Вторая жизнь

— Толик, — выдохнул депутат, не в силах больше тянуть волынку, — прости меня. Кажется, я дров наломал…

— Знаешь, она какая-то странная, — делилась Мила с Кравчуком последними новостями. — Стояла — стояла, а потом как рванёт к выходу, как чумная, честное слово!

— Ну, мамочка, может, она и есть чумная, — резонно возразил Кравчук.

Они с Милой ходили по просторному помещению и рассматривали картины на только что открывшейся модной выставке. Вообще-то Мила не любила живопись, и не понимала её. Однако считала нужным присутствовать на любых важных светских мероприятиях, чтобы напомнить всем о том, кем она стала. Вернее, станет, уже очень скоро, станет. К тому же вокруг сновали фотографы, и не исключено, что её фото появится в модных журналах. Она теперь любимица публики. Ещё бы: ей удалось захомутать такого видного холостяка! Мила достала из сумочки маленькое зеркальце и придирчиво осмотрела макияж. Вроде бы всё в порядке: тушь не потекла, блеск для губ на своём законном месте, волосы тщательно уложены. А то, не дай бог, попадёт она на обложки журналов в таком же виде, в каком попала Керри Брэдшоу, героиня сериала «Секс в большом городе». Бедняжка выглядела просто ужасно. А в довершение ко всему над этой жуткой фотографией сверху была надпись: «Одинокая и ослепительная?». После этой серии фильма, который Мила обожала, она стала более тщательно следить за собой, чтобы ни в коем случае не уподобиться журналистке из Нью — Йорка!

Саша, её дядя, ходил в модные салоны, чтобы узнать новости, сплетни, и подцепить себе одноразового дружка, или даже, если повезёт, друга многоразового и многоцелевого использования. Он снова был один, и очень от этого страдал. Его приятели не задерживались у него более чем на три месяца.

— Смотри, Стасик, — Мила указала на толстоватого певца, с которым у её дяди был роман полгода назад.

— Что-то его разнесло, — недовольно сказал стилист, и отвернулся.

Саша Кравчук любил разнообразие, и никогда не возвращался к старым привычкам, так же, как и к старым друзьям.

— Да, так что там с этой твоей… каменьщицей? — подобрал он нужное слово.

Мила хихикнула.

— Да предложила мне использовать в кольце лунный камень, представляешь! Эту дешёвку, которой все лотки завалены! Стала плести о какой-то легенде, что, якобы, именно лунный камень имеет магическую силу приворота, и что женщина, у которой украшение с этим камнем, никогда не останется одинокой. Ну, что — то в этом роде. А потом и вовсе вроде спятила! Бросилась к выходу, наткнулась на дверь. Я ей вслед кричу, оставь фотографию — то! А она как не слышит. Пришлось ещё раз крикнуть!

— Какую фотографию, мамочка? — удивился педик.

Он делал вид, что рассматривает картины какого-то новомодного художника, хотя на самом деле усердно косил в сторону совсем молоденького мальчика, потягивающего в одиночку бокал сока через соломинку. Официант на праздновании Нового года у Резников ему не обломился, оказался отъявленным натуралом. Саша хихикнул: отъявленный натурал в данном контексте звучал как отъявленный негодяй!

— Ну, ту, на которой мы с Пашкой. Она же представляет камень в образе человека, или наоборот, человека в образе камня, — запуталась Мила, — поэтому ей нужно иметь под рукой этого человека, или его фотографию. Вот я ей и привезла наш снимок! Еле забрала обратно! Представляешь, она вытащила фотографию из сумочки, протянула мне, а потом посмотрела на неё и аж затряслась! Я даже испугалась, думаю, вдруг, больная какая?

Мила ожидала от дяди язвительных реплик, которыми он всё поставит на своё место. Но Кравчук неожиданно как-то дико посмотрел на племянницу и отшатнулся.

Мила и предположить не могла, что её дядя стал плохо себя чувствовать, и недавно сдал анализы крови на СПИД. Просто так, на всякий случай.

Тофик не мог поверить собственным глазам. Перед ним была Жанна, собственной персоной! Жанна, которую они недавно похоронили! То есть, похоронили они её уже довольно давно — внутри себя, а вот тело её похоронили меньше двух месяцев назад. Но ведь это она, она!

