Канарский вариант

К вечеру прибыли наши мореходы.

Папаня, хотя и ощутимо подустал, находился в приподнятом настроении, и мы понимали его: он возвратился в прошлое, он становился тем, кем был более полувека назад, - молодым парнем, ступившим, избегнув страшной гибели, на незнакомую землю, на берег, что ныне именовался пляжем…

И его, как и тогда, вновь ожидало неведомое, а значит, продолжалась жизнь - подлинная, подобная свежести океанского «воздуха, и каждый день такой жизни стоил куда больше, чем год самозаточения в стенах московской квартиры, серенько и пасмурно высветленных квадратами оконных проемов.

Вечную осень мы поменяли на вечную весну. И пока о таком обмене не сожалели.

Между тем быт есть быт, и теперь перед нами остро встала проблема жилья.

Снять в городе квартиру оказалось задачей практически невыполнимой. Со свободными апартаментами на островах дело обстояло туго. Чужеземцам предлагалась альтернатива поселения в отеле или же покупки собственного дома. И то и другое по причине дороговизны нас не устраивало. Третий вариант - жизнь в палатке на берегу - не привлекал своим избыточным романтизмом и отсутствием элементарных удобств. Так что на первый ночлег пришлось устраиваться в гостинице.

Поутру вместе с Василием и Вовой я отправился в супермаркет за продуктами питания и водичкой.

Дама в панаме и в темных очках, выгружавшая у кассы из сетчатой тележки гору разнообразной провизии, показалась мне странно знакомой, и, присмотревшись к ее облику, я закусил, сдерживая нервную усмешку, губу: в дебрях Канарского архипелага, оказывается, ныне проживала скрывающаяся от одураченных кредиторов Фира Моисеевна Лунц!

Сблизившись с компаньонами, я шепотом произнес:

– Видите старуху в панаме? Уникальный экземпляр! Она кинула «Соломон трэйдинг» на пятьдесят штук!

– Наши действия? - сосредоточенно оживился Василий.

– Отслеживаем фарватер!

Фира Моисеевна, загрузив провиант в маленький автомобильчик, неспешно покатила в сторону побережья, остановившись на узенькой улочке, где за забором, сложенным из тесаных разноцветных булыжников, выглядывали беленькие виллы с аккуратными крышами из малиновой черепицы.

Неряшливо одетый мужик средних лет, почесывая брюшко, выступающее из-под короткой, заляпанной желтыми пищевыми пятнами майки, в пузырящихся на коленях штанах, раскрыл кованые черные ворота, и автомобильчик въехал во внутренний дворик, где резвились, играя в мяч, детишки.

Привратник, чей нос опоясывал округлый шрам, был идентифицирован мной как пострадавший в дискуссии с юдофобами сын-официант.

Узрев российский номер на бампере нашего «Мерседеса», официант окаменел, мгновенно сообразив, что это - категорически не к добру, а потому я, решив использовать момент внезапности, вышел из машины, небрежной походкой направившись к воротам дивной виллы.

Василий и Вова, в чьих глазах появился подобающий ситуации стальной гангстерский блеск, последовали моему примеру.

Отодвинув створкой ворот опешившего официанта, мы подошли к автомобильчику, из багажника которого Фирой Моисеевной извлекались продовольственные товары.

– Ну вот, - произнес я в затылок старухе. - Как радостно встретить делового партнера на чужбине! Очень дорогого партнера! Не угостите нас кофе, золотая вы наша Фира Моисеевна?

Очки старухи медленно сползли на кончик угреватого носа. Зрачки, дрогнув, залили собой поблекшую от возрастных изменений радужную оболочку.

Я понимал: остановившееся мгновение обреченного узнавания моей персоны было для старой мошенницы своего рода ужасным откровением.

– А в чем, собственно… - пискнул с нервным пафосом официант, но тут же и запнулся, пригвожденный к месту грозными взорами моих компаньонов.

Фира Моисеевна, впрочем, быстро от шока оправилась и, подбоченясь, довольно-таки бойко затараторила:

– Какой еще кофе, молодой человек? Мы не имели желаний принимать сегодня гостей! Или вы приехали с претензией? Но тогда мы знаем, как вести такие переговоры! - Она уже потихоньку наступала на меня. - И нечего пугать меня своей публикой с бандитскими выражениями морд! Я буду смотреть, как их морды изменятся в полицейском участке…

– О, - сказал я, - насчет полиции - очень хорошая мысль! Главное - здравая!

