Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)

За окном от непрерывного дождя сумерки, так что пришлось зажечь лампы по углам. Холодно, и автоматически, сами того не замечая, присяжные подходят к батареям и щупают их.

— Ну, давайте, господа, решать. Время позднее. Работы невпроворот! — воскликнул старейшина, владелец кондитерского магазина.

— А что тут решать? — пожал плечами лавочник, снабжавший мясом и тренировочный центр «Рапида», и ресторан «Сети», а потому одобренный в составе присяжных обеими сторонами. — По-моему, всех нужно оправдать.

— То есть как всех оправдать? — повернулся к нему старейшина. — Если мы считаем, что Бручиани прав, то не правы игроки. И наоборот. Нам надо решить главное — брали футболисты взятки у Бручиани или нет. Если брали, то меняли ли в корыстных целях результаты матчей. Короче, мошенники они или нет. Вы же слышали председательствующего? На что он обратил внимание? Именно на это, то есть имеется ли факт мошенничества. Ясно? Мошенничества. Именно мошенничества, — старейшина без конца повторял это слово.

— Знаете ли, господа, — вмешался в разговор еще один присяжный — врач-сексолог, — надо прежде всего решить, что такое мошенничество.

— Что же тут решать? — перебил мясник, для которого, по-видимому, не существовало проблем. — Есть кодекс, там все написано.

— Э, друг мой, — сексолог хитро подмигнул, — в юридическом плане сомнений нет. А в человеческом, в сексуальном хотя бы?

— Да при чем тут «в сексуальном»? — вытаращил глаза старейшина.

Услышав о чем речь, приблизились остальные.

— Очень просто, — развивал свою мысль сексолог, — мы имеем дело с футболистами-мужчинами, а если б это были футболистки? Ручаюсь, они никогда на подобные сделки не пошли бы.

— Пошли бы, — ухмыльнулся еще один присяжный, владелец самой модной в городе женской парикмахерской, — плохо вы их знаете. Женщины — они на любые сделки пойдут. Возьмите хоть мой салон...

— Оставьте ваш салон в покое, — отмахнулся сексолог, — они же не модницы, а футболистки!

— Красивыми всем хочется быть, — философски заметил мясник.

— Какое отношение это имеет к делу? — раздраженно заметил старейшина. — Не валите все в одну кучу — женщины, мужчины, парикмахерские, футболистки... Перед нами конкретный случай, и надо решить, доказано ли, что футболисты «Рапида» изменяли результаты встреч за взятку, которую давал им Бручиани.

— Зачем упрощать? — настаивал сексолог. — Нам же важны двигательные мотивы, смягчающие и отягчающие обстоятельства. Может быть, футболисты направляли полученные деньги на благотворительные цели — помощь товарищам в беде (кто-то прыснул). Напрасно смеетесь, — обиделся сексолог, — вот футболистки...

— Да ну их к черту, ваших футболисток! — вскипел старейшина. — Отвечайте: Олафссон виновен в мошенничестве — да или нет?

— Нет, — растерянно ответил сексолог.

— Нет, — подтвердил мясник.

— Нет, — пробормотал парикмахер и добавил: — Давайте заканчивать, сегодня же выставка собачьих париков, вернисаж.

— Нет...

— Нет...

— Нет... — на разные голоса звучало в комнате.

— Так, значит, оправдать, — деловито констатировал старейшина и начал заполнять бумаги. — Переходим к следующему.

Захваченные инерцией, присяжные как попугаи повторяли хором «Нет!» после каждой произносимой старейшиной фамилии. Дело застопорилось на Корунья.

— Виновен! — неожиданно ответил парикмахер.

Старейшина замер с поднятой ручкой.

— Виновен? Почему? — удивленно спросил он.

— Потому что наставник, тренер. Он не имел права допускать такое. Игроки — простые ребята, они не очень-то понимали, что к чему. А Корунья отлично все понимал. К тому же он руководил игрой, давал указания. Что может сделать на поле один игрок? Я имею в виду в смысле изменить результат. Не считая вратаря, разумеется. Но вратарь-то как раз не проходит по делу. А вот тренер, тот все решает.

— О, тут что-то есть, — зацокал языком сексолог, — тут что-то есть. Вы, пожалуй, правы. Тем более у футболистов. Вот у футболисток, — оживился он, — там тренер — ноль. Женщины, когда они коллективно подчинены одному мужчине, сублимируют свое чувство протеста неизмеримо сильнее. Фрейд по этому поводу говорит...