Жанна вошла в салон, о чём-то переговорила с Милой, которую Настя показала ему в доме Резников, когда они отмечали Новый год, и быстро вышла.

Тофик засомневался. Или это не Жанна? Мало ли на свете похожих людей! У этой девушки волосы выкрашены в белый цвет, и стрижка короткая. А настоящая Жанна никогда бы не стала обесцвечивать и укорачивать свои роскошные косы! Она с презрением относилась к различного рода женским ухищрениям для того, чтобы выглядеть более привлекательно. Её всегда устраивала она сама, как и всех по-настоящему сильных и уверенных в себе людей. Она даже не красилась!

К тому же, если это Жанна, его двоюродная сестра, то почему же она сделала вид, будто не узнала его? И почему спокойно общается с Милой, хотя Тофик знает, что та на днях станет женой жениха Жанны?

Хотя Жанна — хитрая. Она вполне могла законспирироваться, чтобы её никто не узнал! Кто знает, что у неё на уме?

И всё-же, Тофик никогда бы не простил себе, если бы не убедился в том, что это не его сестра.

— Жанна, — крикнул он вслед девушке, которая направлялась в сторону метро. Она не обернулась, но Тофик заметил, как под роскошной шубой вздрогнули её плечи и узкая спина.

Он решил догнать её, несмотря на недоуменные возгласы Настеньки, как вдруг его мобильный разразился тревожной трелью.

Этот сотовый предназначался только для своих, для родственников. Поэтому он, выругавшись, схватил трубку, не выпуская из поля зрения девушку, так похожую на Жанну.

Но уже после первых фраз он забыл про неё.

— Что? Это шутка? Где? — заорал он, и Настя отшатнулась.

— Что-то случилось? — осторожно спросила она.

— На наш дом был совершён налёт, говорят, что это были скинхеды, — быстро ответил Тофик. — Рафат в больнице, в тяжёлом состоянии…

Настя знала, что Рафат — старший брат Тофика, а также знала и то, что после смерти Малика они всей семьёй переехали в его загородный дом, очень большой и удобный, словно предназначенный для многочисленной родни. Именно там и держали заложников, и Павел сидел в подвале именно того дома. Тофик, правда, редко там появлялся, у него была своя квартира. Но вот Рафат поселился там вместе с родителями.

Тофик наспех попрощался с Настей, и поехал в больницу к брату. По дороге он размышлял о странных совпадениях. Недавно попал в аварию отец, вследствие чего его отправили на лечение в Швейцарию. Теперь вот что-то случилось с Рафатом, врач не хотел говорить по телефону.

Сказал только, что на дом было совершено нападение. Скинхеды? Тофик задумался. Всем известно, что эти бритоголовые изверги не нападают на дома, это не их стиль. Подкараулить в подворотне, избить до полусмерти, либо пырнуть ножом на улице — вот так они действуют. Но совершить налёт на дом…

Это было странно и подозрительно. Как-то всё складывается одно к одному: после того, как отец совершил похищение сына Резника, на Семью валятся сплошные неудачи. Община постепенно разваливается, словно кто-то действует целенаправленно. После того, как отца отправили на лечение, за него остался Рафат. А теперь и Рафат в больнице, и неизвестно, что с ним, и как долго он будет в недееспособном состоянии. Семью кто-то подтачивает и сверху, и изнутри. Поток наркотиков прекратился, каждый день община теряет огромные суммы. Ангары, в которых рабочие перебивали номера краденых машин, опечатаны, то есть Семья лишилась и этого вида заработка. Кроме того, два рынка, принадлежащих азербайджанской общине, прикрыла неизвестно на какой срок пожарная служба, в связи с нарушениями правил противопожарной безопасности.

И в довершение ко всему это нападение на дом! И охраны не побоялись, перестреляли всех!

Тофику пришло в голову, что это вовсе не совпадение. Уж слишком целенаправленными выглядели эти действия. И не виртуальный кто-то это делал, а вполне реальный человек. Тофик даже знал его в лицо и мог назвать его фамилию — Резник.