Человек семьи

Обычно все трое играли в одном, первом, составе команды. Не бывало ни одной игры, в которой, по меньшей мере, двое из них не были бы активными. Идея состояла в том, что необходимо было выяснить, кто им платит и сколько, потому что аферы с играми не ограничивались только Нью-Йорком, а происходили в Кентукки, Огайо и других штатах.

Хотя Пата никто не обязывал сдавать экзамены, он обнаружил, что его интересует учеба, легко сочетавшаяся со службой. Конни оказывала ему неоценимую помощь в проведении множества необходимых исследований и в приготовлении многих домашних заданий. Он по-прежнему периодически встречался с Артуром Марсери, а также с Алом Сантини, Поли Федеричи и другими членами клуба на Малбери, прозвавшими его теперь "Профессором".

Артур объяснил важность работы Пата в качестве тайного агента для его карьеры:

– Ты и на этой работе не выбьешься из рядовых, но запись о таком назначении хорошо смотрится в послужном списке. Особенно, если удастся сделать несколько хороших арестов. После выполнения задания ты, быть может, на какое-то время вернешься в свою патрульную машину, но эту запись можно использовать, чтобы немного позже произвести тебя в детективы или, по меньшей мере, сделать постоянным тайным агентом. Студенты в Нью-йоркском университете отличались от других людей, с которыми Пату доводилось встречаться прежде. Они всегда были в курсе важнейших событий, больше других интересовались сообщениями в газетах и соответственно на них реагировали.

В студенческом кафетерии Пат вскоре заметил группу ребят, показавшихся ему наиболее оживленными и активными. Скорее всего, искать следы авантюр с баскетбольными играми или заговоров коммунистов нужно было именно среди них. Кроме того, их компания казалась ему наиболее интересной. Там велись оживленные беседы, сопровождавшиеся горячими спорами.

Многие из более старших студентов – ветеранов войны – находились в резерве и очень беспокоились, как бы их снова не призвали на войну с Кореей. Один из парней, которого призвали снова, был недавно убит в прорыве под Тейджоном. Арти Уинберг, высокий, худощавый, лысеющий ветеран из Провиденса, был потрясен этим сообщением, которое впервые появилось в студенческой газете "Вайолет":

– Если они призовут меня снова, я не пойду, и точка! Уговорили меня записаться в резервисты, чтобы сохранить звание. Много оно стоит, это их звание!

Джорджи Вайс, единственный из группы, имевший связи с членами баскетбольной команды, был помощником ее менеджера. Нервный, с блестящими глазами, похожий на белку мальчик из Бруклина имел собственное мнение по этому поводу – он считал Макартура маньяком:

– Вот увидите, он втравит нас в войну с Китаем еще до того, как мы выберемся из этой. Произойдет мировая атомная катастрофа. Вы, парни, лучше бы учились, как проползать под столами.

В тот день фирменным блюдом кафетерия был тост с тушеными в сметане кусочками говядины. Уинберг поглядел с отвращением на свой поднос.

– Дерьмо! – сказал он. – Черт подери, вот уж не думал, что снова увижу эту дрянь, да еще и буду есть ее опять!

Высокая полногрудая блондинка с прямыми волосами, свисающими по обе стороны ее лица, проходила мимо. Это была Элли Фогель, слывшая подружкой Уинберга. Она заканчивала биологический факультет.

– Не возражаете, если присоединюсь к вам, мальчики? – спросила Элли.

– Садись, садись, садись! – единодушно закричали все.

– Кто это? – задала вопрос Элли, указывая на Пата.

– Он – новичок, – ответил Уинберг. – Итальянец, но все же я думаю, что сможет научиться чему-нибудь.

– Я говорила тебе и раньше, – сказала Элли, – что не считаю такие шутки остроумными.

Пат улыбнулся:

– Благодарю за защиту, но я хорошо справлюсь с такими выпадами самостоятельно.

– Я и не защищаю вас, просто терпеть не могу эти шовинистические штучки.

– Это потому, что твой народ – фрицы, – возразил Уинберг, – а тебя это смущает.

