Блещет золото кровью алой

– Обещаю, что в следующий раз так и будет.

– Когда ты планируешь вылетать?

– У тебя будет время собраться в дорогу. Завтра. В крайнем случае, послезавтра.

– Поездка в Россию как-то связана с нашим общим делом?

– Самым непосредственным образом. Ты сама все увидишь.

– А теперь давай спать, – тонкие женские руки обвили его шею. – Ты такой сладенький.

Место двойного убийства было осмотрено самым тщательным образом.

Выходило, что на Магистральную преступники подъехали на двух машинах. По какой-то надобности рылись в заброшенной трансформаторной будке, стоявшей неподалеку, а потом застрелили Иннокентия Мазутина и Григория Карасева, после чего оттащили трупы в лес, где и присыпали их землей. Странно было другое, не так уж здесь и безлюдно, чтобы можно было палить из ствола. Есть определенная категория людей, которые любят побродить по пустынных местам, а для парочек, предпочитающих экстремальные взаимоотношения, глухие посадки лучшее место для повышения либидо. Однако, несмотря на самые тщательные поиски, отыскать свидетелей так и не удалось.

Уже возвращаясь к машине, Илья Никольский увидел в глубине посадки, недалеко от того места, где произошло убийство, щитовую конструкцию, отдаленно напоминающую строение. Приблизившись, он увидел, что это было лежбище какого-то бомжа. От ненастья, конечно же, не спасет, но вот от легкого дождичка вполне можно уберечься. Здесь же, на импровизированном полу – плохо струганные горбыли – лежало ветхое тряпье, некий жалкий аналог матраса. С лежбища прекрасно было видно место, где остановились машины. Бомжи народ чуткий, с обостренным чувством опасности, так что вряд ли они могли пропустить зрелище, что развернулось перед ними на расстоянии всего-то трех десятков метров. Даже если допустить невероятное, что они не были разбужены звуками подъезжавших автомобилей и крепко спали, так наверняка были разбужены пистолетными выстрелами. И, наверное, увидели всех участников преступления.

Оставалось только дождаться, когда они явятся на ночлег.

Чтобы не спугнуть бомжей, решили в посадках более не топтаться и подъехать к импровизированному домику в сумерки.

Машину с тремя вооруженными спецназовцами (обыкновенный мини-вэн без каких-либо опознавательных знаков) оставили вдали от места преступления. Илья Никольский вместе с Вадимом Кузнецовым решили затаиться поблизости.

– Может, мы тоже подтянемся? – предложил начальник группы спецназовцев, коренастый широкоплечий парень с крупными широкими ладонями.

– Толпа нам ни к чему, – отрезал майор Никольский. – Они могут испугаться и не прийти. А потом, мы ведь будем на связи. Телефоны-то у нас есть.

– Хорошо, если что, так мы сразу выходим.

Хмыкнув, Никольский произнес:

– Хотелось бы без этого «если что».

– Я понимаю…

Сгустившиеся сумерки плотно окутали лесопосадки, придав массиву толику зловещности. Идеальное место для свершения преступлений. Никольский с Кузнецовым затаились в трансформаторной будке, через окно которой хорошо просматривалась тропа. Время тянулось невероятно долго, в какой-то момент даже показалось, что стрелка просто приклеилась к циферблату. Стараясь думать о чем-то приятном, Никольский всматривался в темноту.

Пошел уже третий час ожидания, а бомж не появлялся. Никольский стал уже подумывать, что просто теряет время, наверняка этот бродяга переместился куда-нибудь в более безопасное место, благо летом можно отыскать дом едва ли не под каждым деревом, как вдруг увидел на тропе темную фигуру мужчины. Глядя прямо перед собой, он уныло брел в сторону импровизированного жилища.

– Кажись, идет, – взволнованно прошептал в ухо Кузнецов.

– Не дергайся! Вижу. Пусть пройдет к себе. А там уж и поговорим. Иначе отпираться начнет.

Мужчина миновал поляну и вошел в посадки – ровный ряд широколиственных насаждений сорокалетней давности. Некоторое время между стволами мелькала его белая рубашка, а потом затерялась и она.

– Выходим, – сказал Никольский, – только тихо. Не зацепись, – показал он рукой на лежащие у входа металлические листы железа. – Иначе грохоту будет на весь лес.

