Искушение Кассандры

— Если бы я знал, какой маньяк, я бы здесь не сидел, я бы его придушил собственными руками. Судя по всему, тип он неприметный, возможно, тихий, но терпеливый. Он выслеживает свои жертвы в тихих районах, пугает их и потом в течение получаса гонится за ними, не показывая себя. Психика жертвы не выдерживает. Когда он подходит сзади и зажимает им рот, они уже готовы — не могут от страха ни пискнуть, ни пальцем пошевелить. Он пережимает им сонную артерию, и девочки отключаются. Шесть жертв. И ни одна не видела не только его лица, но даже рукав одежды. Одна, правда, описала его указательный палец: кривой, грязный, с черным ногтем, что говорит о том, что насильник не из интеллигентной среды, да ваша Катя Александрова описала его кирзовые ботинки, раздолбанные, со сбитыми носками и клепками. А вокруг клепок выцарапаны как бы лепестки ромашек…

— Стоп! — подпрыгнул Тарас. — Кажется, я где-то видел такие ботинки! А может, ошибаюсь! Продолжайте!

— А продолжать, собственно, нечего. Если вы действительно, Тарас Александрович, видели на ком-то такие ботинки, сразу сообщите мне…

— Я попробую вспомнить. Но у вас наверняка есть подозреваемый?

— Есть один, но у него всегда железное алиби…

Карасев пожал капитану руку и направился в свой кабинет. Нужно было немедленно разрешить два вопроса: та ли это Катя Александрова, на которую десять лет назад напал «Маньяк-антихрист», и если та, что она делает в этом городишке?

Первым делом Карасев позвонил художнику Сафронову. Если он пустился в бега вслед за Петровой, то Тарас объявит всероссийский розыск. Однако ни в какие бега он не пустился.

— Ильич у аппарата, — услышал Тарас знакомый голос.

— Федор Ильич, это Карасев. Передайте Алле Григорьевне, что она может выходить из подполья. Я вышел на след настоящего убийцы. Жду ее звонка.

«Если не позвонит, значит, убили они», — подумал Карасев и набрал телефон телевидения.

— Нельзя ли услышать Городецкого?

— Городецкого можно услышать всегда! — произнес в ответ бодрый мужской голос, и Карасев услышал взбудораженный гогот Женьки.

— Старик, — сказал Карасев, — у меня к тебе просьба. Напряги мозги и вспомни одну девушку, с которой ты поступал в университет. Ее звали Катей…

— Александрова? — перебил Городецкий. — Прекрасно ее помню. Эффектная была деваха. От нее «торчал» историк по античке Астерин. Ты знаешь, история с ней вышла невеселая. На нее напал маньяк…

— Я знаю! Что это за историк по античке?

— Был такой препод у нас в университете. Но после того как с Катькой это случилось, он запил и ушел из университета. А потом эмигрировал в Канаду.

— Слушай, ты можешь ее узнать в лицо?

— Да запросто!

— Прошло десять лет.

— Катьку я узнаю хоть через сто лет.

— В таком случае через час я жду тебя у входа в музей.

Не успел Карасев положить трубку, как раздался звонок. Звонила Петрова.

— Тарас Александрович, — пролепетала она всхлипывающим голосом. — Я не убивала Локридского.

— Я знаю, Алла Григорьевна, успокойтесь, — произнес Тарас как можно мягче. — Я хочу вам задать вопрос относительно вашей сотрудницы Александровой. Вы сказали, что она нездешняя. Откуда она.

— Она из Твери. Приехала поступать в наш университет на исторический факультет. Полтора месяца назад попросилась к нам в музей на полставки младшей научной сотрудницы. Ну, я вижу, девушка серьезная, старательная, вот и взяла.

— Ее трудовая книжка лежит у вас?

— Ну какая трудовая книжка, когда человек работает на полставки.

— Свой диплом она, конечно, тоже не показывала?

— Ну какой диплом? Она ведь только школу окончила. Сейчас мы берем на работу и без диплома. Почему нет, когда у человека способности к научным исследованиям. Тем более что на такую зарплату сейчас мало кто пойдет…

28

Было уже половина шестого, когда Карасев с Городецким встретились на крыльце музея. Обменявшись рукопожатиями, они вошли в помещение и сразу же наткнулись на сторожа Коробкова. Тот только что заступил на дежурство, переоделся и вышел в вестибюль полюбезничать с вахтершей. Увидев Карасева, Коробков заулыбался.