Элли начала было вставать из-за столика, но Уинберг быстро извинился:

– Ладно, ладно, извини меня, ты права. Такие шутки абсолютно неуместны.

Пат надеялся, что, сидя за столом с Вайсом, сможет перевести разговор на баскетбол. Но после того, как к ним присоединилась Элли, они больше всего говорили о театре. "Парни и куколки" было самым популярным шоу на Бродвее, а Пат был единственным из всей компании, кто его видел. Наконец-то у него появилась тема, которую он мог развивать с большим авторитетом, чем остальные.

– Ну, я-то думаю, что все это глупо, – сказала Элли. – В конце подобного шоу игроки и мошенники превращаются в героев. Вот почему у нас происходят скандалы из-за таких личностей, как Гросс из Бруклина. Люди думают, что азартные игры – это смешно.

– А что серьезного можно найти в этом занятии? – сказал Вайс. – Людям нравятся игры. Ну и что из того?

– А то, что там всем заправляет рэкет, – со злостью ответила Элли, – а эти игроки вовлекаются в наркоманию, проституцию и в прочие виды насилия над личностью. Это все продукт вашего капиталистического общества.

"О, Боже, – подумал Пат. – Одним махом я убил всех мух!"

Он решил, что надо начать подстрекать Элли. Когда она волновалась, ее грудь вздымалась под тонким белым обтягивающим свитером.

– Тебе следует вести себя осторожней, – сказал Уинберг, – а не то Маккарти и его мальчики начнут охотиться за тобой. По-настоящему он еще не принялся за радикалов в университете.

– Хотелось бы мне посмотреть на эту охоту, – с пылом сказала Элли. – Иногда мне кажется, что я с удовольствием предстала бы перед этим комитетом. Многое могла бы им высказать. Именно из-за таких парней, как вы, которые трусливо молчат, страна скатилась в то положение, в котором сейчас и пребывает. А вот и Бэйли. Он у вас считается радикалом. Почему вы никогда не спросите его, что он думает по этому поводу?

Вайс окликнул Джима Бэйли, проходившего с подносом мимо их столика, и пригласил его присоединиться к ним. Это был высокий, серьезный негр со светло-коричневой кожей, длинным орлиным носом и тонкими губами. Только цвет кожи и густые вьющиеся волосы выдавали его черных предков. Бэйли познакомили с Патом. Оказалось, что он был вице-президентом студенческого совета и редактором "Вайолет".

– Как тебе кажется, собирается ли Комитет Маккарти спуститься вниз и заняться радикалами из студентов? – спросил Вайс.

Бэйли серьезно поглядел на него.

– Думаю, что если они позволят радикалам пройти в Конгресс и не зажмут деятелей кино, то скоро окажутся и у нас. Может быть, они уже здесь, среди нас. Наверное, прослушивают наши телефонные разговоры. А еще мне кажется, что в университете уже полно шпиков, шпионящих за нами.

В середине разговора часы пробили один раз, и Пат вышел из-за стола, направляясь в библиотеку. Бэйли шел рядом с ним.

– Какой курс лекций вы здесь слушаете? – осторожно спросил он.

– Гуманитарных наук, – ответил Пат. – Подумываю о получении юридического образования.

Бэйли недоверчиво покачал головой, но ничего не сказал.

– А чем занимаетесь вы? – спросил Пат.

– Политическими науками.

– Планируете стать политическим деятелем?

Бэйли рассмеялся:

– Ученые, занимающиеся изучением политики, не становятся политиканами. Но иногда создаются условия, когда они советуют политическим деятелям, что им делать, пишут для них речи, планируют предвыборные кампании. Никогда не слышал о том, чтобы ученый, занимающийся политическими науками, был избран в правительственные органы. Может быть, дело в том, что нас обучают не тем дисциплинам.

– Да, – сказал Пат, – дело не в том, что ты знаешь...

– Конечно, я прекрасно сознаю, что основная причина, по которой меня избрали вице-президентом студенческого совета, заключается в том, что в правлении нужен был черномазый. Сбалансированный список кандидатов, точно так же, как при организации предвыборной кампании мэра.

– Да, так было всегда, кроме последнего раза, – заметил Пат, – когда в списке оказались одни итальянцы.