Бенефис для убийцы

– Вечером тут, должно быть, и того веселее! – сказал Ваня, выразительно кивнув на единственный фонарный столб с пустым глазом плафона.

– Да уж…– согласился Широков, проходя внутрь ротонды и морщась от едкого запаха мочи. – Не хотел бы Я в таком месте свести счеты с жизнью!

– Кому что нравится, – философски заметил Медведев, перегнувшись через перила и разглядывая берег.

Станислав тоже наклонился. Далеко внизу у груды окружавших скалу камней песок был истоптан – там, очевидно, и лежало тело.

– Метров тридцать будет, – прикинул Широков. – Выступов на скале нет, значит, падал прямо, без помех, а?

– Пожалуй… Только вот перила…

– Что – перила?

– Я пытаюсь рассмотреть процесс с точки зрения моей любимой математики, – пояснил Ваня. – Если я правильно помню, рост Бицы, то, учитывая высоту ограждения, центр тяжести тела располагался так, что сам выпасть Гоша мог только в том случае, когда б зачем-то навалился животом на перила, пытаясь, допустим, разглядеть под скалой нечто его интересующее. Причем, должен был даже встать на цыпочки, а то, что падал он именно из такого положения, лично у меня сомнений не вызывает. Достаточно учесть вес тела, форму скалы и траекторию, если, конечно, точку падения мы с тобой определили верно.

– Да? – с неподдельным интересом спросил Станислав, внимательно следивший за изысканиями приятеля.

– Можешь во мне не сомневаться! Если бы Гоша прыгнул через перила, что маловероятно при его комплекции, или же спрыгнул вниз, стоя на перилах ногами, тело бы упало ближе к воде.

– По-твоему выходит: просто потерять равновесие – подскользнуться там или оступиться – и случайно кувырнуться Гоша не мог?

– Ты правильно понял…

– Иными словами, либо Гоша перегнулся, рассматривая подножие скалы, у него закружилась голова, и он полетел вниз, либо… его могли подтолкнуть, так?

Медведев повел плечами, показывая, что другого объяснения лично он не видит. Широков присел на скамью и задумался, покусывая верхнюю губу. Машинально он провел ладонью по шершавым рейкам и вздрогнул, когда приличная заноза проткнула мякоть большого пальца. Станислав отдернул руку и наклонился, чтобы разглядеть обидчицу. Но тут его внимание привлек синий кругляк, застрявший в щели сидения. С помощью спички находку удалось вытащить. Это была пуговица с четырьмя дырочками.

– Только не говори, что эта штука имеет отношение к делу, – скептически сказал Ваня, заметивший манипуляции товарища.

– Я и не говорю… Обычная пуговица от пальто, плаща или куртки. Хотя… Ты случайно не помнишь, не было у Гоши одежки, к которой могла подойти такая?

– Вроде бы – нет. Таких цветов, чтобы подходила синяя, он не носил.

– А какие, по-твоему, цвета могут подходить?

– Какие? – Медведев помедлил, прикидывая. – У мужчин – синий и серый. Вернее, светло-серый. У женщин – сложнее. Я, например, видел с синими пуговицами и красные, и зеленые, и белые куртки.

– Ну, курткам больше характерны молнии и кнопки… – с сомнением в голосе заметил Широков.

– Не скажи… У Нади, вон, голубая куртка с синими пуговицами.

– Да? Впрочем, наверное, ты прав, и мы зря ломаем головы…

Пуговицу все же Широков спрятал в карман.

– Станислав, давай поговорим серьезно! Я так больше не могу!

– В смысле?

– Мне кажется, вокруг творится какая-то ерунда, начавшаяся после… исчезновения Мокшанского…

Широков про себя отметил, что Ваня сказал – не «отъезда», а именно – «исчезновения».

– Как я понял из случайно услышанного вашего разговора с Русланом, – продолжал Медведев, – у тебя – подобные ощущения. И не случайно ты предложил лейтенанту… покопаться поглубже в разных там фактах! Скажи мне откровенно, Гошу убили?!

Станислав угрюмо молчал, глядя в сторону.

– Я очень прошу тебя, ответь! Пусть я – не профессионал, но, может быть, смогу чем-то помочь?

