Малышка, пойдем со мной...

Верзила Джон пристально смотрел в стакан. Это уотерфордский хрусталь, он обошелся ему по сто фунтов за штуку. Старушка купила дюжину таких стаканов. Граненое стекло впитывает в себя дневной свет. Цветной спектр очень красив, необычайно мягкий.

Он со всех сил швырнул стакан с содержимым через всю комнату, наслаждаясь тем, как он разлетается на сотни мелких кусочков.

— Я поговорю с Кьероном, узнаю, что к чему. А тебе надо будет завершить работу, лады?

Джон-Джон кивнул.

— Давайте по-честному. Я хочу присутствовать при вашей беседе и услышать все из первых уст. Мне нужно знать правду о Поле Мартине и о своей сестре. Вам это ясно?

Верзила Джон улыбнулся.

— А то нет, сынок. Я полагал, что он мой приятель. Считал, что он вполне нормальный человек, которому можно доверять. Тебе тоже так показалось, да?

Они улыбнулись друг другу, объединенные общим горем.

Верзила встал.

— Давайка-ка лучше побалуемся хорошим наркотиком. Я знаю, где бывает мой сын в вечернее время. Мы найдем его, — сказал он.

Джон-Джон кивнул.

— Обещаю тебе, что мы узнаем, все, что нужно, сегодня вечером. Я силой выбью из него всю правду.

Джон-Джон не ответил ему.

По правде говоря, он не знал, что сказать.

Но одно было ясно: родной отец Кьерона считает, что его сын способен убить Киру, и это подписывает ему смертный приговор.

Пол источал энергию, улыбался и потирал руки, стоя в дверях ее квартиры. Джоани почувствовала хорошо знакомую ей притягательную силу, когда он вошел вовнутрь.

— Привет, девочка!

Он поцеловал ее в губы, и она ответила ему тем же, как это делала всегда.

— Есть ли шанс быстро перекусить бутербродом с ветчиной?

Это было старое выражение на кокни, используемое брачными парами, прожившими много лет. Джоани смеялась, но он видел, что ей не до смеха.

— С тобой все в порядке?

Она кивнула.

— Просто устала и жду Монику с минуты на минуту.

— Ди Бакстер мне говорил, так что я в курсе, девочка!

Она улыбнулась.

— Спасибо, Пол, я знаю, что это ты организовал все.

Он прижал ее к себе.

— Это самое малое, что я могу сделать для тебя.

Джоани было радостно слышать такое из его уст. Он редко позволял ей видеть настоящего Пола: доброго, хорошего человека, который искренне любит ее.

— Нас с тобой связывают годы, Джоани. Никто никогда не оказывал на меня такого влияния, как ты. И ни с кем я не был так счастлив.

Неожиданно она застеснялась его слов. Как правило, такое он говорил только во тьме ночи.

— А где Джон-Джон? Я звонил ему по мобильному, но не смог дозвониться.

Она покачала головой.

— Не знаю. Я не видела его и удивлена этим. Я ожидала, что он будет дожидаться меня, чтобы прочитать мне Закон об охране общественного спокойствия и порядка.

— Жанетта дома?

Она покачала головой.

— Просто мне показалось, что включен телевизор в ее комнате.

Пол говорил это улыбаясь, но его глаза шарили по квартире, как будто выискивая что-то. Почему-то Джоани решила не говорить ему о том, что узнала, до поры до времени. Он все испортит, если увидит Бетани, начнутся крики, взаимные обвинения…

Она нежно проворковала:

— Там была я. Я иногда забираюсь в постель Киры и свертываюсь там калачиком. Так я чувствую себя ближе к ней.

Пол язвительно улыбнулся.

— Ты — невозможная лгунья, Джоани.

Он с восхищением наблюдал, как от потрясения, вызванного его фразой, у нее широко раскрылись глаза.

— О чем ты?

— О Джон-Джоне.

Его голос стал серьезным.

— Что происходит, Пол?

— «Что происходит»? Мне не до смеха, Джоани. Этот негодник Джон-Джон только что побывал у Джесмонда и убил его с помощью своего дружка, Безумного Бернарда! Теперь-то ты понимаешь, что я отлупцую его до боли в руках, когда доберусь до него? Что, черт возьми, на него накатило?

— Не знаю, Пол. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он оттолкнул ее от себя.

