Банда 5 (сборник)

Да, в стороне над дальним полем уже несколько минут параллельным курсом шел вертолет. Он не уходил в лес, не приближался к дороге, но его появление не предвещало ничего хорошего. Возможно, там шли какие-то учения, а может, сельхозники подсчитывали будущие свои урожаи. Но не исключено, не исключено, что из этого вертолета внимательно рассматривали его «жигуленок» в мощные бинокли, передергивали затворы, ловили машину в перекрытие оптических прицелов...

Чтобы проверить свои подозрения, Афганец неожиданно свернул на узкую тропинку в лес и скрылся под высокими деревьями. Он выключил мотор, вышел из машины и прислушался. Но нет, ничего, кроме невнятного гула проносящихся по дороге машин, не услышал. Не зарокотал над головой вертолет, не загрохотали выстрелы, не залаяли натасканные собаки. Чуть слышно шелестели деревья, потрескивали под ногами сухие веточки.

— Ну и ладно, ну и пусть, — пробормотал Афганец, почувствовав, что стало легче, напряжение отпустило его, и он почти успокоился. Но терять время было нельзя, до границы области оставалось километров тридцать, и ему во что бы то ни стало нужно побыстрее преодолеть это расстояние. Там другая власть, другие проблемы, там ловят не его, других ловят. А пока менты договорятся, согласуют и утрясут, он проскочит и ту область. Деньги есть, машина хорошая, сил хватит. В крайнем случае выручит пистолет, который он прихватил с собой. И пусть тогда по этому пистолету, по нарезке на пулях вычисляют Воблу, пусть ищут его и пусть находят то, что от него осталось...

Одно обстоятельство тревожило Афганца и заставляло время от времени досадливо крякать — свинью он подложил Петровичу с этим недобитым Воблой, большую свинью. Что бы ни случилось, Петрович окажется виноватым, и ему придется расхлебывать кашу. Ну ничего, он сам предупредил и, значит, допускал, что на даче возможны неожиданности. Человек он опытный, пусть подключит Вандама, Жестянщика, Забоя...

Справятся.

Афганец сел в машину, завел мотор и осторожно выехал на дорогу. Осмотрелся — ни впереди, ни сзади не увидел ничего подозрительного. Правда, навстречу вскоре пронесся милицейский «газик», но на Афганца его пассажиры не обратили внимания. Значит, по своим делам носятся.

Потом снова в стороне над лесом возник вертолет. Он все так же шел параллельным курсом, вдоль дороги, и к трассе не приближался. Это успокаивало, и Афганец невольно прибавил скорость до девяноста километров в час.

И вдруг как-то сразу, неожиданно стало плохо, навалились события, которые заставили Афганца вцепиться в руль мертвой хваткой.

Он понял, что началась охота.

Все-таки его вычислили и настигли.

Вначале из машины, стоявшей на обочине по ходу его движения, вышел гаишник с палкой и показал, где нужно остановиться. Афганец заметил, что в «газике» несколько человек, в окошке мелькнуло одно лицо, потом второе.

Его ждали.

И ему ничего не оставалось, как проскочить мимо. Он еще прибавил скорость, за несколько секунд перевалив за сотню километров. Дорога позволяла — недавно отремонтированное полотно было почти пустым.

Гаишник прыгнул в «газик» и он тут же рванул с места.

Да, погоня, началась погоня.

И тут Афганец заметил, что вертолет, который он привык видеть почти на горизонте, приблизился и продолжал под углом идти на сближение. Через минуту он уже висел над дорогой и теперь летел чуть впереди.

Афганца охватило тоскливое чувство безнадежности. Что же произошло, как они смогли так быстро сообразить? Вобла наверняка еще ворочается в подвале, на улице никого не было, ни единой души. Петрович? Нет, Петрович не мог его сдать, иначе он не стал бы предупреждать о Вобле...

Что же произошло, что случилось?

Афганец не мог даже предположить, где допустил ошибку, где промахнулся и выдал себя...

Когда после очередного перевала перед ним открылась прямая дорога километров на пять, он понял, что спасения нет — впереди несколько тяжелых грузовиков полностью перекрыли проезжую часть. Обочина была крутая и не оставляла никаких надежд. Вертолет продолжал висеть над головой, «газик» с милицией не отставал.