– Хорошо! – сдался Широков. – Видишь ли… У тебя никогда не возникало ощущение двойственности при взгляде на какие-либо вещи или явления? Только постарайся правильно понять мою мысль. Представь: перед тобой великолепный девственный лес. В нем – все органично: растительность и животный мир. Перед твоими глазами, как на экране телевизора, проходят картинки жизни… Они – разные. Идиллию обезьяньей семьи сменяет ужасная сцена пожирания антилопы гиенами и так далее. Плохое и хорошее уравновешивается, и ты не ощущаешь дискомфорта, так?

– Пожалуй… – Медведев сосредоточенно посмотрел на приятеля, стараясь сообразить, куда тот клонил.

– Теперь, глядя на лес, обращай внимание только на сценки, подобные второй, Через непродолжительное время тебе станет тошно и противно, коль ты, конечно, нормальный человек, а не садист! Прелестный внешне лес моментально станет для тебя символом зла, а людей, расхваливающих его, ты назовешь лицемерами! Понимаешь?

– Да…

– Но учти еще один момент: от тебя самого зависит, как ты будешь смотреть – целую картинку или ее фрагменты! Следователь захотел увидеть все в общих чертах, не вдаваясь в частности, и винить его в этом бесполезно, потому что так он устроен! А меня природа скроила по-другому…

– Но вы же, юристы, обязаны обращать внимание и на частности?!

– Обязаны – это одно, а вот можем ли… Все мы – люди. Да и в различных ситуациях необходимы и разные подходы: когда – частный, когда – общий…

– Иными словами,– решил уточнить Ваня,– вся цепочка смотрится красиво, а некоторые звенья, взятые отдельно, вроде как поддельные?

– Я не рискнул бы называть их поддельными… Пока, во всяком случае. Скорее – плохо обработанные. Вот я и хочу понять, почему? То ли виноват некачественный материал, то ли ошиблись мастера, работавшие над ним!

– Интересно… Кроме тех моментов с золотой рыбкой, конвертом и осколком стекла от часов, есть еще что-то, о чем ты не сказал Руслану?

– Есть, но я пока об этом не хочу говорить. К слову, видел и слышал ты не меньше меня, так что можешь сам прикинуть… Только я не ограничиваюсь Гошиными похождениями, а смотрю чуть шире: есть отдельные непонятные мне штрихи в поведении окружающих лиц, на первый взгляд никак не касающиеся непосредственно Бицы.

– Например? – Медведев почесал в волнении кончик носа и поправил очки.

– С кем был Малин, когда мы с тобой его вспугнули? Ведь ясно, что не с Овечкиной! Да и тревоги Ларисы по поводу мужа теперь, почему-то, я воспринимаю не так скептически, как раньше.

– Ага! – обрадовался Ваня, – кто был прав?

– Ладно…

Медведев перестал улыбаться и тихо спросил:

– И все-таки… Гошу убили?

Широков чуть помедлил и также тихо ответил:

– Честное слово, не знаю… Но пока сам себе не отвечу на мучающие меня вопросы, эту версию отбрасывать не собираюсь…

Райотдел милиции, где работал Руслан, помещался в небольшом двухэтажном доме на тихой улочке, обсаженной каштанами. Пока Широков добирался сюда из парка, погода резко изменилась: по недавно еще чистому небу загуляли тучи, будто овцы, сбиваясь в стада. В воздухе запахло близкой грозой. Едва только Станислав взошел на крыльцо, сверкнула молния и вдалеке послышались глухие раскаты грома.

Кабинет начальника уголовного розыска размещался на втором этаже. За массивным, светлого дерева, столом сидел мужчина лет сорока, в хорошо сшитом сером костюме в полоску, и внимательно читал стандартных размеров лист бумаги. При виде посетителя он спокойно положил документ на столешницу текстом вниз. Вежливая улыбка на его загорелом лице соседствовала с внимательным, изучающим взглядом цепких серых глаз. «Профессионал… – подумал гость. – С этим темнить незачем!»

– Фомин Михаил, – представился хозяин, возвращая Станиславу удостоверение. – Мне Руслан уже говорил про тебя.

– И что? – решил разведать почву Широков.

– Как опер опера, я тебя понимаю прекрасно. Но… Ты же сам – начальник отделения, как я? Не могу я дать задание людям заниматься неизвестно чем! Рук и так не хватает… Или у вас не бьют по голове за раскрываемость? Или преступность резко снижается?