Волк в овечьей шкуре

- Что ты от меня хочешь узнать? – спросил Гордиенко, подняв глаза на Чернова.

- Вот это уже другой разговор, - произнес Чернов, доставая из плаща блокнот. – Скажи мне, какого цвета был автомобиль, из которого бросили тебе в салон гранату?

- Светлый, - сразу ответил капитан.

- Светлый – это не цвет. – Перебил его Чернов.

- Бежевый. – Немного подумав, ответил Гордиенко.

- Такой же, как у Битхамова или как у Свириденко? – задал прямой вопрос Чернов.

- Да, что тебе дался этот Битхамов, - разозлился Сергей, - Я тебе уже сто раз говорил, что не знаком с ним. Несколько раз видел в гараже и все.

- Повторяю еще раз вопрос, - настойчиво произнес Чернов, - Такой же, как у Битхамова или как у Свириденко?

Гордиенко нервно задышал.

- У Свириденко автомобиль цвета «слоновая кость», а тот был бежевый. Он замолчал и, не дождавшись последующих вопросов от Чернова, раздраженно добавил, - Да, такой же. Но это ни его автомобиль.

Как ты можешь утверждать, если ты не обратил внимания на его номер и модель? – с улыбкой спросил Чернов.

Гордиенко, как ребенок надул губы и на минуту задумался.

- У Битхамова на лобовом стекле была наклеена солнцезащитная лента с какой-то надписью, а на автомобиле, который выехал мне навстречу, стекло было чистое.

На этот раз задумался Чернов.

- Насколько я знаю, эта лента легко снимается, - наконец, возразил он.

Если ты думаешь, что меня пытался убить Битхамов, - повышая голос, начал говорить капитан, - То еще раз тебе повторяю, у меня с ним не было никаких дел. – Он с вызовом посмотрел на Чернова и с ехидцей заметил:

- Тебя ведь тоже хотели убить, но ты же не подозреваешь в этом Битхамова.

- А с чего ты взял, что меня хотели убить? - вопросом на вопрос ответил Игорь и подозрительно посмотрел на собеседника.

Тот отвел взгляд и, отвернувшись к стене, произнес:

- Земля слухами полнится, - он замолчал, а затем категорично заявил, - И, вообще, у меня болит голова. Оставь меня в покое.

- Хорошо, выздоравливай, - Игорь встал с места, и, хлопнув больного по плечу, направился к выходу. Он остановился на крыльце и осмотрелся по сторонам. В курилке, между санчастью и столовой сидели несколько солдат в больничных синих халатах и весело смеялись. Чернов с определенной долей зависти посмотрел на них и подумал: «Интересная штука жизнь, мы всегда живем ожиданием счастливого будущего и совсем не умеем ценить настоящего. Эти ребята, наверняка, считают дни до дембеля, придерживаясь лозунга «Солдат спит – служба идет». А ведь затем, во взрослой самостоятельной жизни, наполненной массой проблем и разочарований, они с ностальгией будут вспоминать свою солдатскую службу, как лучшие годы жизни. И до конца своих дней сохранят самые теплые воспоминания об армейской дружбе. Но, увы, это будет потом».

Начинало темнеть. Холодный осенний ветер срывал с деревьев пожелтевшую листву, напоминая людям и всему живому о приближении зимы. Игорь плотнее прикрыл шарфом горло и, придерживая рукой фуражку, поплелся в штаб. В кабинете командира ОБАТО горел свет.

- Добрый вечер, Юрий Владимирович, - поздоровался он с комбатом, зайдя к нему.

- Когда он уже по-настоящему будет добрым? – грустно улыбнулся Гуцул и тут же спросил, - Выпьешь со мной?

Игорь с удовольствием разделил бы компанию с командиром, но вовремя вспомнил о недавнем отравлении.

- Спасибо, Юрий Владимирович, мне еще нужно кое-что выяснить.

- Ну, как знаешь, а я выпью, а то после этих дней, чувствую, что сам скоро слягу в санчасть.

Он вытащил из стола бутылку водки, налил себе рюмку и залпом ее выпил. Ничем, не закусывая, он закурил сигарету, и, выпустив густой клуб дыма, сказал:

- Гордиенко написал рапорт об увольнении в запас.

- Как? - удивился Чернов, - У него ведь выслуги нет.

- Есть, он посчитал. С учетом, что вся его офицерская служба прошла на Дальнем Востоке, у него как раз получается двадцать лет во льготном исчислении.

