«Нехороший» дедушка

Все согласились, что вертолетный случай серьезной опасностью не выглядит. Сколько на свете людей, никогда не пользовавшихся услугами этого транспорта, и никому не приходит в голову их жалеть. Тоже мне обделенность!

— Вот третья из будущих твоих кончин… — начал было Петрович.

Евгений Иванович сделал ему знак вялой рукой: не надо.

— Я еще и сам тут не все додумал. Мне надо хорошенько все вспомнить, уяснить. Как-то там все спутано.

— Не хочешь — не надо! — мгновенно согласился старый друг.

— Кстати, — поинтересовался Пятиплахов довольно вкрадчивым голосом, явно очень опасаясь задеть больного, — а местные врачи, Модест например, что говорят про твои эти полеты во сне и наяву?

Печорин вздохнул:

— Второй месяц меня лечат… светил приглашали. Сначала очень извинялись, особенно Модест Михайлович за выходку «зятя».

— Сын тоже здесь лежит? — спросила Лолита.

— Не знаю, где лежит этот сын, но ко мне относятся тут хорошо. Вот сегодня даже вас всех разрешили ко мне пустить. Все, что я им рассказал, записали, и не один раз. Кем они меня считают — полным психом или частичным, уж и не знаю.

Возникла пауза, всегда трудно придумать, что с ней делать. Но у Петровича была домашняя заготовка. Он вынул из кармана пиджака конверт.

— Что это? — с живой заинтересованностью спросил Евгений Иванович, вскрыл и сам ответил на собственный вопрос: — Приглашение?

— Был у тебя, забирал почту, как договаривались. Кстати, видел твоего деда. Ничего так, в форме. Сказал, что записался в хор. Но не ходит.

Это сообщение никого не заинтересовало, все смотрели на конверт.

— Приглашение, — подтвердил больной, вскрыв послание.

— Куда? — заинтересованно наклонились к нему.

— Василиса приглашает меня на защиту докторской диссертации. Причем не своей, а какого-то Егорова.

— Это ее муж, — влезла Майка, — я ее знаю, я у нее ночевала; хочет сразу с двух сторон перед тобой покрасоваться, змеюка.

— Она не змеюка, — спокойно возразил Евгений Иванович.

Майка легко согласилась:

— И Нина тоже не змеюка, сразу к тебе отпустила, как я захотела. — Секунду помолчала и добавила: — Ей-то чего, она уже беременная, хотя живота и не видно.

Печорин удивился:

— А как ты вообще могла узнать, что я здесь, и с кем ты приехала?

— Тетя Люба Балбошина все разведала, но ехать к тебе времени у нее совсем не было, вся в делах-делах.

— Позвонила мне, съезди, мол, — пояснила Лолита. — Она же за мной ухаживала, когда я… Да я бы и сама. Тебе от Любы привет.

— Ты ей тоже передай. И ее медиумам. Знаете, каким образом я «оттуда» вернулся?

Все выжидающе подались вперед.

— Очень просто. В какой-то момент в темноте этой полнейшей раздался голос, сверху и немного справа: «Дух Евгения Ивановича Печорина, пожалуйста, придите к нам!» И я заскользил, заскользил… Правда, ни под каким блюдцем не оказался, сразу очнулся, уже в палате.

Все молчали, переваривая информацию. История была, конечно, на грани фарса, но смеяться и иронизировать почему-то никому не хотелось.

Евгений Иванович, довольный тем, что произвел впечатление, и не желая зацикливаться на рискованной теме, обратился к Лолите:

— А что там у тебя с твоими девками случилось?

Воспитательница вздохнула:

— Девчонки мои решили, что я их снимаю, а это не я, это мой работодатель, негодяй, тайком поставил камеру крохотную, когда они у меня заключали контракт и якобы осматривали квартиру. Девочки передо мной извинились потом, ухаживали… Правда, теперь все пропали куда-то.

— Замуж повыходили, как и все, — хмуро буркнула Майка.

— А голландец этот, говорят, сидит за порнографию, — закончила Лолита.

Печорин тихо засмеялся. Сказал, обращаясь к мужской части аудитории:

— Вот видите — справедливость все-таки существует и даже действует. Да, я знаю, волна стала ослабевать, если не вообще сошла на нет, но не будете же вы меня убеждать, что вообще ничего не было! Ни взорванных автобусов, ни избитых музыкантов, ни…

Печорин остановился, не без усилия, он знал, что на эту территорию лучше не заходить.

