Цапля ловит рыбу

— Давал ли Нигматулин деньги Борубаеву на «контору» — так называемый Институт Человека?

— Неоднократно. В последний раз Талгат передал ему три тысячи рублей. Наша семья нуждалась, но деньги шли на Абая.

— Что вы можете сказать о физическом состоянии своего мужа в феврале к моменту его последней поездки в Вильнюс?

— Мой муж вообще физически был очень тренирован, занимался различными видами борьбы, тренировался у Германа Васильевича Попова. В свое время муж был чемпионом республики, говорили, что он должен был получить «дан» в Японии — знак, который в Союзе имеют всего несколько человек. Однако, несмотря на свою силу, муж никогда не вступал ни в какие стычки, по природе был миролюбив, сдержан, доброжелателен. Вслед за Владимиром Высоцким, которого очень любил, повторял: «Бить человека по лицу я просто не могу…»

Обвиняемая Калинаускене В. Н.

— В тот вечер мы с мужем оставались дома, никуда не ходили, было предчувствие чего-то тяжелого, неприятного. День был сырой, промозглый. Мне нездоровилось. Абай, Седов, Бушмакин и Талгат ушли еще засветло — куда именно, не сказали. Настроение у Абая было по-прежнему плохое, никто не знал, как к нему подступиться, с какой стороны подойти. После их ухода стало совсем тягостно. Мой сын все эти дни был у моих родителей. Муж тоже что-то чувствовал. Обоим нам было не по себе, но мы уже не могли отказать гостям, перешагнуть черту гостеприимства. Нам оставалось только надеяться на лучшее. С нами оставался и Пестрецов. Весь вечер просидели молча у телевизора. Мирзабай и его старая слепая мать, которую он никогда не оставлял, весь вечер дремали в комнате, только вставали пить чай; обычно балагур, он тоже весь день провел молча. Мы уже думали, что наши гости не придут, когда около двенадцати ночи появился Талгат. Он был совершенно трезв и, мне показалось, спокоен. У нас сразу поднялось настроение. «Абая еще нет? — спросил он. — Странно!» Мирза ему тоже обрадовался. Поставил чай. Постепенно выяснилось, что он и остальные были у В. М-аса. Но когда стали уходить, жена хозяина шутя унесла его шапку, и Талгат оставил остальных. Когда наконец она возвратила шапку, Абая во дворе уже не было, и он решил, что они уехали без него на такси.

— Продолжайте.

— Примерно через полчаса раздался настойчивый звонок в дверь. Позвонили раз, потом другой. Я поняла, что это Абай, что что-то случилось. Мне и сегодня не по себе, когда я вспоминаю. Словно в кошмарном сне…

— Вот вода. Выпейте.

— Спасибо. Как только я открыла, Абай, шедший первым, не снимая одежды и обуви, двинулся в квартиру: «Талгат здесь?» — «Да…» Я ни о чем не подозревала. Увидев показавшегося из комнаты Нигматулина, Абай закричал, показывая на него: «Бейте предателя!» Седов и другие с кулаками бросились на Талгата. Все они были выпивши. Из комнаты выскочили Пестрецов и Мирзабай. Чтобы не отстать от других, они тоже кинулись на Нигматулина. «За что?» — спрашивал Талгат. Он только прикрывался от ударов и не старался причинить кому-нибудь боль. Его втолкнули в кухню, потом в комнату.

Свидетель Л-ев С. Н., милиционер. Вильнюс.

— Когда вы получили указание дежурного ехать на проспект в квартиру Калинаускасов?

— Примерно в час десять ночи.

— Оно поступило по рации в патрульную машину?

— Да.

— Какого содержания?

— Жильцы дома жалуются на драку, которая идет в квартире. Соседи пытались вмешаться, но им не открыли, а шум продолжается.

— Долго вы были в пути к месту происшествия?

— Шесть минут. Нас встретили мужчина и женщина — соседи. Когда мы подошли к двери Калинаускасов, внутри еще был шум, но он сразу же прекратился, когда я стал стучать в дверь.

— Открыли ее сразу?

