мне объяснили. Но что же вы от меня хотите?

— Я надеялся и надеюсь, что вы сможете мне помочь, — ответил Холмин.

— Помочь? Как и чем?

— После этого несчастного случая с гармонистом дубовичане на меня будут смотреть, как на чорта. В результате мои заготовки пуха и пера могут сорваться. А это задание — государственное. У вас в селе много староверов. Вот если бы вы им… посоветовали…

— Что?

— Сдавать мне пух и перо. Ведь вы не против того, чтобы помочь советской власти?

— Несть власти, аще не от Бога. Так сказано в Священном Писании, — наставительно прогудел старец.

— Следовательно и советская власть от Бога? — спросил репортер.

— От Бога.

— А колхоз?

— От Бога.

— Вот и отлично. Значит, вы мне поможете?

Старец пересел на лавку к Холмину, легонько хлопнул его по колену своей волосатой толстопалой рукой и, поглаживая глазами, пообещал мягко и ласково:

— Помогу. Вам нужно помочь. Тем более, что вы неопытный заготовитель. Скажите мне, сколько вам требуется пера и пуха, адрес вашей заготовительной конторы и вашу фамилию.

Двусмысленный намек старца и его неожиданные вопросы застали Холмина врасплох. Адреса областной конторы «Заготпухперо» он не знал; в его фальшивом служебном удостоверении этот адрес не был указан. Репортер мысленно выругал себя за оплошность:

«Дурак! Нужно знать точно место службы того, под чьим видом действуешь. И в запасе подходящие фамилии иметь».

Надо было выпутываться из создавшегося щекотливого положения и Холмин попробовал выпутаться. Он назвал первый, пришедший в голову, адрес и вымышленную фамилию, похожую на его настоящую:

— Наша контора помещается на Советском проспекте № 76. Фамилия моя — Колбин. На первое время нам было бы достаточно полцентнера перьев и килограмм десять пуха.

— Хорошо. Вы это получите. Мои люди, дня через три-четыре, привезут пух и перья к вам в контору. Деньги можете уплатить им. А вам мой совет: завтра же уезжайте из Дубовского. Тут вам делать нечего, — произнес старец строго, с повелительными нотками в голосе.

Холмин сделал удивленное лицо.

— Как завтра? Ведь командировка сюда у меня на целую неделю.

— А вы доложите своему начальству, что за сутки управились. Оно вас похвалит и, может быть, даже премию выдаст.

— Но должен же я, хотя бы, познакомиться как следует, с местом моей командировочной работы.

— Вот завтра до вечера и познакомитесь. А с вечерним поездом уезжайте. К вокзалу, через кладбище, итти не бойтесь. Вас не тронут никакие… мертвецы.

Репортер подумал и сказал:

— Пожалуй, Федор Матвеевич, вы правы. Я так и сделаю.

Старец слегка подмигнул ему.

— А если вас в городе будут спрашивать о селе Дубовском, то скажите, что у нас тут все в порядочке.

Окончание последней фразы резнуло Холмина по слуху — оно было слишком советским и в устах староверческого начетчика прозвучало непристойно, Репортер еле удержался от возгласа удивления. Старец зевнул, прикрыв рот рукой, и сказал:

— А теперь вы, наверно, устали? Где остановились на ночлег?

Холмин развел руками.

— Пока еще нигде.

— Если хотите, то можете переночевать в семье Карповых. Они живут в четвертой хате по этой же улице, с правой стороны от меня. Веры не нашей, но люди хорошие. Скажете, что я прислал.

— Большое спасибо.

Поняв намек старца на то, что пора уходить, Холмин встал и начал прощаться. Ушел он раздосадованный тем, что староверческий начетчик так быстро и легко «раскусил» его инкогнито. Однако, репортер утешался мыслью, что и ему кое в чем удалось раскусить этого странного моложавого «старца».

На улице Тюха-Митюха встретил Холмина тихим свистом из подворотни и вопросом:

— Ну, как, товарищ нач… извиняюсь, товарищ Холмин? Все в порядке?

— В порядочке, — ответил ему репортер словами староверческого начетчика. — Мне предлагают ночлег у Карповых, живущих приблизительно вон там. Как по-вашему, можно у них переночевать?

— Можно. Хата просторная, теплая.

— Не пристукнут они меня ночью?

— Не должны бы. Люди тихие, смирные, проверенные.

— Тогда я у них и заночую. А вы, Дмитрий Лукич, пожалуйста, предупредите товарища Дохватова, что навещу я его завтра перед вечером.

— Слушаюсь!..

6. Мертвецы встают из гробов

Дождь, поливавший Дубовское всю ночь, к рассвету кончился и небо прояснилось.

Для Холмина эта ночь была довольно беспокойной и почти бессонной. Хотя участковый милиционер и заверил его, что Карповы люди тихие и проверенные, но репортер все же опасался, как бы с ним у них чего-либо не произошло. Однако, не произошло ничего. Муж и жена Карповы оказались гостеприимными, но очень запуганными колхозниками и перед Холминым робели. Утром они угостили его вареной картошкой «в мундирах» и кипятком с солью.

— Вы уж не обессудьте, — сказала при этом жена. — Ничего больше у нас нету.

— На трудодни мы еще не заработали, — с угрюмой грустью добавил муж.

Холмин поспешил заявить, что этот простой завтрак был очень вкусен и ему понравился. Лица Карповых немного повеселели. Он попытался расспросить их о бродячих мертвецах, но на все его вопросы они отвечали испуганно и уклончиво.

— Не знаем. Не видали. Не слыхали. Это дело не наше.

Простившись с ними и поблагодарив их за гостеприимство, Холмин пустился в «зоготовительный» обход сельских домов. Обитатели их встречали его недружелюбно. В первом же из них худая сердитая женщина, замахав на него руками, закричала: