Самурай-буги

– И вы что-нибудь заметили? – спрашивает Мори. Кимико Ито качает элегантно причесанной головой.

– Почему же вы так уверены, что это убийство?

– Он не страдал от стресса. Он был в отличной форме. Мы только что вернулись с Бали, с конференции ЮНЕСКО по проблемам старения. И потом, вскрытие…

Мори подается вперед, старинный стул тревожно скрипит.

– Что – вскрытие?

– Не было вскрытия, – отвечает Кимико Ито. – Жена отказалась, хотя вскрытие необходимо, чтоб получить полную компенсацию по кароси.

– Правда? Вы хорошо осведомлены о деталях.

– Он мне сам объяснил. Он редактировал этот закон у меня в квартире.

Мори делает паузу и шумно отхлебывает кофе.

– Вы подозреваете жену в мошенничестве со страховкой?

Ровно выщипанные полумесяцы бровей над глазами Кимико едва заметно воздеваются.

– Как вы догадались?

– Это нетрудно, – говорит Мори.

– Как ты догадался? – спрашивает Мори пару часов спустя.

– Это нетрудно, – говорит Сима. – Была бы эта Ито на месте жены, она бы сделала то же самое.

– Откуда ты можешь знать? – возражает Мори. – Я хочу сказать – ты ведь ее даже не видел.

– Мне и не надо, – улыбается Сима. – Я знаю психологию женщин, торгующих телом. Кто лучше живет за счет мужчин, тот и больше их презирает. Две стороны одной монеты.

– Довольно-таки циничные взгляды у вас, детектив Сима.

Сима охотно и радостно кивает – это комплимент. Штатный философ полицейского участка Ёёги. Из всех полицейских здесь он один не считает, будто Мори мешает его работе. Остальные видят в Мори нарушителя деликатных взаимовыгодных отношений между правоохранителями и правоохраняемыми.

Они сидят у прилавка лапшевни прямо на тротуаре за станцией Синдзюку. Дождь барабанит по полиэтиленовому тенту – одновременно крыше и стенкам. Над котлом клубится пар. Хозяин, седой старик в грязном напузнике, сыплет специи в сплетения лапши. Его лавчонка тут явно нарушает все постановления городских властей уже лет тридцать.

– Жена – первая, кого можно заподозрить, – говорит Мори. – Но, может быть, это и ошибка. Может, и слежка ему померещилась из-за стресса. Мания преследования и все такое.

Сима кивает. Поднимает клубок лапши к губам и надувает пухлые щечки, прежде чем зачавкать. На его лице столько же воды, сколько на зонтике Мори. Причина в миске: «красное озеро ада» – самый острый суп с лапшей во всем Синдзюку.

– Вот в чем проблема, – продолжает Мори. – Помимо прочего, я даже не знаю, было преступление или нет.

– Помимо прочего?

– Ну, всякие там подозрительные обстоятельства. Как обычно.

– Гм?

Сима понимает, чего хочет Мори. Он просто хочет, чтобы тот произнес это вслух. Они дружат с 1972 года, когда познакомились в зале каратэ. В те дни они занимали немного разное положение. Мори был высокомерным студентом элитного университета. Сима – бритоголовым бугаем, выбравшим карьеру полицейского после того, как в новостях показали разгон демонстрации. При той первой встрече Мори сразу же отправился в нокаут – «ошибочка вышла», как не преминул с гадкой ухмылкой заметить юный полисмен. После второй встречи Симе пришлось потратить свой летний бонус на передние зубы. С тех пор прошло четверть века, Сима стал инспектором, у него подрастают две дочки, и в свободное время он больше не занимается каратэ, а горбится над доской сёги. [5] А Мори? Мори так и остался там, в 70-х.

– Мне нужна твоя помощь, Сима-сан. У вас наверняка есть официальный отчет о смерти такого высокопоставленного чиновника.

Сима втягивает в себя очередной комок лапши. Слегка хмурясь, вытирает рот полотенцем. Для человека, только что осушившего чашку жидкого огня, он отлично владеет собой.

