Бенефис для убийцы

– Как мы и предполагали, обнаружив опустевший дом, Коля бросился искать мой новый адрес. Нашел, надо сказать, на удивление, быстро… И, когда заявился в больницу, мне ничего не оставалось, как привести его к себе на квартиру. Потом зашел Юра. Он, как и уговаривались раньше, назвался моим братом и сразу перешел к делу, выставив «план» против «ключа», а деньги – пополам. Коля сперва не соглашался: у него, де, вторая часть плана плюс – место. А потому при таком раскладе он рассчитывает, как минимум на две трети суммы. Еще Коля припугнул, что он здесь не один и готов ко всему.

Женщина глубоко затянулась и, пустив струю дыма в потолок, казалось, с искренним сожалением покачала головой.

– Ах, это глупая проделка с тайником!… Для нас его существование явилось полной неожиданностью! Бедный Коля сам был обманут Саржиным и нас ввел в заблуждение… Чертова половина плана!! Но тогда, после слов Коли, я, честно скажу, запаниковала. А Юра – молодец! Нашел верный ход! Улучив минутку, когда мы с ним на кухне остались одни, предложил для видимости согласиться с условиями этого хама, выманить его на Гоголевскую, а после взятия тайника, натравить Петренко. А что было делать? Довольствоваться жалкой третью, когда рядом, протяни только руку, маячило все!!

Оглядев молчащих слушателей, «Гвоздкова» остановила взгляд на Широкове и, усмехнувшись, произнесла со злорадным удовольствием:

– Хоть этот Коля был тертым калачом, но мы сумели тонко сыграть задуманное! Приятно, поверьте, вспомнить… Юрка был великолепен, да и мои многообещающие взгляды подействовали на беднягу Колю в нужном направлении… Размяк «герой» и выложил все на блюдечке с голубой каемочкой: и про тайник, и про Беседино. Когда мужики твердо решили идти на Гоголевскую, я выскочила с мусором на улицу и отправила в теткин дом Петренко…

Ерофеев жестом прервал «Маргариту Сергеевну».

– Так про тайник и место Коля сказал вам еще в квартире?

– Еще бы… Он, видимо, ощущал себя полностью во главе ситуации!

– Следовательно, намерение устранить Колю у Бубенцова при вашем полном попустительстве все-таки возникло заранее – дома?

– Я же сказала, по-моему, твердого желания… физически убрать не было. Хотя такой вариант не исключался, если бы Коля добром не оставил нас в покое. А о том, что произошло ночью у дома, Юра сам мне рассказал. Не знаю, как вы, а я ему верю! Он оборонялся. И пистолет приезжий выхватил первым! Слава Богу, Юра не потерял сознание после удара по голове…

– Так Рубцова, по-вашему, ударил Петренко? – переспросила Червоненко.

– Конечно – решительно без тени сомнения подтвердила «Гвоздкова».

– И старика в доме – он же?

– Старика? Ах, старика… Да. Петренко, к сожалению, туп, как пробка! Сдуру принял дедушку за Колиного боевика. Идиот!! Добавил нам только лишних проблем… Я вообще предлагала Юре, придурку этому, денег не давать. А он, – как же! – проявил благородство.

– Значит, в отношении Петренко решили ограничиться десятью тысячами? – снова решила уточнить Наташа.

– Я же сказала: для него и этого было много! Мавр сделал свое дело! – снова заявила «Маргарита Сергеевна».

– И что же, все-таки, было в планшете? – спросил Свешников.

Женщина в сердцах махнула рукой.

– Я чуть не разревелась… Получили всего лишь еще одну копию плана! Потом долго гадали, что все это значит, но ничего толкового так и не придумали. Впрочем, тогда уже это не было главным… Жаль только, машина нас подвела, а то бы…

«Гвоздкова» замолчала и опустила голову.

– Зачем вы убили Касьянова? – жестко спросил Ерофеев.

– Кого? – женщина постаралась изобразить на лице удивление, но голос предательски дрогнул. Осознав это, «Гвоздкова» замолчала и отвернулась к окну.

– Я повторяю вопрос! – настаивал подполковник.