Инициативу перехватил генерал:

— О справедливости после. Ты в конце концов зазвал меня по конкретному делу.

Больной кивнул и тут же сильно помрачнел.

— Дело в четвертой смерти? — спросил Петрович.

Печорин снова кивнул, но говорить не начал.

Гости некоторое время молчали, переглядываясь. Вопрос задала Лолита:

— Ты боишься, что тебе от нее не… скрыться?

Печорин обвел взглядом друзей, вздохнул и прошептал:

— Пятиплахов знает, он расскажет. Мне неловко.

Генерал кивнул:

— Да, дело такое. Когда-то, еще в давние-давние институтские годы, у Жени был… — он запнулся, попав взглядом на Майку.

— Да я все понимаю, я такое видала, — заныла она, но ее отправили погулять по территории весеннего имения.

— Понятно, — сказал Петрович, — у Надьки ребенок, возможно, от нашего путешественника в прошлое и будущее.

Печорин покорно кивнул.

— И родившийся внук тоже может быть его внуком. Весело, — присвистнул Петрович.

— А как все эти годы было весело Савелию. Кажется, он обо всем догадывался с самого начала, — сказал генерал.

— Но ведь это было еще до свадьбы, — слабо вставила Лолита.

Мужчины одновременно усмехнулись.

— Если бы это было после свадьбы, то смерть нашего Зоила случилась бы уже тогда, а не в предполагаемом будущем.

Генерал налил наконец себе воды, никого до этого момента не заинтересовавшей. Выпил целый стакан и сказал:

— На настоящий момент мы имеем такой расклад: у Жени, что называется, было с Надей примерно за месяц до ее свадьбы с Савелием. Савушка о чем-то догадывался все эти годы: не знал, а мучительно догадывался. Все время порывался поговорить с Женей, держал, как говорится, на расстоянии прямого выстрела. Лучший друг одновременно и главный враг — так бывает. И два дня назад вдруг позвонил Жене и сказал, что убьет. Надо полагать, до чего-то додумался.

— Или Надя проговорилась, — сказала Лолита.

— Или специально это сделала, — уточнил Петрович. — Представляю, как он изводил ее своей ревностью все эти годы.

— Может, Наде позвонить? — тихо спросила Лолита.

— Зачем? — удивился Петрович.

— Я пробовал, — сказал больной.

— Женщина обычно знает от кого ребенок.

— Сказки, — отмахнулся Петрович от женского мнения.

Генерал опять взял управление ситуацией в свои руки.

— Это все — нюансы. Важно то, что Савушка позвонил два дня назад, а Женя видел свою смерть от его руки больше месяца назад.

— И смерть эта будет здесь, — виновато произнес больной.

— В этой беседке? — первой сообразила Лолита.

— Когда? — выпучил глаза Петрович.

— Сейчас! — раздался голос из-за решетчатых стен беседки. Майка. Девочка решила отомстить за ссылку на природу.

Петрович выругался.

— Майя, зачем ты? — укоризненно сказала Лолита.

— А вы думали, она пойдет цветочки нюхать? — усмехнулся Печорин.

— Ладно, иди сюда, чего уж теперь, — распорядился генерал.

Майка вдруг истошно завизжала, все завертели головами, ничего не понимая. Вдоль занавешенной зеленью стены беседки продвигалась громадная тень.

Мужчины приподнялись со своих мест. У Печорина не получилось, он рухнул обратно.

В дверях беседки появилась фигура очень рослого, пузатого мужчины с рябым лицом и угрюмым взглядом исподлобья. Одной рукой он держал под мышкой орущую Майку, пытающуюся его укусить. Он очень напоминал тролля, как его изображают в фильмах про «Властелина колец». Было понятно, что противостоять ему невозможно, даже если все собравшиеся в беседке выступят вместе.

— Отпусти ребенка, Савушка, — сказал твердым голосом Пятиплахов, медленно вынимая из кармана пиджака пистолет, так похожий на зажигалку.

— Надо поговорить, — сказал «тролль», подтолкнув девочку куда-то в сторону и глядя при этом только на Печорина.