– Отчет? – говорит он. – Наверное, что-то где-то должно быть.

Этого Мори и ждал. Он допивает пиво, отдает старику тысячу иен. Обычный ритуал: Мори наклоняется и засовывает деньги в грязный напузник хозяина.

– Кстати, – говорит Сима, застегивая плащ. – У меня к тебе тоже вопрос. Что ты делаешь, чтобы твои девочки не ревновали?

– Девочки? Какие девочки?

– Ну, Мори-сан! Я же знаю, что у тебя сегодня ночевали пять экзотических дамочек. Ты, наверное, жутко утомился.

Он посмеивается. Мори уклончиво хмыкает. Дамы действительно жутко его утомили, но не в том смысле.

– Это просто друзья моего друга, – говорит Мори. – Вообще-то сегодня утром они покинули Японию.

Они встают, и под тентом сразу становится тесно. Капли конденсата падают с металлических ребер потолка в кипящий котел. Старик благодарит их. Мори выходит из палатки в бесцельную морось.

Он возвращается к себе к середине дня. Нелегко жить в этой части Синдзюку, если ты не ростовщик, не акула недвижимости и не строитель финансовых пирамид. На многих домах табличка «сдается» висит годами. Дом, в котором находится кабинет Мори, полностью заселен, потому что в нем самая дешевая аренда. А самая дешевая аренда там потому, что, во-первых, нет лифта, во-вторых, нет кондиционера, а в-третьих, любое серьезное землетрясение за десять секунд оставит от дома груды мусора. Тем не менее, съемщики постоянно меняются. Ресторан на первом этаже обанкротился в прошлом году, теперь на его месте кучка караокэ-кабинок – загончиков, где можно петь, напиваться и делать все что хочешь за триста иен в час. Почему-то их очень любят старшеклассники.

Над ними два якудзы закрыли свою школу английского языка и заменили ее другим способом вымогательства – прокатом фикусов в горшках для лобби отелей и конторских приемных. Этажом выше – вечно темный и пустой офис загадочной торговой компании. Поднимаясь по лестнице, Мори разглядывает рекламу на дверях.

Мори слыхал о последнем товаре. Он останавливается и читает: «Наслаждайтесь интимными романтическими отношениями, не испытывая неудобств… разработаны для медицинских нужд… уничтожают неприятные запахи человеческих отходов и выделений… заменяют ассортиментом расслабляющих ароматов…»

И несколько примеров расслабляющих ароматов. Научный прогресс явно дает нам возможность потеть лавандой, писать хвоей, пукать лимоном и медом. Типичный товар для этого ирреального города, в этот ирреальный момент человеческой истории. Мори, качая головой, поднимается дальше.

Верхний этаж занимает старейший съемщик, который медленнее всех вносит арендную плату. Он продает кусочки реальности всем, кто готов платить. Стертые иероглифы над почтовым ящиком: «Кацзуо Мори – служба экономических и социальных исследований».

Президент компании, он же финансовый директор, директор по продажам, исполнительный директор и единственный наемный работник, замирает перед дверью. Внутри горит свет, в колонках позвякивает Телониус Монк. Приглядимся: замок вскрыт – ножом или отверткой это сделать нетрудно. Несколько долгих секунд Мори стоит, как статуя. Потом бесшумно приоткрывает дверь на полдюйма…

– Привет, детектив-сан! Ангел ждет тебя весь день.

Она развалилась на диване и грызет яблоко. Выглядит немного иначе – симпатичный новый плащ, копна волос стянута шарфом. Мори подходит к проигрывателю, снимает иголку с пластинки.

– В чем дело? – спрашивает он с подозрением. – Рейс отменили?

– Не отменили. Остальные поехали в Нариту. А я передумала. Останусь в Японии.

Мори вспыхивает от злости, как газовая горелка в корейском барбекю.

– Совсем спятила? Ты представляешь, что с тобой сделает тинпира, если найдет?

Ангел встает, готовая к достойному отпору – причем, в упор.

– Сам виноват. Ангел говорила, лучше его убить, а ты два раза отказался. Почему так сделал?