Дневник грабителя

— Олли! — кричу я. — Можешь сбавить темп, я от них отделался.

Олли дышит часто и держится за бок.

— А я нет, — отвечает он, едва заметным движением головы указывая в сторону, откуда за ним несутся два копа.

Я отворачиваюсь и срываюсь с места, надеясь за несколько секунд набрать прежнюю скорость. Но Олли очень быстро меня обгоняет.

— Бекс, шевели ногами! — бросает он через плечо. Тот факт, что я остался у него за спиной, естественно, меня не радует. Я стискиваю зубы и прибавляю скорости. До жути хочется оказаться сейчас дома, у себя в кровати.

С каждым вздохом мою грудную клетку разрывает от боли, а ногу, как только она в очередной раз соприкасается с землей, словно опаляет огнем. Единственным утешением служат мысли о том, что преследующим нас копам тоже несладко. Чертовы бедняги наверняка безмятежно попивали в этот субботний вечер чай, когда их вызвали погоняться за нами, преступниками.

Вот мы и носимся все вместе, развеивая скуку нашего маленького городишки.

Я и Олли сворачиваем с главной дороги и ныряем в засаженную деревьями узкую улочку. Копы бегут за нами по пятам, запыхавшимися голосами сообщая по рациям об изменении курса.

— Пошли на хрен, скоты! — кричит Олли. По-видимому, надежды на спасение у него, как и у меня, практически не остается.

— Стойте! — орет один из копов. За время наших сегодняшних гонок мы впервые вступаем друг с другом в разговор. — Вы все равно от нас не уйдете.

Шумный вдох, выдох, кашель.

— Нет уж, валите к черту! — отвечает Олли оптимистически. — Пожалуйста, — добавляет он гораздо более тихо.

Конечно, все сложилось бы по-другому, если бы мы удирали от копов на машине. Сидели бы сейчас довольные и здоровые в кабаке. Нет же, Олли посчитал, что так мы отделаемся от этих гадов гораздо быстрее.

— На дороге им будет легче нас нагнать, — заявил он. — А бежать за нами больше чем пару сотен ярдов у них не хватит мочи.

Какой же кретин этот Олли! И на сей раз за то, что я его опять послушался, я себя презираю.

Столь приличных расстояний я не преодолевал бегом, наверное, с тех пор, когда мы сдавали кросс в школе; хотя тогда все обстояло гораздо проще — выбиваясь из сил, я запросто мог на время сойти с дистанции и устроить себе перекур. Сейчас же я на пределе и чувствую, что долго не протяну.

Но остановиться я не могу, просто не могу. На этот раз мне предъявят обвинение в грабеже, а по подозрению в нем меня задерживали уже слишком много раз. Сесть за решетку и каждый день жрать кашу — такого я не вынесу. Подобная жизнь не для меня, большое спасибо!

Мне в голову приходит ободряющая мысль: быть может, если я обгоню Олли и они сцапают его, то обрадуются, что поймали хотя бы одного из нас, и прекратят погоню?

Я ускоряюсь, и спустя несколько секунд Олли остается у меня за спиной.

— Эй, постой! — выдыхает он. — Подожди, Бекс!

Проходит мгновение, другое, и Олли не то что сравнивается со мной, а вновь вырывается вперед. В мои планы это не входит. Я опять собираюсь с остатками сил и бегу быстрее, отчаянно не желая попадаться в лапы копам первым. Олли, едва заметив, что я его опережаю, мгновенно прибавляет скорости. Мы оба летим по Вилсон-Гарденс как ускоряющиеся ракеты, предельно старательно пытаясь оставить друг друга позади. Для тех, кто смотрит на нас со стороны, мы — движущееся расплывчатое пятно. Мимо пролетают дорожки, перекрестки, тротуары; время от времени то я, то Олли хватаем друг друга за куртки.

К тому моменту когда мы подбегаем к «Опус Креснт», оба еле живы.

Олли запинается на неровном тротуаре и валится на землю. Я останавливаюсь и следующие ярдов десять прохожу шагом.

— Вставай, толстяк! — кричу я, но Олли даже не шевелится.

Он лежит посередине дороги лицом вниз, тяжело дыша, как... как... как придурок с жирной задницей, окончательно выбившийся из сил.

— Я больше не могу, Бекс. Беги, оставь меня.

