Том 28. Исчезнувший мертвец

— Что у вас есть дома такого, чего нет здесь? — спросил я ее.

— Я могу там защищаться.

Музыка заполнила мою квартиру. Аннабел немного расслабилась. Она медленно огляделась вокруг.

— Значит, вот так вы и живете, Эл. Знаете, я ведь в первый раз в вашей квартире.

— Знаю, — сказал я.

— Я так все себе и представляла.

— Что?

— Две кушетки, повсюду ковры и ни одного стула с жесткой спинкой. И конечно, мягкое, рассеянное освещение.

— Я люблю интимную обстановку.

— Только не считайте меня ее частью, — поспешно сказала Аннабел.

Она допила свою рюмку, и я быстро налил ей еще.

— А как поживает Рена Лэндис? — невинно спросила она.

— Я ее совсем не вижу, — сказал я.

— Верится с трудом. Насколько мне известно, раньше вы ее видели слишком часто!

— Она унаследовала газету отца и очень занята. Насколько я слышал, она находит журналистов эмоционально стимулирующими.

Она внимательно посмотрела на меня. Я ответил ей своим самым честным взглядом. Аннабел опустила глаза и расслабилась — она поверила.

— Мне бы не следовало приходить к вам, Эл Уилер, — сказал она. — Но я любопытна.

— Что вызывает у вас любопытство?

— То, что о вас рассказывают. Не знаю, правду говорят или нет.

— А что говорят?

— Не важно, — сказала она. — Мне было просто любопытно, вот и все.

Ее пустая рюмка упала мне на руку, как монета в автомат. Женский голос обольстительно запел: «Разве мы не можем быть друзьями?»

Протягивая ей полную рюмку, я придвинулся к ней ближе:

— Знаете что? Вы ведь опасны!

— Я? — Она засмеялась.

— Слишком прекрасны, — сказал я. — Вот в чем ваша беда. Я гляжу на вас и сразу забываю все, что знал о женщинах раньше, весь свой опыт обращения с ними.

— Какой чудесный голос! — сказала она.

— Ничего особенного, — скромно потупился я. — Просто мои голосовые связки…

— Я говорю о певице! — сказала Аннабел и отпила добрую половину рюмки. Она осторожно поставила ее на пол, затем выпрямилась и повернулась ко мне: — Мне все еще любопытно. И я думаю, что есть только один путь, чтобы узнать… — Она положила мне руки на плечи и внезапно придвинулась ко мне. Ее чудные губы, прямо созданные для поцелуев, очутились в каких-нибудь шести дюймах от моих. — Поделитесь со мной опытом, Уилер, — сказала она. — Только в этом случае вы сможете узнать, как я умею сопротивляться.

Я обнял и поцеловал ее. На мой взгляд, вполне квалифицированно.

Внезапно зазвонил телефон.

Она откинула голову назад.

— Эл, звонок!

— Они ошиблись номером, — сказал я.

— Откуда вы можете знать?

— Кто может мне звонить по ночам?

Она положила свои ладони на мою грудь и слегка меня оттолкнула.

— Именно это я и хотела бы знать! Пойди сними трубку!

Я поднялся с кушетки и подошел к телефону.

— Да? — крикнул я в трубку.

— Уилер! — ответил мне звероподобный рык. — Вы мне немедленно нужны!

— Шериф! — сказал я в отчаянии. — Неужели из всего управления меня никто не может заменить?

— Я сказал — немедленно!

В трубке раздались короткие гудки. Я отошел от телефона и посмотрел на Аннабел. Она уже поднялась с кушетки.

— Я знаю, — сказала она прежде, чем я успел открыть рот. — Это то, что называется — быть спасенным трубным гласом!

Прекрасная, бессердечная

Глава 1

— Вот! — с триумфом сказала блондинка, аппетитная, как спелая клубничка. — Видишь, Эл, и это все натуральное!

— Детка, — восхищенно промурлыкал я, наблюдая, как все натуральное плавно покачивается, — ни секунды в этом не сомневался!

Она выпятила нижнюю губку:

— Но я же серьезно. Я просто горжусь своими формами. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Не то что некоторые — ходят тут, трясут силиконом. А у меня и так все на месте… Эл!

— А?