- И вы подписали?

- Конечно, - ответил Гуцул, - В свете последних событий он все равно не сможет служить, как прежде, а мне лишний геморрой ни к чему. – Он сделал паузу и стряхнул в пепельницу пепел, - Хотя, неизвестно еще насколько долго здесь задержусь я.

- Юрий Владимирович, - вновь обратился к нему Чернов, - мне нужно посмотреть в карауле журнал вскрытия складов.

- Не проблема, - равнодушно ответил тот, - Бери мою машину, я дам команду, чтобы тебя пропустили.

Он одной рукой поднял трубку коммутатора, а другой вновь наполнил рюмку водкой.

Через десять минут во дворике караульного помещения его встречал прапорщик Ларкин. Они прошли в комнату начальника караула, где молодой солдат тщательно мыл пол шваброй.

- Отдохни боец в комнате бодрствующей смены и закрой дверь, - скомандовал ему прапорщик и, подождав, пока Чернов разместится на стуле, сам уселся в свое рабочее кресло. Он вытащил из стола журнал вскрытия складских помещений и протянул его Чернову. Тот, ориентируясь по датам, стал быстро его листать.

- Товарищ майор, - обратился к нему прапорщик, - А это правда, что сегодня взорвали автомобиль Гордиенко?

- Правда, - удивился Игорь,- А ты откуда знаешь?

- Игорь Геннадьевич, - на губах Ларкина заиграла лукавая улыбка, - Как только из города позвонили командиру, уже через десять минут об этом гудел весь гарнизон.

- Да, быстро работает сарафанное радио, - констатировал Чернов, вновь погружаясь в изучение журнала.

- Товарищ майор, а вы были на месте взрыва? – опять оторвал его от работы прапорщик.

- Был. Машина восстановлению не подлежит, - предупредил очередной вопрос Игорь.

- Да это понятно, - махнул рукой Ларкин, - я хотел узнать, содержимое бардачка в машине кто-то смотрел?

- А там, как такового бардачка и не осталось. Он оказался в эпицентре взрыва? – ответил Чернов, подозрительно посмотрев на Ларкина.

- Очень жаль, - пробубнил тот, но, увидев вопрос в глазах особиста, пояснил, - У Гордиенко в бардачке был классный нож ручной работы с выкидным лезвием, и ручкой из оргстекла в виде ящерицы. В августе, на День авиации, мы выезжали семьями на море. Так вот, Гордиенко этим ножом резал мясо. Я у него еле выпросил его. В конце концов, Сергей пообещал, что подарит мне его на тридцатилетие.- Он с сожалением покачал головой. - Жаль, лучше б его машину через месяц взорвали, после моего Дня Рождения.

- Добрый ты, Ларкин, - усмехнулся Чернов и уже хотел опять вернуться к изучению журнала, как вдруг, его будто поразило электрическим разрядом. Он привстал со стула и с надеждой в голосе спросил:

- А ты сможешь опознать этот нож?

- Конечно, - ответил прапорщик. В его глазах появился луч надежды, что нож еще сможет попасть к нему в руки.

- Ты, в котором часу освободишься?

- В 18.30 у нас смена, потом чистка оружия и сдача его в пирамиды. – Ларкин стал вычислять время, прищурив один глаз.- Я думаю, в лучшем случае к 20 часам освобожусь.

- Да, поздновато для опознания, - Игорь в раздумьях почесал затылок.

- Ничего страшного, - оживился Ларкин, - Завтра заберите меня со службы и я с Вами поеду куда угодно, даже на своей машине.

- Это понятно, что службы ты готов сорваться в любое время и куда угодно, - улыбнулся Чернов и вновь стал листать журнал. Сделав пометку у себя в блокноте, он спросил:

- А постовые ведомости находятся здесь или в роте?

- Частично здесь, частично в роте? – ответил Ларкин и стал доставать из тумбочки стопки бумаг.

Чернов схватил их и стал быстро просматривать, затем, найдя то, что искал, он еще раз перечитал документ и спросил:

- А рядовой Масляк, который охранял склад в этот день, - Чернов протянул ведомость Ларкину, - где сейчас находится?

Прапорщик машинально бросил взгляд на бумагу и сразу ответил:

- Здесь. Позвать его?

- Конечно. – От предвкушения скорой развязки у Чернова стали гореть глаза и немного дрожать голос.