И только лес, только лес по обе стороны дороги давал небольшую, совсем небольшую надежду на спасение. Выбрав участок с зарослями кустарника, Афганец резко остановил машину и, зажав в руке пистолет, выскочил из машины. Это была ошибка — когда в вертолете увидели, что он вооружен, оттуда раздались несколько прицельных выстрелов.

Афганец с разгона упал в высокую траву, почти не чувствуя боли, хотя правая нога была перебита. Несколько раз перевернувшись, он скатился с крутой обочины и остался лежать на спине, глядя в ясное бездонное небо. Где-то в стороне проплывали маленькие белые облачка, совсем рядом мощно и надсадно рокотал приземляющийся вертолет, с визгом затормозил подоспевший «газик». И это сероватое небо, и рев вертолета, и люди, выпрыгивающие из распахнутой двери, — все это так походило на Афганистан, но тогда он был моложе и удачливее...

Вдруг оказалось, что вокруг него много людей, они переговаривались возбужденно и радостно, как охотники, завалившие кабана, все еще опасаясь приблизиться к нему. Афганец уже видел краешком глаза сходящихся к нему людей, видел, что все они вооружены и готовы каждую секунду растерзать его очередями из коротких черных автоматов.

Афганец улыбался, глядя в небо и разбросав руки в стороны.

Вертолет уже не висел над головой, не давил своей ревущей тяжестью, он сел на дорогу, и в мире сразу стало тише. Трава была высокой и уже подсохшей, она шуршала на легком, теплом ветру, колыхалась и почти скрывала Афганца от преследователей. Но они знали, что он ранен, и медленно, опасливо окружали его, сходились со всех сторон. Несколько человек сразу пробежали к лесу, чтобы лишить его единственной возможности спастись. Они не видели, вооружен ли он, пистолет заметили лишь с вертолета, когда Афганец выскочил из машины.

— Бросай, оружие! — крикнул на всякий случай кто-то совсем рядом хрипло и возбужденно.

— Сейчас, — прошептал Афганец самому себе.

Почему-то для него в этот момент стало самым важным — успеть выстрелить первым, не дать никому возможности выстрелить прежде него.

И он успел выстрелить первым, успел все-таки в последний момент — поднес пистолет к виску и, улыбнувшись в небо, нажал курок.

Сунув коробочку телефона в карман, Андрей направился к дому, от которого только что отъехал желтый «жигуленок». Сложность его положения была в том, что он не мог подойти к калитке слишком уж осторожно, крадучись — это привлекло бы внимание любого случайного свидетеля. И в то же время он не мог войти в калитку легко и свободно, это было бы неосторожно, мало ли что ожидает его в этом небольшом домике, в яблоневом саду.

Прикидывая и так и этак, он приблизился к калитке, которая оставалась полуоткрытой после того, как отсюда, прыгнув в машину, отъехал этот тип в темной куртке. Вид незапертой, неприкрытой калитки успокоил Андрея. Если бы в доме оставались люди, они бы сами ее прикрыли, а если тот тип бросил ее вот так, значит, опять же в доме никого нет...

Мелькнувшее предположение Андрей отбросил, не стал продумывать до конца, и во двор вошел спокойно, неторопливо. Где-то здесь должен быть Вобликов, если, конечно, нет другого выхода на соседнюю улицу. А договориться о таком проходе через соседний участок было бы очень кстати, учитывая характер занятий людей, которые здесь обитали...

Андрей осмотрелся, но, не увидев ничего подозрительного, шагнул к дому. Пересохшие на жаре доски ступенек скрипнули, но никто не отозвался. Да и тень его мелькнула по окну, по занавескам — если в доме были люди, то предупреждение они получили достаточно внятное.

— Хозяин! — крикнул Андрей, приоткрывая дверь на небольшую веранду. Никто не отозвался, он вообще не услышал никаких звуков. Открыв следующую дверь, уже на кухню, он спросил еще громче: — Есть кто живой?

И опять ответом была полная тишина.