Быстро пересекли поляну и углубились в посадки, стараясь держать на расстоянии видимости бродягу, уверенно шедшего по изгибам тропы. Чувствовалось, что здесь он у себя дома. Вряд ли кто другой сумел бы столь безошибочно, ни разу не зацепившись о корягу, выйти кратчайшим путем к обиталищу.

Приготовления ко сну были недолгими. Бродяга потрогал кровлю и, убедившись в ее надежности, просто плюхнулся на ворох слежавшегося тряпья и вытянулся во весь рост.

Вряд ли от бомжа можно было ждать каких-то неприятных неожиданностей, в подавляющем большинстве народ они безобидный, но пренебрегать безопасностью все же не стоило. Мало ли чего!

Расстегнув куртку, под которой в кобуре находился пистолет, майор Никольский негромко сказал:

– Выдвигаемся! Будь настороже.

Неслышно подошли к жилищу бродяги, тот мерно и глубоко похрапывал (видно, намаялся за целый день, бедняжка). Включив фонарь, Никольский направил луч фонаря прямо в заросшее чумазое лицо.

Бродяга пробудился тотчас; открыв глаза, он ошалело взирал на подошедших мужчин.

– Кто вы такие? – спросил он перепуганным голосом.

– Мы из полиции, – ответил Илья. – Майор Никольский. Поднимайся. Разговор есть.

– Фу-у, – протянул тот с видимым облегчением поднимаясь. – А я-то думал…

– Что ты думал?

– Да все, что угодно! – с некоторым вызовом ответил бродяга. – Глянь вокруг! Сейчас весь мир против бродяг ополчился.

– Вот ты и скрываешься в лесу? – хмыкнул Кузнецов.

– Так получается, – не принял иронию бомж. – Если уж не убьют, так обязательно покалечат.

– Как тебя зовут?

– Можно Александром, – излишне торжественно произнес бродяга.

– Отлично, Александр! Разговор без протокола, если, конечно, не хочешь в обезьяннике посидеть. У нас там машина стоит.

– Что у вас приемы такие садистские, поспать человеку не дают, ведь никому не мешаю! А что не так – сразу обезьянник. Ладно, что у вас там?

– Позавчера ты ночевал здесь. Только не надо мне туфту гнать, – строго предупредил Никольский. – Я этого не люблю.

– Ночевал. И что с того? Ведь не запрещено. А потом, в гостиницу меня все равно не пустят. Так чего вы меня прессуете?

– Вижу, что ты не без юмора. Это хорошо. Значит, поладим. Ты здесь видел людей?

– Может, кого и видел, так разве их всех запомнишь. Шастают туда-сюда. Говорят, грибы! Хотя какие тут, на хрен, грибы!

– Я говорю про ночь. Подъехали две машины, была пальба. Будешь говорить, что ничего не слышал? – с некоторой угрозой спросил Никольский. – Знаешь, я сюда ночью приперся не для душевных разговоров с тобой.

Бродяга досадливо покачал головой:

– Ведь хотел же сегодня в другом месте нору подыскать. Так нет же! Комфорта захотелось! Чтобы крыша над головой была. И вот на тебе, угораздило! Разгребай теперь по полной! Только, гражданин начальник, ты уж меня нигде не свети, как будто бы меня вообще не было. А то, сам понимаешь, эти гаврики просто удавят меня, и все. Сделать им это, как в сортире опорожниться.

– Договорились. Что ты там увидел? Рассказывай! – поторопил Никольский.

– Подъезжали две машины. Сплю я чутко, мало ли… Проснулся, почапал на шум. Смотрю, какие-то кенты стоят. Вдруг один из будки выскочил и в лес ломанулся. Ну, его сразу из пистолета и подрезали, а тут другой какой-то в толпе рыпнулся. Его тоже уложили. Я за кустами стою, пошевелиться боюсь, а вдруг они меня того… тоже уложат! Один из них, сразу видно, какой-то блатной, я их по повадкам узнаю, говорит, отнесите их в лес и закопайте, и в мою сторону посмотрел, у меня прямо все внутри обмерло, и прямо на меня потопал, я пригнулся и по-тихому в кусты шмыгнул. Повезло, в общем. Пронесло! А то тоже уделали бы.

– Сколько их было?

– Я ведь не бухгалтер, подсчетов не веду. Но человек шесть, думаю.