— Здравствуйте, Тарас Александрович! — произнес, шаловливо подмигнув следователю. — Вы сегодня без «экспертш»? Очень жаль.

Карасев тряхнул его руку и уже открыл было рот, чтобы что-то произнести, как вдруг случайно взглянул сторожу на ноги и похолодел. На нем были старые кирзовые ботинки со сбившимися носами и ржавыми клепками, а вокруг клепок были выцарапаны кривые волны в виде лепестков ромашек. Карасев выдернул ладонь из руки сторожа и застыл с раскрытым ртом наподобие каменной скульптуры.

— Что-то не так? — захлопал глазами Коробков, почувствовав неладное.

— Все так, — произнес Карасев и, схватив Городецкого за рукав, потащил за угол.

— Женька, не спускай со сторожа глаз! Стой здесь, за углом, а я сейчас вызову опергруппу.

Карасев тут же набрал по мобильному номер капитана Меркулова:

— Алексей Борисович! Нашел! Нашел те ботинки, которые вы разыскиваете! Они на стороже музея, Коробкове.

— Понял! — ответил капитан. — Следите за сторожем, через десять минут будем.

Ровно через десять минут они подъехали. Три орла в камуфляжной форме влетели в вестибюль, набросились на Коробкова, закрутили ему руки и втолкнули в каптерку. Туда же не спеша вошел капитан Меркулов. Вахтерша на эту процедуру отреагировала довольно спокойно, а у Городецкого отпала челюсть.

— Что это было? — спросил он.

— Сам не знаю, — ответил Карасев и потащил Женьку через зал с восковыми фигурами в отдел Гончарова. Так они и ввалились в кабинет младшей научной сотрудницы: Городецкий с растерянной физиономией и Карасев с решительно выпяченной челюстью. Но после того как Александрова подняла на них глаза, лицо Городецкого просветлело.

— Катька, привет! Ты какими судьбами?

— Женька! Я тебя не узнала. Богатым будешь, — после паузы улыбнулась она. — Ты закончил университет?

— Пять лет тому назад.

— А ты?

— А я снова поступила. На исторический, — произнесла Катя и покосилась на Карасева.

Карасев почувствовал себя лишним.

— Без меня никуда не уходите, я сейчас вернусь, — сказал он и помчался по коридору через вестибюль прямиком в каптерку.

Три архаровца в камуфляжной форме возвышались над красным от ужаса сторожем. Напротив него на стуле сидел капитан и сверлил его горящим взглядом. Когда Карасев толкнул дверь, все взоры устремились на него. Тарас почувствовал, что его явление здесь тоже несколько неуместно, поэтому попятился. Но капитан его остановил.

— Спасибо, Тарас Александрович, за ботинки. Теперь их нужно везти на опознание к жертве.

— Никуда везти не надо! — ответил Карасев. — Жертва здесь, работает в отделе Гончарова. Когда закончите, подходите с ботинками. Я буду у нее.

Карасев вернулся в отдел Гончарова, где Городецкий с Катей оживленно вспоминали своих однокурсников. Теперь самое главное было выяснено. Катя та самая, которая по документам закончила Московский педагогический университет и числилась научным сотрудником Эрмитажа.

— Ну все, теперь оставь нас, — сказал грубо Карасев, взглянув на Городецкого.

Оба недоуменно замолчали.

— Спасибо, Женя, — произнес Карасев ледяным тоном и глазами указал на дверь.

Журналист пожал плечами, растерянно улыбнулся и, перед тем как выйти, сказал Кате:

— Пока! Мы еще увидимся.

— Ну что, — тяжело вздохнул Карасев, усаживаясь напротив Александровой. — Извините, Екатерина Алексеевна, за глупый вопрос, но какими судьбами вы в нашем городе?

— Если можете, сформулируйте вопрос поточнее, — обаятельно улыбнулась она. — Я не понимаю, что вам от меня надо.

— Что вы делаете в нашем городе? — произнес ледяным тоном Карасев.

— Как видите, работаю, — ответила она спокойно.

— То есть вы приехали к нам работать? — переспросил Карасев.