За миллион или больше (сборник)

Шайн неслышным шагом подошел по толстому ковру к Трипу в тот момент, когда тот, повесив трубку, наклонился, чтобы взять свою сигару.

Только тогда он и почувствовал присутствие Шайна. Он резко повернулся и ядовито заметил:

— Как это вы проникли сюда и что это за манера подслушивать чужие разговоры?

— Я же ведь детектив,— ответил Шайн с иронической улыбкой.— Я не хотел прерывать такие заманчивые предложения и ждал конца разговора.

— Вы не лишены сообразительности, Шайн! После того что произошло в моем доме вчера вечером, на вашем месте я бы не решился прийти сюда.

Нисколько не смущаясь, Шайн подвинул себе кресло, не дожидаясь приглашения, сел и закурил сигарету.

— Если даже допустить, что Дарнел задушил вашу жену, вы так же ответственны за это, как и я.

Трип покраснел от злости и сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойно.

— Лучше уходите, Шайн. Я совсем не имею желания позволять вам оскорблять меня.

— Нет, дорогой Трип, я обязательно останусь, и вы выслушаете меня до конца. Не забывайте, что я-то ведь знаю, по какой причине сюда приходил Дарнел, почему он влез именно в это окно и почему он поднялся в эту комнату ночью.

Трип выпустил клуб дыма от сигары, прежде чем ответить.

— Я уже дал свои показания полиции, и она удовлетворена ими. Вы мне его прислали, потому что я нуждался в охране из-за угрожающих писем, которые получала моя жена.

Шайн прикинулся ошеломленным.

— Так вот что вы теперь выдумали? Мне хотелось знать, как вы сможете объяснить все это.

Трип посмотрел на него и сказал:

— Если вы будете противоречить мне, то сделаете только хуже для себя. У вас ведь нет никаких доказательств, а полиция имеет эти угрожающие письма.

— Вы хотите сказать, что эти письма действительно существовали? — воскликнул Майк.

— Естественно. И я готов поклясться, что я и вам говорил о них вчера.

Их взгляды встретились. Широкие рыжие брови Шайна нависли над серыми глазами. Ему только хотелось выяснить, знал ли Трип о визите своей жены к нему накануне?

— Да... Я начинаю немного понимать,— пробормотал он.— Я полагаю, что ваша жена не знала истинную причину присутствия Дарнела в вашем доме?

— Естественно. Подобного рода дело только и могло быть проведено совершенно секретно. Как вы могли себе представить, что моя жена согласится продать свои драгоценности? Да. ни за что на свете! Ей было совершенно наплевать на то, что я так нуждался в крупной сумме денег.

  — Я начинаю видеть вас в настоящем свете, Трип. Вы подонок, король прохвостов. Вы не только хотели обмануть страховое общество, но и украсть драгоценности вашей жены, заставляя ее верить в ограбление.

Жаль, что этот случай все испортил.

— Моя жена,— холодно заявил Трип,— была очень скупа и была тиранкой. После нашей свадьбы она всегда испытывала наибольшее удовольствие, когда видела, что мои дети и я вынуждены обращаться к ней за милостыней. Она выдавала на нищенские суммы. Она не только отказалась сделать меня распорядителем завещанного ее отцом, но заявила, что сама будет распоряжаться своими деньгами.

— Но ведь эти деньги были ее, разве не так? — проворчал Шайн.

Трип поджал губы и ничего не ответил. Майк рассматривал его надутое лицо. Он понимал навязчивую идею этого человека, перешедшую просто в манию. Трип считал, что он подвергался притеснениям. В его понятии обокрасть одновременно свою жену и страховую компанию было актом справедливости.

— Хорошо, я сообразил. Я понял, что вы не сказали правду полиции. И не бойтесь, я-то уж им не скажу ничего. Это совсем не устроит мои дола.

Если же узнают, что я помог вам совершить преступление, то мне и от этого не будет никакой пользы. Но, возвращаясь к угрожающим письмам, я хочу знать, где они сейчас находятся?

— Я отдал их сегодня утром мистеру Пантеру. Их было три, требующих от Леоры сумму в сто тысяч долларов..

— Анонимных?

—Да, конечно. Ей писали, что в случае согласия она должна дать определенные заверения.

