Фетиш

Детектив Флинн повернулся к ней и мрачно сказал:

— Рядовых убийств не бывает, мисс Вандеруолл. Раскрытие этого преступления — задача номер один для меня.

Загубленная жизнь Кэтрин требовала этого.

Спустя несколько часов Макейди вновь была в квартире на Бонди-бич, но на этот раз не одна.

— Я вновь прошу прощения, но мы должны сделать это, — сказал детектив Флинн, когда бригада криминалистов приступила к работе в квартире. — Спасибо за разрешение. Нам крайне важно провести осмотр как можно быстрее.

— Я понимаю, ведь обстоятельства столь необычны.

И они действительно были необычны. Мак не только оказалась самой близкой знакомой убитой и первой, кто обнаружил труп, но она еще и жила в квартире жертвы.

Она с тяжелым сердцем наблюдала за тем, как полицейский, остановившись перед коллажем из журнальных фото, начал видеосъемку.

Макейди почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и в тот же миг детектив Флинн пришел ей на выручку, поддержав под локоть.

— Мое присутствие обязательно? Я не уверена, что выдержу.

— Как правило, мы предпочитаем проводить осмотр при свидетелях, во избежание… недоразумений.

— Но я не собираюсь обвинять кого-нибудь в том, что роются в моем нижнем белье. К тому же ничего ценного здесь нет. — Ей совсем не хотелось выступать свидетелем столь интимного мероприятия, как осмотр личных вещей убитой, и она испытала облегчение, когда Флинн предложил ей переждать в соседнем кафе.

— Осмотр не займет много времени. Квартира очень маленькая, — сказал он. — Вы хотите, чтобы кто-нибудь посидел вместе с вами?

— Нет, — пожалуй, слишком быстро отрезала она. — Я… мм… мне действительно нужно побыть одной.

Макейди прошла к двери, не оглядываясь на полицейских, занятых своей работой. Она осторожно спускалась по лестнице, сознавая, что еще не совсем оправилась от шока и реакция у нее пока слабая. Когда она наконец вышла на улицу, зимний ветер ударил ей в лицо, возвращая к суровой реальности.

Глава 4

Воскресная газета не помогла Макейди отвлечься. На ее страницах не нашлось места ни уютному расслабляющему кроссворду, ни увлекательным историям из жизни политиков или знаменитостей. Вместо этого она обрушилась на Макейди заголовком на первой странице: ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО МОДЕЛИ. Ниже была фотография Кэтрин со зловещей подписью: Кэтрин Гербер, третья за последний месяц жертва жестокого убийцы, орудующего в Сиднее. На фотографии безупречно красивое лицо Кэтрин излучало очаровательную отрешенность. Она пребывала в счастливом неведении относительно своей судьбы.

Мак задалась вопросом: не агентство ли предложило газете этот снимок и как бы отнеслась к этому Кэтрин? Она действительно была хороша, и, несомненно, в это унылое воскресное утро взгляды всех читателей были прикованы к ее фотографии. Мак сложила газету пополам и положила ее на прикроватную тумбочку, фотографией Кэтрин вниз. Читать газету расхотелось. Мак вообще уже не хотелось ничего делать.

Стойкий запах смерти до сих пор преследовал ее, он словно въелся в ноздри. Мак несколько раз вдохнула — так и есть, тянет гнилью разлагающейся плоти. Макейди подняла руку и понюхала свою кожу.

Смерть.

Смерть проникла ей в поры.

Непрошеные слезы готовы были хлынуть горячим потоком. Она вскочила с кровати и помчалась в ванную. Мак чувствовала, что теряет контроль над собой. Нужно бороться.

Сначала успокойся.

Успокойся!

Она выдавила на указательный палец ментоловую зубную пасту и затолкала ее в ноздри; этому трюку она когда-то научилась у знакомого патологоанатома. Запах трупа может осесть на волосках в носу, поэтому кажется, что все вокруг пахнет смертью. Она промыла нос, и теперь в ноздрях ощущался свежий аромат зубной пасты. Теперь дышать было легче, и Мак пошла на кухню — к холодильнику. Достала большую упаковку марципанов в шоколаде, надорвала уголок хрустящего пакета. И тут же застыла виновато, потом сглотнула слюну и, убрав пакет в холодильник, хлопнула дверцей.

Не делай этого.

