Цапля ловит рыбу

— И дальше?

— Как водится, вмешалась мафия. Девушку взяли заложницей, объявили, что Мак-Кой, если хочет спасти ее, должен сдаться на восьмом раунде… Там длинная история. Мак-Кой выиграл бой, голубой залив, яхту. Главное — свой идеал: нежное преданное существо, не узнавшее волчьих законов бытия, вдобавок дочь босса… Нынешняя жена Сабира — не из путевого вагончика!

— Ухта — город небольшой. Жену популярного киноактера найти будет нетрудно. В Ухте я все узнаю…

— У нас все равно пока не с чего начать, — рассудил начальник отдела Бахметьев, которому Денисов звонил домой. — Сидеть, ждать у моря погоды мы не можем, да нам и не дадут. Ни министерство, ни Союз кинематографистов. Ты прав. Надо ехать… Прямо сейчас.

— И еще. Если командировка ничего не даст, завтра, к возвращению Терезы Жанзаковой, я тоже успею вернуться и встретить ее в Шереметьеве.

— Предупреди коллег в Ухте, что вылетаешь.

— Обязательно.

— А насчет денег, полученных Жанзаковым, постараемся завтра проверить.

Оставалось решить техническую сторону.

— Поздравляю. Полетишь с аэродрома Быково, — констатировал Сабодаш, обсудив вопрос с дежурными в Быкове и Шереметьеве.

— А в чем разница?

— Ан-24. Вместо двух часов будешь пилить пять.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Плюс со знаком минус

В Ухте стояло морозное утро.

Денисов приехал в куртке, продрог. У трапа, пока пассажиры покидали самолет, чтобы всем вместе следовать через летное поле, озяб окончательно.

— Товарищ Денисов из Москвы, — объявило радио, — вас просят подойти к справочной…

Встречающих было двое, оба в гражданском. Главной приметой их была неприметность. Денисов сразу узнал своих, хотя они и держались до последней минуты поодаль. Денисов и сам играл в эти игры.

Коллеги также быстро «просчитали» Денисова.

— Барчук, начальник отделения розыска.

— Шахов, старший опер.

— Денисов.

— Мы тут кое-что прихватили… — Вблизи начальник розыска выглядел моложе своего подчиненного, державшего в руке короткий, с искусственным воротником полушубок. — Примерить лучше прямо сейчас… — Барчук избежал официального «вы» и принятого между оперативными работниками «ты».

Денисов сбросил куртку, с ходу сунул руку в меховушку.

— Как?

— Совсем другое дело, можно ехать.

— Я рад.

В машине Барчук объяснил:

— Жена Сабира… — Начальник розыска называл актера как человек, хорошо с ним знакомый, — Овчинникова. После развода вернула свою фамилию, живет в Сосногорске…

— Вы не из Ухты?

— Сосногорский уголовный розыск. Раньше это тоже была Ухта, потом отсоединились.

— Далеко отсюда?

— Пустяки. Сорок километров. Дорога хорошая…

Водитель-милиционер резко, с места, взял старт.

— …Насколько все это серьезно с Сабиром? — Барчук сел рядом с Денисовым на второе сиденье; впереди, с шофером, устроился Шахов.

— Пока полная загадка для всех, кроме, как мне кажется, режиссера… Впечатление такое: вышел позвонить и не вернулся. Так, с книгой, которую читал по дороге, и исчез.

— А что режиссер?

— Забил тревогу в первые же часы.

— Странно.

Денисов вспомнил тетрадь с выдранными листами, обнаруженную в купе Жанзакова, конверт без адреса, заклеенный, потом вновь распечатанный; ничего не сказал. «Это мои трудности…»

— Деньги с ним были?

— Сейчас проверяют.

— Если были — все может обернуться другим. На месте виднее… — Барчук дал понять, что гость может приступить к вопросам, из-за которых прибыл.

— Жанзаков бывал здесь? — Денисов придвинулся, чтобы лучше видеть лицо собеседника.

— Сабир? В год по нескольку раз! Это было неожиданностью.

— Даже так?!

— Иа-за дочери.

— Любит?

— Не то слово. Обожает! Девчонка делает с ним что хочет. Скажет — «Останься!», он, мне кажется, останется.

— Сколько ей?

— Во втором классе. Еще в музыкальную ходит. В Сосногорске гостиниц нет, а музыкальных целых две.