Повторять дважды мне не нужно. Я срываюсь с места и мчу в сторону города. По прошествии некоторого времени за спиной раздаются звуки сирены. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда из-за угла показывается синяя мигалка, и прыгаю в сад ближайшего дома. Опасность с воем проезжает мимо, я пытаюсь подняться с земли и обнаруживаю, что не в состоянии и ногой пошевелить, а потому решаю полежать здесь еще с пару минут, немного отдохнуть.

Две минуты проходят, я с трудом встаю на ноги, осторожно выглядываю из-за угла и вижу, как на удалении ярдов ста две пожилые дамы помогают Олли подняться на ноги. Копов нигде нет. Наверное, они махнули на нас рукой, когда мы принялись состязаться друг с другом на скорость. Я, прихрамывая, направляюсь к Олли.

— Вы уверены, что не хотите выпить чашечку горячего чая? — спрашивает одна из дам. — Я живу вон там, за углом.

— Да-да, непременно пойдемте, — говорит вторая. — Мы позвоним вашей маме, она приедет за вами.

— Нет, большое спасибо, — отвечает Олли. — Я на самом деле тороплюсь.

Я бочком подхожу к Олли и шепчу ему на ухо, что, быть может, нам следует принять предложение: спокойно отдохнем, попьем чая с баттенбергским пирогом.

— Нет уж! Я лучше поскорее отсюда смоюсь. А ты поступай как хочешь.

В это мгновение из-за угла опять появляется мигалка, и мы вновь пускаемся наутек. Пробежать и я, и Олли в состоянии максимум еще по полмили, но это не столь важно, от машины мы не удрали бы даже полные сил и бодрости.

— Следуй за мной! — кричу я, сворачивая на подъездную аллею чьего-то дома и устремляясь в задний сад.

Полицейская машина останавливается на дороге, и из нее выскакивают и бегут за нами, судя по звукам шагов, два человека.

Разве это справедливо?

Мы с Олли забираемся на крышу гаража в задней части сада в тот момент, когда Пинки и Перки подбегают к гаражной стенке. Эти козлы довольно резвые и поймали бы нас в два счета, если бы не грохот, раздавшийся где-то перед домом. Услышав его, оба на секунду замирают и мчатся назад узнать, в чем дело. До нас доносится чей-то крик: «Опять не поставили тачку на ручник!»

Мы бежим по крышам дюжины гаражей, а повсюду вокруг гудят полицейские машины — у террас и оград, садов и магазинов. Эти твари бросили на нашу поимку невероятное количество сил — им безумно хочется сцапать нас.

У края последнего гаража мы приостанавливаемся, готовясь спрыгнуть во мрак внизу, и в это мгновение до меня доносятся какие-то новые звуки. Я поднимаю голову, смотрю наверх и от страха чуть не накладываю в штаны.

— Что это, Бекс?

— Вертолет, черт возьми!

— Шутишь?

— Я похож на идиота?

Олли всматривается в черное небо.

— А я ничего не вижу.

— Я тоже, но они нас наверняка давно заметили. У них специальная аппаратура.

— Неужели нас ждет та же участь, что и тех бедных болванов из «Скрытой камеры»?

— Не знаю. Давай-ка не будем стоять, как идиоты, на месте. Бежим!

Мы прыгаем в сад внизу, несемся в передний двор и выскакиваем на дорогу в самом конце улицы. Полиция с визгом мчится по направлению к нам с противоположной стороны.

— Торговый центр! — кричу я Олли на бегу.

Сирены гудят повсюду. Мы бегаем зигзагами из сада в сад полудюжины разных домов, пытаясь перехитрить копов, которых собралось здесь видимо-невидимо. Наконец нам удается вновь выбраться на главную дорогу, но эти козлы тут же выезжают за нами. Олли, не оглядываясь, влетает в двери «Меткаф центра» (предположительно в семнадцатом веке этот торговый комплекс был крупнейшим во всей Британии), оставляя меня на произвол судьбы. Копы останавливают машины, выскакивают из них и несутся за нами.

Я тоже вбегаю в «Меткаф центр». Здесь полно народу — конечно, не так много, как в субботу днем, но достаточно. Бары, рестораны, закусочные и супермаркеты — все открыто. У стен и на скамейках тусуются подростки, которым еще не разрешено посещать кабаки. Большинство из них пьют «Ум Бонго» и огрызаются пожилым дамам.

Мы с Олли несемся в самый центр комплекса, в то время как копы вбегают за нами во все двери. Охрана мгновенно смекает, что, если ввяжется в это дело, сможет прославиться, и подключается к погоне.