Но тут же развернулась и вновь шагнула к холодильнику. В одно мгновение упаковка была разорвана, и кровь наконец взыграла в сахарном экстазе.

Мак обратила внимание на старый телевизор, оказавшийся рядом. Маленький ящик умолял включить его, и она послушалась, едва не оглохнув от громкого звука, обрушившегося на нее. Древний пульт управления был размером с кирпич, к тому же в нем сели батарейки. Уменьшить громкость удалось не сразу. Улыбающийся диктор громко напомнил о том, что в этот день в 1969 году, когда ее еще и на свете не было, первый человек ступил на Луну. Кадр сменился, и перед ней возник Нейл Армстронг, триумфально опускающийся на пыльную лунную поверхность.

«Один шаг человека — и гигантский прорыв для всего человечества».

Сделав звук еще тише, она расслышала телефонный звонок. Ее голос показался ей неестественно живым и веселым.

— Алло?

Щелчок.

Зазвучали короткие гудки.

Мак на мгновение застыла, уставившись на трубку, потом положила ее на рычаг. Как грубо. Она вновь повернулась к телевизору и с ужасом увидела, что с экрана на нее смотрит Кэтрин. Ее прошиб холодный пот. Еще мгновение — и пульт управления оказался в ее руках. Мак отчаянно жала на кнопку, пытаясь выключить телевизор. Тщетно. На экране показались двери модельного агентства, после чего замелькали кадры, снятые на месте обнаружения трупа. Макейди настойчиво нажимала кнопку.

Черт бы тебя побрал! Отключайся же!

Наконец телевизор повиновался, и экран погас.

Чуть не плача, она легла на кровать и уставилась в потрескавшийся потолок, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться.

Думай о чем-нибудь другом, о чем угодно, только не о Кэтрин.

Словно ребенок, она провела несколько часов лежа, глядя в потолок, размышляя над тем, как бы выглядел мир, если бы перевернулся снизу вверх и люди ходили бы по потолку, перешагивая через люстры и вентиляционные решетки, а вода из кранов текла бы им прямо в рот. Она попыталась вернуться в детство, пофантазировать, но ничего не получалось.

Мне нужен друг. Нужен кто-то, кто помог бы мне пережить этот год.

Макейди открыла бумажник и вытащила несколько смятых фотографий. Каждую она рассматривала любовно и, когда нашла нужную, бережно разгладила ее. У Кэт был дубликат этого снимка, который она снабдила оптимистической надписью: «Мы с Мак здорово выступили в Мюнхене!» Она вгляделась в их с Кэт улыбающиеся лица. Когда они позировали на Мариен-платц, Кэт казалась такой молоденькой. Опухшими от слез глазами Мак посмотрела на свое отражение в зеркале напротив. Женщина, которую она увидела, выглядела намного старше той, что была изображена на фотографии.

Было время, когда Мак и Кэтрин часами сидели перед зеркалом и пробовали разный макияж.

В профессиональной косметичке Макейди было полно всевозможных красок, теней и пудры. Она учила Кэт пользоваться косметикой: здесь провести стрелку карандашом, сюда добавить блеск для губ. Она любила экспериментировать с подводкой для глаз и губной помадой. Могла нарисовать глаза, как у Брижит Бардо, и губы, как у Мадонны. На безупречном лице Кэт все выглядело роскошно. Все. У нее было такое красивое лицо, с правильными чертами. Это же лицо шесть лет спустя смотрело на Макейди с металлической тележки в морге — изуродованное и безжизненное.

Завтра она уложит вещи Кэтрин и сорвет со стен коллаж из журнальных вырезок. Но фотографию лучшей подруги обязательно поставит где-нибудь в квартире, возможно, их общую фотографию, сделанную в Мюнхене. Это будет справедливо. Фотография, напоминающая о счастливых временах, когда они были вместе. Ей придется обустроить эту квартиру по своему вкусу, ведь она останется в Сиднее на какое-то время, во всяком случае пока полиция не найдет убийцу Кэтрин.

Она вспомнила, что у нее в чемодане лежит несколько открыток и писем от Кэт. Одно из них было отправлено с Бонди-бич. Возможно, Кэт писала его, сидя на том же самом месте, где сейчас Мак. Она достала письма из чемодана. Сердце защемило при виде знакомого жизнерадостного почерка.