– То есть? - с подозрением вопросила Фира.

– То есть, - продолжил я импровизацию, - вы имеете мысль, будто вас преследует мафия с намерениями причинения вам физического и материального ущерба. А это не совсем так. То есть оно, может быть, и так, но в вашем клиническом случае мафии полиция не страшна. Напротив, здесь существует благодатная почва для сотрудничества между силовыми структурами. Цивилизованного сотрудничества, - подчеркнул я. - Ну, теперь вы понимаете, откуда дует сегодня сильный ветер на Фуэртевентуру? Если нет, поясню, - добавил доверительно. - Вы объявлены в розыск как мошенница и аферистка. Совершившая экономическое преступление против российских и - самое главное! - иностранных компаний. А это, - кивнул на Василия и Вову, - представители частных сыскных агентств, уполномоченных московским представительством Интерпола связаться с правоохранительными сферами Испании… До вас дошло? У вас упало в мозг?

– Но…

– Я все-таки настаиваю на кофе. Но если мы вам так неприятны, то - разрешите ненадолго откланяться.

– Встретимся в инстанциях, - вставил Вова безразлично.

– Если вы уж так тяготеете к защите властей… - прокомментировал в свою очередь Василий. - Да, они вас действительно будут охранять. Двадцать четыре часа в сутки. Они любят таких, как вы: бесплатно кормят, меняют белье на нарах…

– Наум, пожалуй, я не против выпить с молодыми людьми кофе, - произнесла Фира Моисеевна задумчиво. - Только, молодые люди, оставьте свой садизм, я старый человек, и моей нервной системе неприятны ваши инсинуации…

Попивая кофе, я не спешил с какими-либо выводами, глубокомысленно замечая, что приобретенная Фирой вилла весьма мила и просторна, хотя интерьер ее в чем-то напомнил мне незабвенную московскую комнатенку старухи: те же самодельные детские нары, голая лампочка и - разномастная, явно с помойки, мебель.

– Стараюсь ради детей! Кладу на них жизнь! - не уставала повторять хозяйка. - А за это меня приезжают сюда убивать!

– Кто? - холодно спросил Володя.

– Морально… - уклончиво ответила Фира.

– Дом двухэтажный? - деловито осведомился Василий.

– Да, второй этаж хотим сдавать…

– Ну, - сказал я, - это навряд ли получится.

Повисла напряженная пауза. Итог паузы мне все-таки удалось выиграть, Фира не выдержала.

– Ваши условия? - выдохнула она.

– Вам не нужна реклама своего места жительства среди московской деловой публики? - спросил я.

– Вы знаете ответ…

– Второй этаж, - проронил я.

– Вы хотите его снять?

– Нет, купить в собственность, - сказал я. - За хорошую цену.

– Назовите…

– Цену? Она складывается из пятидесяти тысяч долларов вашего долга, плюс проценты, плюс наше молчание, - довел я до сведения продавца.

– Ох, я умираю, - обмякла Фира, закатывая глаза и хватаясь за морщинистое горло.

– В случае вашей смерти, - бесстрастно заметил ей Вова, - дальнейшие переговоры вы завещаете вести с вашими наследниками?

– Хорошо, - молвила старуха убито. - Когда вы въезжаете?

– Въезд состоялся, неужели вы не заметили? - изрек Василий.

– Вы садист! - ответила ему старуха. - Вам надо в охрану концлагеря!

– Кстати, об охране, - кивнул Василий. - Считайте, что теперь она у вас есть. Круглосуточная и бесплатная, между прочим. Вам бы радоваться…

– Мне кажется, вы - антисемит, - заметил ему угрюмо жидомасон, сидевший на табурете в дальнем углу и, приподняв кустистую бровь, мрачно таращившийся на нас.

– Неправда, - сказал я. - Вообще - что за странный термин? Семиты - это арабы. Значит, антисемит - это антиараб? Какая глупость! Все равно что назвать вас сионистом!

– Да, я сионист! - заметил официант гордо.