— Не морочьте нам голову с вашим Фрейдом. Не такой уж он знаменитый тренер, если я его не знаю, — раздраженно перебил старейшина (все шло так гладко и на тебе — застопорилось из-за этих идиотов!). — Ну и что ж, что Корунья наставник? Ему меньше других, что ли, надо... То есть я хотел сказать, он тем более заботится об игроках, старается, чтобы у них были какие-то лишние возможности. Они же не миллионеры, черт побери. Ну он и не мешал им брать, если находился такой болван, как Бручиани, который давал.

— Еще бы, — усмехнулся мясник, — дают — бери. Нормальный бизнес. Не вижу за Корунья никакой вины.

— Э, — покачал головой сексолог. — Э, тут все зависит от точки зрения. И все же, взвесив все «про» и «контра», я склоняюсь к мнению, что тренер не виноват в мошенничестве, хотя поступал глубоко безнравственно. Но опять-таки возникает вопрос: что такое безнравственность?..

— А что это такое? — с искренним любопытством спросил мясник.

— Вот именно, — улыбнулся сексолог и наставительно ткнул в его сторону пальцем, — вы даже не знаете, что это такое, и это ваше счастье. А уж что такое нравственность, вы наверняка не знаете. Но, видите ли, есть всякие нюансы. Например, тренер футболисток...

— Да хватит вам, черт возьми! — заорал старейшина, хлопнув по столу кулаком с такой силой, что все отодвинулись, а сексолог, прерванный на полуслове, съежился в кресле. — Все мозги нам проели со своими футболистками! Это противоестественно — женщины и футбол, так же, как мужчины и художественная гимнастика или мужчины и настольный теннис...

— Не согласен, не согласен, — вежливо перебил парикмахер, — теннис — это прекрасно...

— Ну, хватит вам, — басовито остановил начавшийся было спор еще один присяжный, дирижер пожарного оркестра. — Толчем воду в ступе: виновен, не виновен. Скольких игроков оправдали, а тренер виновен. Не все ли равно, подумаешь, один человек. Время уже позднее, у меня репетиция.

— Правильно, — подхватил владелец салона. — Сегодня вернисаж...

— Тогда отвечайте, — решительно спросил старейшина и вперил угрожающий взгляд в парикмахера, — виновен ли тренер Корунья в мошенничестве? Да или нет?

— Нет! — убежденно замотал головой парикмахер.

— Нет, — вторил мясник.

— Нет!

— Нет... — отвечали остальные.

— Ясно, — подвел итог старейшина и вытер вспотевшую шею. — Остался Бручиани, как быть с ним?

— Э, — зловеще заблеял сексолог, — тут дело посложней.

— Только не приплетайте сюда ваших футболисток, — угрожающе проворчал старейшина.

— Футболисток я не собираюсь «приплетать», по вашему выражению, — обиделся тот, — по разубедить меня в вине Бручиани вам не удастся.

— А, собственно, в чем его вина ? — спросил мясник. Оправдав одного своего клиента, он пытался совместить противоположности и обелить другого, хотя этот другой подал в суд на первого.

— Что значит «в чем его вина»? — возмутился сексолог. — Он же разлагал живой, трепетный организм, каким является в наше время футбол. Занимался, если хотите, моральной вивисекцией.

— Не знаю, как с этой... вивисекцией, — возразил мясник, — я ваших медицинских курсов не кончал, но, по-моему, Бручиани просто делал свой бизнес. Не хотели бы брать — не брали бы. Дают — бери.

— Да давал-то он зачем? — старейшина оглядел присутствующих. — Чтобы склонить их к мошенничеству. Значит, оп мошенник.

— Ну почему, — вяло возразил мясник, — я с ним уж сколько лет дела веду. Ни разу меня не обманул. Наоборот, я ему однажды десять килограммов мозгов недовесил, случайно конечно, и он никаких претензий не предъявил.

— То-то и оно, — пробурчал старейшина, — мозгов-то как раз ему не хватает, иначе не подавал бы в суд, когда сам по горло в... — он не закончил.

— Между прочим, — запоздало обиделся на мясника сексолог, — я кончал не курсы, а медицинский факультет. Мы резали не мясо, а трупы, — он глупо хихикнул.