— Сабир и из-за жены приезжает… — Старший оперуполномоченный обернулся. Он оказался немолодым, рыжеватым, крупный лоб блестел, как в жару. — Хотя она и бывшая. Смекаешь?

Денисов кивнул.

— Она работает?

— В леспромхозе «Сосногорский» экономистом.

— Училась в Москве?

— В Ленинграде, в Лесотехнической академии.

— Мне придется ее допросить.

— Она, наверное, уже ждет, я предупредил.

Шахов говорил чисто, но в разговоре словно пользовался другими лицевыми мышцами, как бывает, когда говорят на чужом языке.

«Местный… — Денисов с интересом взглянул на него. — Из народа коми…»

Города он не увидел. Дома как-то сразу расступились, теперь вокруг было только белесое небо и белый, застрявший наполовину в снегу лес. На больших скоростях по дороге навстречу проносились машины.

Тайга…

— Настоящая тайга километров за пятнадцать отсюда… — Словно уловив короткую внезапную мысль гостя, сказал Шахов. Добавил жестко:

— Мы называем ее «парма»! Хорошие места. Если бы мне, к примеру, предложили в Москве квартиру на Арбате или в Крылатском, я бы все равно не уехал.

— Овчинникова была этой зимой в Москве?

— Шахов кивнул:

Была. Очень недолго. Один или два дня. С отчетом.

— Встречалась с Жанзаковым?

— Этого не знаю.

— А позавчера? Ее видели в Сосногорске?

— Понимаю, — старший опер отер вспотевший лоб платком. — Может, для кого-то это и сгодится как версия… Но мы-то знаем, — он показал на Барчука. — Сабиру от жены ничего не грозило. Она — другой человек. Поговоришь — убедишься… — Шахов первый раз перешел на «ты».

— Жанзаков раньше здесь жил?

— Сейчас расскажу их историю… — Начальник розыска перехватил инициативу. — Они окончили школу в Сосновке. Тут рядом. Поженились. У Зинаиды тогда еще жили родители, вообще-то она коренная москвичка, дочь бывших высланных. Родители Сабира еще раньше отсюда уехали, после реабилитации. Отец его работал в 258-м строительно-монтажном поезде управления Печерстрой, потом с остальными детьми подался в Душанбе. Когда Сабир закончил ВГИК, начал работать, он несколько лет еще ездил сюда. Потом повстречался с другой. Короче, не вернулся…

— Овчинникова живет одна? Я не имею в виду дочь.

— Одна.

— Жанзаков помогает?

— Думаю, да, — Шахов обернулся. — У Зинаиды Андреевны дубленка, и у девочки шубка. Скорее всего Сабир и привез.

— Где он обычно останавливается?

— В общежитии ПМК, куда мы едем. Иногда у жены.

— Там квартира?

— Частный дом. Зимой в этот раз он у нее останавливался… — Старший опер, как и положено, был более осведомлен. — Быстро приехал и быстро уехал… Я его и не видел.

— Что-нибудь с дочерью?

— Сама болела. Зинаида.

— Серьезное?

— На нервной почве. В детстве не получила необходимого. Авитаминоз, вегетативная дистония. Сейчас это у многих.

Денисов подумал:

«Обе отлучки актера во время съемок, о которых рассказывал режиссер, могут быть связаны не с родителями Жанзакова в Душанбе, а с его бывшей женой в Сосногорске…»

— Когда Жанзаков приезжал в последний раз? В феврале?

— В феврале. Он не ошибся.

— Приезжает обычно один?

— Один, но и с друзьями бывал тоже. — Барчук закурил.

— Кроме семьи, он посещает кого-нибудь еще в Сосногорске?

— А как же? У него здесь полно друзей, однокашников! В Ухте! И у нас в отделе. Мне пластмассовые наручники привез…

— Когда из Малайзии приехал… — вставил Шахов.

— Из Вьетнама. Еще фокус показал… — Начальник розыска достал спичечный коробок, укрепил на ладони. — Он ставит его вот так на край стола. Отходит. И вытянутой рукой, но не касаясь коробка, опрокидывает… «Когда-нибудь, — сказал, — буду стоять далеко от стола и только чуть двину пальцами… Отдам мысленный приказ — и он упадет!» У нас все отделение несколько дней пробовало повторить. Никому не удалось.

Разговор утратил остроту.