— Не вешай мне лапшу на уши, Джоани! Твои дети не сядут и по нужде, не проконсультировавшись с тобой. Джон-Джон должен быть у Верзилы МакКлеллана, однако ни тот ни другой не отвечает на мои звонки! Выходит, я стал вдруг марионеткой?

Тем не менее он знал, что мать Джон-Джона не более него осведомлена о том, где находится ее сын. Это было написано у нее на лице.

Оттолкнув ее, он пошел в спальню девочек. Она потянула его за руку, чтобы заставить его взглянуть на нее.

— В чем твоя проблема, Пол? Ты приходишь сюда в прекрасном настроении, расточаешь комплименты, а потом вдруг обрушиваешься на меня! Мне это не нравится, учти! Мне это не нужно, по крайней мере сейчас.

— А что именно происходит сейчас? — огрызнулся он.

Джоани смотрела на него так, будто никогда не видела раньше. Он выпучил глаза, в которых светился страх. Но чего он боится? Джон-Джона? Ее сын никогда не пойдет против собственного босса, он о нем слишком высокого мнения.

Пол ворвался в спальню.

Она была пуста.

Затем он обыскал квартиру — выкинул из гардероба одежду, сорвал занавески в душе…

Когда он закончил, он повернулся к Джоани и посмотрел ей в глаза.

— Скажи своему сыну, что он мне нужен, — прорычал он. — Пусть разыщет меня как можно скорее, потому что ему будет намного хуже, если я разыщу его. У меня с ним была назначена встреча, но он не явился. Пусть найдет этому оправдание!

Пол ушел, не попрощавшись, хлопнув за собой дверью. Это не укладывается ни в какие рамки! Кого он из себя ставит? Но самое главное: где Джон-Джон и во что он вляпался на сей раз? Если он не с Полом, то с кем он?

Джоани вернулась в спальню с тяжелым сердцем. Бетани, плача, вылезла из-под кровати. Мир обезумел — в этом нет никакого сомнения!

Девочка прильнула к ней, и Джоани крепко обняла ее.

— Ничего, милая, просто он наговорил лишнего. Наверное, он слишком обеспокоен.

Джоани не была уверена в том, кого именно она пытается убедить — Бетани или себя.

Кьерон находился с Пиппи Лайтом в частном клубе в Холборне. Двое его старших братьев только что пришли. Он улыбался им, когда они увидели его.

Владелец клуба ненавидел Кьерона так же, как ненавидел Пиппи. Когда он появлялся в клубе, обязательно возникали неприятности. Чаще всего разборки, слишком громкие для его заведения. Когда он заметил братьев МакКлелланов, он перевел дух. При них Кьерон и Пиппи вели себя совсем иначе.

Он машинально налил две рюмки виски, чтобы все было готово, когда ребята подойдут к бару. Он знал, что существует давний порядок, которому они следуют неуклонно. Сначала они поприветствуют всех знакомых и только потом наконец присядут, чтобы выпить.

Он также знал, что старшие МакКлелланы отнюдь не жалуют Пиппи Лайта, потому наверняка он смоется как можно быстрее. Этого у Пиппи не отнимешь: он понимает намек с полуслова.

Старший из братьев, копия отца, дружески усмехнулся.

— Привет, Кьерон!

— А, это ты, Джеральд, — вяло ответил тот.

У него стеклянный взгляд наркомана, да к тому же он был изрядно пьян. Джеральд решил, что это смесь кокаина с виски. Обычное дело. Он обеспокоился состоянием брата, но решил пока не подходить к нему.

Пиппи проигнорировали в очередной раз, но он уже привык к этому. Старшие братья — сила, с которой приходится считаться. Но и у него есть свои дела, и, в отличие от них, он не распространяется, какие именно.

Джеймс МакКлеллан кому-то звонил, поглядывая на Пиппи во время разговора. Затем он согласно закивал, отключил телефон и подошел к Джеральду, который протянул ему виски. Залпом осушив бокал, он что-то тихо произнес. Джеральд после этого нахмурился.

Ревела музыка, хотя зал был заполнен всего лишь на треть. Пиппи, гордившийся тем, что в мозгах у него такой же чуткий детектор, как на борту истребителя «F-14», почувствовал, что ему пора делать ноги отсюда.

Худшие опасения Пиппи подтвердились, когда его вдруг включили в пространный список угощения спиртным за счет заведения, чего раньше никогда не бывало. Тем не менее, принимая большой бокал с виски, он улыбнулся. Он знал, что лучше вести себя как нив чем не бывало.