— И она этого не сделала?

— Да, она категорически отказалась. Как я вам уже сказал, моя жена не так-то легко расставалась со своими деньгами. Она склонна была рассматривать эти письма как произведения какого-то сумасшедшего. Потом она поделилась со мной своим беспокойством, и мы решили передать это дело в руки частного детектива.

Наступило короткое молчание, во время которого Шайн смотрел в пол, а Трип прямо перед собой. Потом, как бы говоря сам с собой, агент по недвижимости прошептал:

— Я не хочу изображать особенное горе, но мне все же неприятно, что моя жена умерла такой смертью.

Глаза Шайна блестели, но он не поднял их.

  — Вы заявили, что она сперва приняла эти письма за творение сумасшедшего? Не хотите ли вы этим сказать, что она знала, кто посылал ей их?

— Совершенно точно. Я уверен, что она с самого начала знала, кто является автором этих писем, и так как я, со своей стороны, тоже» догадывался об этом, то и считал, что она находится в большой опасности. Но когда она отказалась серьезно отнестись к этим угрозам, я почувствовал себя освобожденным от ответственности.

— Надеясь, может быть, что она даст себя прикончить и что вы свободно тогда можете наложить свою руку на ее денежки? — предположил Майк.

— Вы не имеете никакого права говорить со мной таким тоном, Шайн! — закричал Трип, быстро вскочив.— Я больше не желаю слушать ваши оскорбления. Уходите, и немедленно!,

Шайн не пошевельнулся.

— Я остаюсь, Трип,— спокойным тоном сказал он.— Садитесь и не устраивайте истерик — это ни к чему не приведет. Ведь вы не станете опровергать, что наследуете ее деньги, а?

Арнольд Трип некоторое время колебался, потом все же опустился в свое кресло.

— Что же касается этого, то теперь все узнают, что половйна состояния перейдет к моим детям и ко мне.

Шайн резко поднял голову и приподнял вопросительно брови.

— А другая половина?

— Мне кажется, что это вас абсолютно не касается, хотя я и могу вам сказать, что другая половина предназначается ее брату Буеллу Ренслоу. В сущности, вся часть Леоры перейдёт к нам, половина состояния ее отца. В течение ряда лет она пользовалась доходом от всего состояния, но оговорка в завещании ее отца гласит, что в. случае смерти Леоры половина состояния перейдет к ее 'брату или будет помещена в банк до того времени, когда он выйдет из тюрьмы, куда он был посажен двадцать пять лет тому назад... за убийство.

Шайн вздрогнул и выпрямился в своем кресле.

— Пожалуйста, расскажите мне об этом с самого начала!

Трип затянулся сигарой, заметил, что’ она погасла, осторожно положил её на край пепельницы и ответил с большой важностью.

— Я считаю, что это вас не касается.

Между сощуренными веками глаза Шайна поблескивали холодным металлическим блеском.

— Было совершено убийство, мистер Трип, в которым ваши дети и вы сами достаточно скомпрометированы. Вы сделаете лучше, если расскажете мне все.

Трип вздохнул.

— Это довольно грязная история. За два года до того, как я женился на Леоре, ее единственный брат убил человека во время пьяной драки в маленьком городке шахтеров на востоке страны. Он был приговорен к пожизненному . заключению, и стыд ускорил смерть их отца. Старый Ренслоу заработал свои миллионы, добывая золото в Колорадо. Его завещание гласило, что все его состояние должно перейти к дочери, но в случае ее смерти половина его должна быть отложена на имя сына на тот случай, если ему удастся Освободиться, получив амнистию.

Буелл Ренслоу был освобожден два месяца назад, и он приходил сюда повидаться с сестрой. Он настаивал на том, чтобы она отдала ему деньги, которые должны перейти к нему. Леора из скупости, конечно, отказала ему и отдала распоряжение своим поверенным, чтобы они выплачивали ему ежемесячно определенную сумму. Больше она не захотела его видеть. Пятнадцать дней назад появилось первое письмо с угрозами. Я совершенно уверен в том, что это произведения ее брата, но мы никогда не говорили с ней о нем и не обменивались мнениями о своих подозрениях. И вместе с тем я совершенно уверен, что она знала, что единственным, кто мог писать ей, был Буелл Ренслоу.