— Ты даже не слушал! Ты все время думаешь о своих противных маньяках! А я хочу сказать, что если у девушки все при себе, то парень хоть немножко должен обращать на нее внимание. Если он настоящий парень, и…

— Прости, детка, — сказал я, ласково потрепав ее ближайшие ко мне формы. — Просто я жду, что с минуты на минуту сбудется проклятие Уилеров.

— Что? — Она изумленно захлопала ресницами.

— Просто днем почему-то никто не совершает убийств, — пояснил я. — По крайней мере, в нашем округе.

— Чего-чего?

Я вспомнил, что с Джеки следует быть терпеливым, и, надо сказать, меня это нисколько не раздражало, ведь в конце концов недостаток ума у нее с избытком восполняется изобилием форм.

— Надо мной висит проклятие, — объяснил я. — Если кто-то собирается отправить ближнего своего на тот свет, он почему-то обязательно выбирает время около полуночи. Ты, случайно, не знаешь почему?

Она задумалась на минуту, наморщив лобик, и я почти услышал, как в голове у нее что-то зашевелилось. Затем ее лицо просветлело, словно в черепе зажглась настольная лампа.

— Это, это потому… что ты полицейский, Эл? — спросила она с надеждой в голосе.

— Точно, — проникновенно ответил я. — Но еще и потому, что со мной сейчас ты. Мы с тобой интимно сидим в моей интимной комнатке, и для нас интимно поет Синатра. Как ты думаешь, что сейчас будет?

Джеки заморгала голубыми веками, в больших фарфоровых глазах отразился намек на работу мысли.

— Ну тебя, Эл. — Она вдруг покраснела. — Я вовсе и не думала ни о чем таком…

— А сейчас будет вот что, — продолжал я торжественно. — В любую минуту зазвонит телефон. На другом конце провода будет висеть здоровенный боров, всем известный под именем шерифа Лейверса, моего босса. «Уилер! — завопит он мне прямо в ухо. — Ты еще дома?! Только что очередному растяпе оторвали башку!»

Резко зазвонил телефон. От неожиданности Джеки подпрыгнула так, что ее формы довольно сильно ударили меня по лицу.

— Ну, что я говорил! — простонал я. — Проклятие Уилеров! И оттого, что я знаю все наперед, мне не легче!

Я потянулся к телефону прямо с кушетки, нащупал трубку и поднес ее к уху.

— Доктор Хакенсак слушать, — сказал я решительно. — День — могу лечить. Либер гот! Ночь сейчас — отдыхать. Убивать утром.

— Лейтенант Уилер! — Из трубки повеяло могильным холодом. — Не думайте меня одурачить своим шведским акцентом! Говорит шериф Лейверс. Только что убили женщину!

— Ваша беда в том, шериф, — вздохнул я, — что вы не оригинальны. Вечно одно и то же. Вы звоните и…

— Заткнитесь и слушайте, — прорычала трубка. — Убили не какую-нибудь шлюху, а Джуди Мэннерс.

— Ту самую? — ошеломленно спросил я. — Которую измеряют футами там, где у других какие-то жалкие дюймы? Которая остается женщиной даже в лошадиной попоне? Это невозможно! Разве найдется хоть один дурак, который будет настолько непрактичен?

— Нашелся, — отрезал Лейверс. — И лучше двигайте-ка туда поскорее.

— Куда? — спросил я обреченно.

— Парадиз-Бич. У нее там снят… был снят дом на все лето. Знаете виллу Мейнардов?

— Только снаружи, — сказал я. — С каких это пор честным полицейским дозволяется знать дома миллионеров изнутри?

— Я оттуда далеко, — рявкнул Лейверс. — так что, чем скорее вы управитесь, тем лучше. Она была знаменитой голливудской киноактрисой, так что после ее смерти многие возжаждут крови, и, если мы быстро что-нибудь не предпримем, это будет наша кровь.

— Да, сэр, — согласился я. — А вы чем-нибудь заняты прямо сейчас?

— Я?.. Ну… — Он промычал в трубку что-то непонятное. — Почему вы спрашиваете? — спросил он внезапно.

— Так, из любопытства, шеф, — объяснил я. — Просто мне придется покинуть мое теплую кроватку и мою теплую блондинку, и я подумал, что если вы тоже заняты… — Тут я прервал свою красноречивую тираду, не желая общаться с гудящей на все лады трубкой.