– Это идея Юры… – нехотя процедила «Маргарита Сергеевна». – Мы испугались… Точнее, он испугался, что старик мог многое услышать из разговора с Колей и проболтаться вам… Что дед жив, я узнала 22-го утром. Да еще Станислав Андреевич заявился – чуть с ума не сошла! Он, – женщина кивнула на Широкова, – сбил меня с толку вопросами про комод, про тетиных детей и про мужчину, приглядывавшего за домом. В обед мы с Юрой посоветовались и решили, что милиция, по неизвестным нам причинам, у нас на «хвосте». Вот и придумали план, как убрать Касьянова, устроить вам переполох, а сами «под шумок» скрыться и достать деньги.

– Не понятно… А вы не подумали, что 21-го Касьянов мог рассказать милиции все, что услышал? Какой тогда смысл был его убивать? – усомнился Свешников.

– Подумали… Но Юра посчитал, что Касьянов – единственная улика против нас в убийстве Коли: ведь старик мог его опознать! Других следов, по мнению Юры, остаться не должно было… Или, точнее, доказать что-либо становилось невозможным.

– И вы, медработник, из-за этого хладнокровно убили человека? – запальчиво воскликнула Наташа.

«Гвоздкова» окинула следователя презрительным взглядом и сквозь зубы процедила:

– Что вы знаете о жизни?… Разве вы можете понять, что значит быть богатой и независимой?!

Она хотела еще что-то добавить, но лишь махнула рукой. Установившуюся на некоторое время тишину нарушил Ерофеев:

– Маргарита Сергеевна, где же вы с Бубенцовым «прохлаждались» целую неделю, если так спешили овладеть деньгами и приложили максимум усилий, чтоб выиграть у нас время?

«Гвоздкова» поежилась и внимательно посмотрела на подполковника.

– Вернувшись из больницы, – сказала она, – мы увидели у дома милицию, разбитое окно и посчитали, что Петренко у вас. Следовательно, нас станут искать. Вот и решили переждать некоторое время. Поехали на юг, но возле Тулы «напоролись» на ГАИ – машину-то перерегистрировать не успели. Пришлось бросить ее и дальше добираться поездом. Но больше недели мы, к сожалению, не выдержали, вот и попались…

Она развела руками и вновь улыбнулась.

– А где вещи Коли? – полюбопытствовал Свешников.

– Вещи? А-а-а… Когда он был у меня, то упомянул про камеру хранения на вокзале. Юра затем, вытряхивая у него мелочь из карманов, нашел коробок с записанным номером ячейки и кодом замка. По-моему, 22-го он забрал те вещи и куда-то выбросил… А почему это вас интересует? – удивилась «Гвоздкова».

Свешников неопределенно пожал плечами, а Широков неожиданно спросил, прохаживаясь по комнате:

– Маргарита Сергеевна, откуда у Бубенцова столько денег? Ведь десять тысяч отдал Петренко, за двадцать – купил машину… Я уж не говорю о более мелких расходах!

Женщина напряженно застыла и, едва повернув голову в сторону Станислава, ответила неуверенно:

– Не знаю… Меня это не очень интересовало…

– Да? А я думаю, такую женщину, как вы, деньги не могут не интересовать, я не прав? – и выждав паузу, добавил: – Я не прав, Виктория Ивановна?!

Монина вся как-то передернулась, побледнела и стала медленно сползать с табурета. Широков и Свешников с двух сторон бросились к ней и успели подхватить непослушное тело – Монина потеряла сознание.

Пока Наташа приводила ее в чувство, Станислав вызвал «скорую». Приехавший врач сделал успокоительный укол и констатировал обморок от сильного нервного перенапряжения. Затем несколько пришедшую в себя Викторию Ивановну с разрешения врача водворили в камеру.

29 июля. Пятница. 19 часов.

Широков и Свешников, что-то тихо обсуждавшие, моментально умолкли при появлении Натальи Николаевны в кабинете Ерофеева. Самого подполковника не было.

– Вы чего тут секретничаете? – спросила девушка, недоверчиво оглядывая друзей.

– Да так…– неопределенно ответил Игорь и хитро подмигнул Широкову, от чего тот неожиданно смутился.

– А, ну раз так… Может, мне уйти, чтоб не мешать?

– Нет, что ты! – поспешно возразил Станислав. – Просто обсуждали одну частную проблему, касающуюся…

Широков посмотрел на Игоря, прося поддержки.

– Касающуюся личной жизни Станислава Андреевича! – бодро выпалил Свешников.