— Минут через десять, но сначала через дверь обещали, что будет тишина. Тем не менее я настаивал на своем. Открыла хозяйка, я и сержант прошли в квартиру. Там было несколько человек, вид у них был возбужденный. Они пояснили, что обмывали диссертацию хозяйки и произошла ссора, но теперь помирились. При мне они пожали друг другу руки.

— Знаете ли вы актера Талгата Нигматулина?

— Да, но его в квартире не было. Я, по крайней мере, не видел.

— Вы обошли квартиру?

— Да.

— Осмотрели все помещение?

— Кроме ванной, я не подумал о ней. Она была закрыта снаружи…

Свидетель Ш-не Я., домохозяйка.

— В ту ночь на нашей лестничной клетке никто не спал, из квартиры Калинаускасов неслись какие-то крики, стоны. Соседи выходили на лестницу, прислушивались. В квартире кого-то избивали. Началось это после полуночи и с перерывами продолжалось до рассвета. Примерно в три часа я не выдержала, позвонила в дверь соседей. К двери подошла хозяйка. Я попросила ее прекратить безобразие — людям завтра на работу. Калинаускене сказала, что все будет тихо, дверь не открыла. Однако, как только я вернулась к себе, крики возобновились с новой силой. Когда позднее я снова вышла на лестницу, там были другие соседи. Мы снова стали звонить в дверь, требуя прекратить безобразие, но к нам никто не вышел. Мы решили позвонить дежурному милиции.

— Были ли услышанные вами крики зовом о помощи?

— Да. Один раз я явственно слышала мужской голос, кричавший по-русски: «Мама!» и «Помогите!»

Выезд на место преступления с обвиняемым Седовым И. В.

— Здесь, на кухне, тоже наносили удары?

— Да, наносили. Так же, как в коридоре, когда мы вошли. И потом в комнате.

— Как это происходило?

— Абай говорил: «Бейте!» Мы били.

— Кто конкретно?

— Я, Пестрецов, Бушмакин. Иногда Мирзабай. Потом Абай говорил: «Хватит!» Мы переставали наносить удары.

— Покажите, где в это время находился Нигматулин и где остальные. Не замечаете ли вы изменений в обстановке? Так ли все, как было тогда?

— Не было посуды на столе.

— Мы привезли с собой манекен. Придайте ему, пожалуйста, позу, в которой находился в тот момент Нигматулин. Аккуратнее, манекен на шарнирах…

— Руками Талгат прикрывал лицо.

— Он наносил ответные удары?

— Нет.

— Лично вы, в кухне… В какие части тела наносили удары?

— В предплечье. По туловищу.

— А другие?

— Все действовали примерно одинаково.

— Сколько ударов вы нанесли?

— Не знаю, не считал.

— Десять? Сто? Это продолжалось всю ночь…

— Я был как во сне. Не помню.

— Вы отдавали себе отчет о том, что происходило?

— Я верил в Абая. Он — гуру, Учитель. В Учителе нельзя сомневаться. Я думал, он знает что делает, и не допускал непоправимого. Я верил до конца, что так надо. Рядом был Пестрецов, он делал то же. По команде Абая мы наносили удары, потом по его же команде прекращали.

— Что было потом?

— Из кухни мы перешли в большую комнату. Поймите… В Каракалпакии, когда мы вместе с Мирзой просили милостыню на кладбище Султан Баба, Абай дома садился читать… сутры. Кажется, сутры… Мы смотрели на него как на бога!

— Ногами наносили удары?

— Да.

— Вы были в обуви?

— Обувь я оставил в коридоре.

— Все сняли обувь?

— Кроме Абая. Он не снял ни пальто, ни перчаток, ни ботинок. Ходил, засунув руки в карманы.

— Он наносил удары ногами?

— Да. Несколько раз.

— Как именно?

— Талгат уже лежал, не защищался. Абай разбежался и ударил. Как по мячу. Будто пробил пенальти. И тут все поняли всё. Это убийство! Хозяева бросились из комнаты.

— Покажите в комнате место, где были нанесены удары Абаем.

— Те, похожие на пенальти?

— Да. Подойдите к манекену… Понял. Так… Спасибо. Кто предложил вызвать «Скорую помощь?» Когда?

— Хозяйка квартиры. — Седов задумывается. — Это было уже утром. Она попросила знакомого врача срочно подъехать. До его прихода мы все пробовали делать Талгату массаж сердца.